Как мой друг Дима служил в армии (в стройбате). Армейская служба в частях тылового ополчения

К какому роду войск больше всего относились с юмором? К стройбату. В народе существует множество анекдотов, связанных со строительными войсками. И все это происходило из-за специфики формирования личного состава – порядка 90% военнослужащих этих войск представляли собой призывников из Средней Азии и с Кавказа. Поэтому основная масса русских молодых людей старалась избежать службы в подразделениях стройбата – уже тогда временами возникал вопрос, касающийся напряженных международных отношений, только это не выставлялось напоказ.

Однако, несмотря на такое отношение, строительные батальоны выполняли вполне серьезные задачи, возводя объекты как оборонного значения, так и для народного хозяйства. Можно даже сказать, что строительные батальоны косвенно связанны с инженерными войсками, в обязанности которых всегда входило возведение различных фортификационных сооружений и объектов тылового назначения. Стройбат взял на себя часть задач, которые до того выполняли подразделения инженерных войск.

Исторические моменты

В 1942 году 13 февраля Совнаркомом СССР было издано постановление о формировании Военно-восстановительного управления, к основным задачам которого относилось строительство либо ремонт различных объектов на территориях, освобожденных от немецкой оккупации. Этот день является датой рождения военно-строительных отрядов, называемых сокращенно ВСО.

В 70-х годах за этими войсками закрепилось название «стройбат», которое осталось в лексиконе и по сей день. На период 80-х годов численность строительных подразделений превышала количество в сумме военнослужащих других родов войск. Например, в ВДВ насчитывалось около 60 тыс. чел., морская пехота имела 15 тыс. чел., в пограничных войсках было около 220 тыс. чел., а в строительных войсках того времени насчитывалось где-то 300-400 тыс. чел. Конечно, как говорится в одном известном анекдоте, стройбат – это такие страшные войска, которым даже оружие не доверяют. Но нередко и в этих войсках служба была непосредственно связана с опасностью.

1986 был годом страшной катастрофы, произошедшей на Чернобыльской АЭС. И одними из первых, кто принял участие в ликвидации последствий этой аварии, стали бойцы военно-строительных отрядов, многие из которых поплатились жизнями за работу в зараженной зоне. Два года спустя землетрясение в Армении – и опять строительные батальоны первыми участвовали в разборке завалов.

Военнослужащие стройбата проходили службу и в Афганистане, когда в 1979 году необходимо было организовать расквартирование личного состава ограниченного контингента войск в этой стране. В кратчайшие сроки усилиями военнослужащих строительный войск там была организована вся необходимая инфраструктура.

А в 1982 году произошло событие, доказавшее наличие боевого духа в рядах военных строителей. Строительный батальон из СССР был направлен на Фолклендские острова для реконструкции взлетно-посадочной полосы. В этот момент британские войска вторглись на эти острова, т.к. с Аргентиной шло противостояние за контроль над территорией. Бойцы стройбата не растерялись: произвели минирование подступов и, используя трофейное оружие, сдерживали наступление британских боевых частей. Только благодаря вмешательству дипломатов из Москвы было остановлено развитие военного конфликта.

Мужество военных строителей подтверждает и случай, когда на просторы океана унесло баржу без еды и воды с четверыми военнослужащими инженерно-строительных войск – Зиганшиным А., Поплавским Ф., Крючковским А. и Федотовым И. Они продержались 49 дней, не потеряв человеческий облик.

К воинскому делу эти подразделения относились формально, из-за чего у молодежи этот род войск не имел большой популярности. Но военные строители относительно военнослужащих из других родов войск обладали некоторыми преимуществами. В 1977 году 30 мая был издан приказ МО СССР № 175, согласно которому каждому военному строителю начислялась зарплата. Хотя из нее вычитались стоимость питания, цена обмундирования, оплата коммунальных услуг и другого обеспечения. Но размер денежного довольствия значительно превышал расходы, поэтому солдаты могли накапливать немалые средства. Кроме того военнослужащие могли заработать дополнительно, проработав там, где добавочно платили. А у прапорщиков и офицеров имелись льготы, позволяющие, к примеру, решать оперативно жилищные проблемы.

Непопулярность службы в этих войсках, вызванная комплектованием личного состава призывниками из Средней Азии или Кавказа, приносила свои плоды – из славян туда отправляли неблагополучную молодежь или молодых людей, имеющих судимость. Да и выходцы из Кавказа или Средней Азии нередко попадали в стройбат из дальних сел, где было плохое знание русского языка. Даже иногда присягу принимать помогал новобранцам сержантский состав, зачитывая текст присяги по одному предложению, которое затем повторялось рядовыми. Кстати, нередко военнослужащим, не являющимся славянами, удавалось обманывать командиров, ссылаясь на непонимание русского языка. В СССР даже ходила шутка: в стройбате солдаты до года говорят «не понимай», а после года «не положено». Поэтому офицерам строительных войск, работающим с личным составом, приходилось непросто.

Гастарбайтеры вместо стройбата: что имеем сегодня

С 1992 года пошла волна расформирований военно-строительных подразделений, чему дало толчок распоряжение Президента РФ о расформировании ВСО, находящихся в ведении московского департамента. К 2006 году закончилась ликвидация последних военно-строительных формирований.

Сегодня ВСО нет, но сама идея использования труда граждан ближайшего зарубежья осталась. В организациях, в том числе возводящих объекты военного назначения, нередко работают гастарбайтеры. Хотя, как и советские военные строители, сегодня эти наемные работники обходятся не бесплатно, но дома строятся гораздо дешевле, чем силами какого-либо крупного СМУ. Так что популярная в Советском Союзе поговорка «Два солдата из стройбата заменяют экскаватор» актуальна и сегодня – правда, в несколько другом ракурсе. Вот только выигрыш от расформирования ВСО сомнительный. Бойцы стройбата после работы убывали в казармы – не было лишних шатаний по улицам, торговли наркотиками, массовых драк, грабежей или изнасилований. Да и после окончания срока службы бывший военнослужащий убывал в свою республику. Так что можно лишний раз убедиться в том, что разрушить исправно работающую систему можно легко. А взамен вместо «прекрасного далека» нередко получаем кучу проблем.

Воспоминания рядового стройбата.

…Но если есть в кармане пачка сигарет,
Значит все не так уж плохо на сегодняшний день
И билет на самолет с серебристым крылом,
Что, взлетая, оставляет земле лишь тень…
(Виктор Цой)

Я не курю. Просто бросил. А 10 лет назад, когда все девчонки любили военных-здоровенных, мы первый раз переступили порог училища, где нам предстояло получить свою будущую первую воинскую специальность по защите граждан нашей Родины, в качестве водителя армейского автомобиля и не только. Вот тогда я и выкурил свою первую сигарету. Глядя на меня имитирующего неловко этот культовый процесс, Алексей, так звали лидера нашей неформальной группы, тогда взглянув на меня сказал: - «Либо кури как все нормальные люди - в затяжку, либо бросай это гиблое дело вовсе!».
Тогда я выбрал первое, о чем не жалею теперь, как и обо всем в своей жизни. Многие говорят: вот если бы можно было прожить жизнь заново, я бы не сделал и не повторил своих ошибок, но это абсурд…

….15 декабря 198Х года 7-30 московского времени военкомат города Долгопрудного гудит как улей и напоминает перрон Ярославского вокзала.
- Сереженька, сынок! Ты уж вернись обратно,- говорит немолодая уже женщина, обнимая высокого 18 летнего оболтуса. Рядом, в окружении родни, мужчина треплет по загривку невысокого паренька с длинными волосами с рюкзаком, прислоненным к колену, выбивающемуся на фоне большинства призывником своей роскошной шевелюрой. «Обстригут как коленку в первый же день» - говорит дежурному прапорщику поджарый капитан, дымящий сигаретой «Астра» и с интересом наблюдающий за происходящим из-под пушистых ресниц, которым была бы рада всякая девица. Наконец он в последний раз оглядел собравшихся и виртуозно отправив в свежевыкрашенную урну окурок, всей мощью грудины произнес:- «Граждане призывники, попрошу пройти в помещение военкомата для инструктажа, остальным присутствующим и провожающим освободить плац для проведения отправки призывников к месту прохождения воинской службы!». Все плац разом как по команде стих. И вот уже первый парнишка, окинув последний раз своих провожающих и гордо вскинув вверх руку, пошагал к зияющему жерлу воинского телепортатора. За ним потянулись остальные и уже отчаянно сигналя, разрезая как ледокол толпу, подкатил к крыльцу старенький ПАЗик. Пожилой водитель перекрестился – не раз уже подгулявшие дружки-провожающие норовили залезть в окна автобуса, раскачать его, норовя перевернуть и оторвать задние колеса от земли, не давая машине двинуться с места.

….В актовом зале второго этажа военкомата в это время происходило следующее:
- Становись! Равняйсь! Смирно! – командовал молоденький смазливый лейтенант из 2-го отдела военкомата (надо сказать, что этот отдел занимается призывом на военную службу и всем, что с этим связано), но ребята и не пытались изобразить подобие строя. Отчаявшись, он хотел, было уже заняться рукоприкладством, но вошедший в это время майор остановил его:
- Отставить! Садись ребята, времени мало, а дел много! Чуть замешкаешься, и противник штурмом здание возьмет, как ваши родственники и друзья уже там пытаются. Он подошел к окну и крикнул вниз: - «Да уйметесь вы там, или вам милицию в помощь прислать!». После оглядел нас, 11 пацанов из Лобни, Долгопрудного и прилегающих окрестностей и сказал: - «Ну что сынки, вот и кончилась ваша гражданская жизнь, а военная только начинается, так что собираем организованно паспорта и вручаем вам нашу «путевку в жизнь»- военные билеты. А после по одному в автобус и чтоб без фокусов у меня, не люблю я это!»..

…А внизу тем временем, недовольные затянувшейся паузой люди начали строить свои версии:
- Их через черный ход выведут и на другом автобусе увезут, меня так в свое время на сборный пункт отправляли – говорил недавно демобилизовавшийся брат одного из призывников.
- Да много ты знаешь. Салага! Вот в наше время такого беспорядка не было, учить вас молодежь всему надо! Вот армия из вас настоящих мужиков делает! Из тебя сделала и из Валерки тоже не хуже мужик получится! – подхватил другой, умудренный опытом представитель мужской половины этой семьи.
- Только бы не покалечили! Там, говорят, сейчас всех молодых бьют – дедовщина называется, я сама в газете читала – попыталась вставить Пелагея Степановна, бабушка призывника Валерия, но под суровым взглядом главы семьи дискуссия быстро прекратилась.
Наиболее ретивые провожающие норовили протиснуться в узкую щель между бортом автобуса и дверью военкомата, но их попытки тут же пресекались дежурным. Все ждали выхода призывников…….

Мы быстро выходили и садились на свободные места, прилипали к стеклу, кое- кто высовывался из раскрытых окон, прощались и упивались пьяным счастьем этого дня, когда страна призвала на службу в армию. Автобус начал движение но, странно дернувшись, встал – это друзья не отпускали нас. Но все когда-то кончается, кончились и силы держащих, и мы покатили вливаться в ряды доблестных вооруженных сил нашей армии…

Слышь, братан, молочка тяпнешь? - это с заднего сидения смотрело лицо человека – зомби и протягивало банку со сгущенным молоком.
- Да не дрейфь, батя сам гнал, лучше иной водки магазинной будет, ну а братан в банку шприцем закачивал! – констатировал его сосед с роскошной шевелюрой. И вправду, самогон приятно растекался по всему телу, унося от реальности в страну грез. Мы познакомились: «зомби» звали Игорем, а младшего сына хозяина винокурни – Валерием, он был родом из Лобни и тоже предполагал шоферить в армии, он даже автослесарем пару месяцев в местной «Сельхозтехнике» успел отработать, набраться так, сказать технического ума-разума.
- Давай держаться вместе, оно так легче будет! – предложил Валерка, на что я естественно согласился. Потом мы дружно принялись отмечать крестиком первый день службы в карманных календариках – такое свойственно всем призывникам впервые полгода службы…..

…..Незаметно автобус втянулся сквозь ровный строй деревенских домишек в городские кварталы. – Подъезжаем! – глянув в окно сказал майор. Это был город Железнодорожный, где находится сборный пункт всех призывников Московской области. Со всех ее концов нескончаемым потоком в период призыва ежедневно сюда стекался поток свежих воинов страны советов. Сам сборный пункт представлял собой обычную типовую школу образца начала 70-х годов, где на первом этаже располагались кабинеты различных врачей областной призывной комиссии. Вообще эти медицинские комиссии сплошной цирк – у нас одного парня комиссовали за то, что пардон, не при девушках будет сказано, вазелину себе в детородный орган накачал. И когда его сразу, минуя часть кабинетов, отправили на комиссию, их председатель грозился отправить его в тюрьму, но почему-то за гомосексуализм!
Оглядев еще раз нас, капитан распорядился водителю найти парикмахерскую «….чтоб мне не стыдно было за вас!» - так он сказал. Автобус остановился, и всех нас гурьбой отправили стричься под «ноль». Я не раз вспоминал того мудрого капитана, который умел предопределять события наперед – тех, кто не был тогда обрит «налысо» ласковыми женскими ладонями, побрили «заботливые» руки «карантинных» сержантов «под коленку»…

…..- Ну что, остались настоящие мужики – сказал капитан; Теперь моя миссия выполнена, я еду за новой партией ваших друзей, а вам шагать по лестнице на второй этаж. Сказав это он пожал каждому из нас руки на прощание, и круто развернувшись, зашагал к выходу, что-то сказал сержанту-узбеку из роты охраны, и тот торопливо направился к нам. Надо сказать, что охрана в те времена состояла поголовно из казахов и узбеков, видимо из соображений безопасности. Они на все вопросы отвечали, мол, моя твоя не понимай, но вот слово деньги и водка и пару крепках русских народных выражений они выучили лучше всех воинских уставов!
Поскольку все охранники были с автоматами (но без патронов, как выяснилось позже) для гражданских их приказы в купе с игрой дулами автоматов были вескими аргументами для выполнения команд. Вот и сержант построил нас и препроводил на второй этаж к дежурному по штабу. А тот дальше по «классам».
«Классами» здесь назывались обычные школьные помещения, только вместо парт в них стояли деревянные топчаны, обитые дерматином с тонким слоем паралона посредине. Здесь и предстояло нам ожидать своей дальнейшей участи…

В душном помещении висели стойкие запахи авантюры, бесшабашности и сивушного перегара. Отовсюду слышалась родная Русская ненормативная лексика. Кто-то разговаривал, некоторые играли втихаря в карты, а кому – то повезло больше всех – их отправили мыть полы и чистить туалеты местного заведения. Мы с Валеркой лежали на соседних топчанах и пытались угадать, что нам судьба готовит……..

…..Три часа назад нас определили в команду, которая отправлялась вечерним поездом в славный город Урюпинск для освоения военной техники марки «УРАЛ». Старший, зачитав длинный список с нашими фамилиями, приказал никому никуда не разбредаться и пошел оформлять проездные документы. Мы уже начали потихоньку знакомиться друг с другом, как внезапно дверь отворилась, и на пороге показался майор в помятом кителе с общевойсковыми петлицами.
- Слушай сюда! Чью фамилию сейчас называю, берете вещи и идете со мной!- продекларировал он безапелляционно. Получилось человек тринадцать, в том числе и мы с Валеркой. Все только начинало так хорошо складываться и на тебе, опять неизвестность! Но в армии приказы не обсуждаются, и мы потопали вслед за майором.
- Товарищ майор! Можно узнать, куда мы попали служить? – попробовал я задать незатейливый вопрос.
- Можно Машку за ляжку! – не оборачиваясь продекларировал майор; А в армии к старшему по званию извольте выражаться по Уставу: - «Товарищ майор! Разрешите обратиться!» - и после того как командир разрешит уже задавать свой вопрос. Вот так вот салаги!
Я снова задал вопрос, теперь уже обратившись по уставу, но ответ майора породил больше вопросов, чем ответов: - «В Московском военном округе служить будете мужики!».
Большинство Москвичей и жителей области (Я и Валерка не исключение) это обычно воспринимают, что служба будет проходить если не у Кремлевской стены, то уж точно в пределах Московской области!
Навивные! Если бы мы знали тогда, что границы Московского военного округа простираются по всей территории нашей необъятной Родины, тогда еще СССР, но и частично за ее пределами, мы бы в моряки подались не глядя! А надо заметить, что как только в коридоре появлялся военный в форме отдаленно напоминающей морскую, все призывное население мигом как ветром сдувало, и со стороны это напоминало игру в прятки: - кто не спрятался, я не виноват! И когда тех, кого удавалось, каким то чудом найти этим офицерам, шли под усиленным присмотром местной охраны, можно было подумать, что ребят отправляют не в учебку, а в штрафной батальон, до того кислые и понурые они шли! Еще бы – кому ж три года служить охота да еще в местах не столь отдаленных!......

…..Народ в наш «класс» все прибывал и прибывал, отправлялись все новые и новые группы наших бывших товарищей, попавших в другие команды, а мы все сидели и лежали - ждали у моря погоды! Что самое главное – никто не знал, в какой род войск мы попали. Майор решительно отнекивался в течение всего дня, ну а после ужина объявил, что ночевать мы будем здесь, в городе Железнодорожном. А вот завтра, с утречка, все и узнаем. Ложитесь все спать! Утро вечера мудренее! Но спать никому не хотелось большинству хотелось с пользой дела провести внезапно представившееся свободное время. Каждый, конечно, проводил его по-разному. Кто-то сразу уснул, а кое-кто по пути на ужин сигал через забор в поисках женщин и прочих приключений на свое заднее место, улучив момент, когда наша заботливая охрана расслабилась в предчувствии предстоящей смены. Мы же решили алкоголя раздобыть на месте, предполагая, что местные аборигены из охраны точно должны этим промышлять. Под предлогом выйти по нужде мы затащили одного из них в туалет и ненавязчиво стали предлагать сделку. Водку он категорически нести отказался, а вот вино обещал доставить в течение часа в лучшем виде! Правда, по цене это было сопоставимо с ресторанной ценой армянского коньяка, но это было не главное! И вот мы под воздействием хорошего портвейна лежим рядом с Валеркой и вспоминаем нашу гражданскую жизнь, которая осталась там за забором сборного пункта. А за окном звезды и кажется, нет никакого призыва в армию в помине и не было никогда......

……Просыпаюсь внезапно оттого, что падаю на пол. С ударами ладони по лицу я медленно прихожу в реальность минуты три.
- Рота! Подъем! Выходи строиться! – орет дежурный сержант из охраны во всю мощь голосовых связок, а наш вчерашний майор с помощью двух солдат пытается привести в чувство весь личный состав нашей призывной команды.
-Бл…ть! Всего шесть часов утра! Пошли на х…й п……ы! – орет на весь класс парень нехилой комплекции и роста, его зовут Дима, но мы прозвали его «Туча» за доброе лицо и звериную силу. Кажется, наши посиделки только закончились…. Вот она какая оказывается армия! Минут через десять мы все, наконец, вышли на построение в коридор. Майор что-то начал говорить, но его слова доходили не разу до измученных организмов. Только посмотрев на то, как начали на глазах меняться выражения лиц тех, кто сразу лег спать и не принимал участия в «продолжении банкета», я понял, что произошло что-то из ряда вон выходящее. В это время мимо проходил очередной морской мичман – так народ стал кидаться к нему и яростно жестикулировать руками, но он отмахивался от нас как от прокаженных!
- Валерка! Блин да очнись же ты! – теребил я своего Лобненского земляка – Тут чего-то серьезное произошло!
- Мужики! Что случилось то? – спросил я у пацанов, что кидались к моряку:

– СТРОЙБАТ!

ДАЛЬНИЙ ВОСТОК!

КОМСОМОЛЬСК – НА – АМУРЕ!

Продолжение следует……………..

На следующее утро я опять уехал в Тверь, у меня там было много работы, а в феврале меня вызвали в военкомат и вручили повестку явиться с вещами для прохождения воинской службы. Я эту повестку вручил Давиду Марковичу, он тут же поехал в НКВД, чтобы меня оставили, но из этого ничего не вышло, и меня отправили служить в части тылового ополчения, сейчас они называются стройбаты. В этих частях проходили службу все, ранеe судимые по 58 статье, раскулаченные и лишенцы, которые еще не проходили военной службы. Наш стройбат находился на станции Выползово Ленинградской железной дороги, в 30 км от Валдая, и нас называли "тылопаны". Мы строили аэродром и все службы, включая жилье для летчиков и командиров. Хорошо, что среди нас совсем не было уголовников, а весь состав был на удивление работоспособным. Наш военный городок был с такими же бараками как и в концлагере, огорожен проволокой и с пропускной будкой и воротами, и на работу также ходили строем, только без конвоя. По прибытии нас сразу разбили по взводам по специальностям: механизаторы, плотники, столяры, маляры, землекопы, каменщики, ездовые и хозвзводы - портные, сапожники. Со всеми знакомились отдельно и назначали, кому куда. Я, конечно, попал к механизаторам. У нас по

распорядку были такие дни, когда проводились политзанятия, изучение оружия и даже за 3 года службы 3 раза водили на стрельбы.

Самым главным у нас в батальоне был старшина Шкурин - настоящая шкура. Он имел право сажать на гауптвахту на 3 суток, чем он безнаказанно и пользовался, не говоря уже о нарядах вне очереди. Построит батальон утром на физзарядку, проверит и, если кто опоздал, сразу говорит примерно так: "Иванов, выйдите из строя. Объявляю вам 3 наряда вне очереди". Иванов отвечает: "Есть, 3 наряда вне очереди". Шкурин: "Встаньте в строй", потом подойдет к Иванову и пальчиком перед носом: "Служба, брат, ничего не поделаешь!".

Был у нас такой бригадир столяров по фамилии Шумейко. Он как-то сумел все организовывать, и сам очень проворно работал, даже сапожничал. В общем, куда бы его ни послали, обыкновенно туда, где прорыв, он обязательно положение выправит, а вечером уходит в самоволку. Старшина его разыщет и - на гауптвахту. Так он мне рассказывал, когда демобилизовался, что он за три года службы отсидел на губе 178 суток.

Меня определили в мастерскую, где изготавливали парапеты на крыши домов и поручни для лестниц. Дома строили пятиэтажные. Вообще, мы получали неплохую зарплату, а рабочий день был 10 часов. Кроме основной работы, у нас был хороший приработок. В выходные дни мы ходили ставить укосины - это мачта из нескольких бревен, выше дома, и на ее кронштейне укреплен ролик для подъема стройматериалов на верхние этажи. Этот подъем производился с помощью небольшого нефтяного моторчика, который обслуживал моторист. Все эти парапеты клепали вручную, так как сварки у нас не было. Во всей мастерской был небольшой токарный станок с ножным приводом. Сначала я тоже работал на парапетах, а потом меня поставили ремонтировать эти нефтяные моторчики "Коммунар", "Победа" и покрупней мотор "Красный Октябрь".

Как-то всех нас собрали, а с нами работали и вольнонаемные, и объяснили, что нужно построить парашютную вышку 75 метров высотой, что мы и сделали, и с этой вышки прыгали с парашютом на тросу. Сначала я сделал основу для парашюта - кольцо диаметром 12 метров, и полет шел очень медленно. Пришлось кольцо переделать на 8 метров, и стали прыгать. Мне тоже пришлось прыгать несколько раз, так как спускаться по лесенкам долго и неудобно.

Вспоминаю, как работали бывшие кулаки. Например, чтобы выполнять и перевыполнять норму землекопа; закапывали рельсы подошвой вверх, для того чтобы легче было отвозить выкопанную землю на переделанных тачках, где колесо помещалось под центром тачки и получалось лучшее равновесие, и человек по этой дорожке вез такую гору грунта, что трех тачек вполне хватило бы, чтобы загрузить 1,5-тонную автомашину. Или вот еще пример. Было организовано соревнование каменщиков, и за 10 часов один каменщик уложил 23 тысячи кирпичей, а другой 19 тысяч, конечно, их обслуживали две бригады подсобных рабочих, но ведь даже просчитать, указывая пальцем на кирпич, такое количество

просто невозможно. Первого каменщика наградили золотыми часами, а второго - серебряными и досрочно демобилизовали. Мне кажется, что ни один рецидивист так работать бы не стал, так как они с детства приучены не работать, а воровать.

Как-то пришел на работу, смотрю: у мастерской стоит грузовой автомобиль. Один из первых автомобилей, наш советский «АМФ-15». Оказывается, его подогнали к нам из авиачасти, ну мы, конечно, им заинтересовались, попробовали завести, и оказалось, что у него в коробке сломан валик переключения передач. Я выточил новый вал, закалил его, и автомобиль заработал. Стали на нем возить всю нашу продукцию по объектам.

В это время на электростанцию, электроэнергией которой пользовался и наш городок, и весь поселок вольнонаемных, привезли новый дизель, так как стоящий там четырехцилиндровый был слабоват и часто были перебои в снабжении электричеством всех объектов. Новый дизель приехал из Ленинграда монтировать мастер, уроженец Ленинграда, русский немец, работавший на заводе "Русский дизель", Краузе Карл Адольфович. И наш помтех батальона выделил нас 5 человек, среди них были замечательные ребята - Коля Трофимов, Косоговский, до раскулачивания имели дела с оружием и локомобилями, и еще двое, не помню их фамилии. Привели нас и передали Карлу Адольфовичу. Он нам объяснил, что он старый человек, ему было уже, наверное, за 60, и у него есть свои привычки: "Если я вам скажу: "Есть!", вы мне ответите: "На жопе шерсть", а я вам скажу: "Только реденькая", и, хотя это было издевательски смешно, но работа предстояла интересная, и мы эти и другие его причуды старались выполнять и не обращать особенно на них внимания. Он еще любил за женщинами поухаживать, особенно ему понравилась одна, очень симпатичная лет 30 уборщица Люда, но нас это как-то не волновало. Он привез с собой хороший инструмент, и мы начали устанавливать и бетонировать станину дизеля, все очень точно. Дело он, конечно, знал отлично. Дизель был судовой 2-цилиндровый мощностью 200 л.с. После установки станины стали укладывать коленчатый вал с перешабровкой подшипников по ватерпасу, а шабровка очень точная, по 25 точек на квадратный дюйм, потом начали монтаж цилиндров и топливной аппаратуры, где нужно было сгибать по месту трубопроводы и напаять на трубочки наконечники на серебро, что я и делал, и ему это очень понравилось. Когда все было готово, стали запускать. Он запускался сжатым воздухом, израсходовали два баллона, а дизель не запускается. Все страшно расстроились, ушли на обед, а Коля Трофимов не пошел. Вдруг после обеда мы услышали, как дизель заработал, а Карл Адольфович прибежал и кричит: "Как ты его запустил?", а дизель работает и принял нагрузку. Коля мне потом объяснил, что, когда ставили клапаны, он предупреждал Карла Адольфовича, что он ставит клапаны не так, но тот не согласился, сказав, что он, а не Коля, монтирует дизель. Когда все ушли на обед, Коля переставил клапаны, и дизель заработал. За эту работу нам была объявлена благодарность, и Колю оставили работать на этом дизеле.

После монтажа дизеля меня вызвал помпотех батальона, не помню его имени и фамилии, он узнал, что мы наладили «АМФ-15» и спрашивает: "Ты шофер?". Я рассказал, что при аресте у меня отобрали удостоверение шофера. Тогда он объяснил, что у нас в батальоне есть автомашина «АМО-3», там ее старается наладить один тракторист, сказал пойти посмотреть, помочь сделать, что нужно, и доложить. Действительно, около машины копался Ваня Гарехт, он из раскулаченных немцев Поволжья, очень славный парень. Он показал, что есть из запчастей, оказалось, что нужно растачивать блок, а это можно было сделать только на станции Бологое в железнодорожных мастерских. Поехали с помпотехом туда, там нам расточили, и он выпросил кое-какие ключи и инструменты. Все привезли, и мы с Ваней начали собирать. Он не особенно хорошо говорил по-русски, но мы освоились. Помпотех пообещал, что как только мы сделаем машину, он нас отправит в Ленинград сдавать экзамены на шоферов, а пока дал нам книги, мы сколотили группу из 5 человек (Коля Трофимов, Косоговский, Павлик Никитин, он со мной работал в мастерской, Ваня Гарехт и я), стали готовиться. Что касается вождения, то все уже поездили на «АМО-Ф-15», а когда сделали «АМО-3», то поездили и на ней.

В батальоне был радиоузел, и по всем ротам и домам комсостава была сделана трансляция, 175 точек. Его монтировал ленинградец Рудольф Петерсон. Мы подружились, и, когда он куда-нибудь уходил, я оставался за него, а так как электричество подавалось неравномерно, очень сильно менялось напряжение в зависимости от нагрузки, и все время нужно было следить за напряжением и вручную регулировать автотрансформатором. Рудольф помог мне также перебрать аккумулятор, в общем, мы наладили «АМО-3» и стали на ней ездить.

Нас вскоре послали с группой из аэропорта (25 человек и нас 5) в Ленинград. Мы устроились у моей двоюродной сестры Марусеньки Вологдиной, т.е. бывшей Меркурьевой. ГАИ находилось на Набережной Мойки д.43. Из группы аэродрома в 25 человек сдали только 3, а мы все пятеро. Нам выдали удостоверения практикантов и сказали, что после того, как мы пройдем практику в части, и нам отметят, что мы наездили по 100 часов, может приехать с документами один человек, и ему выдадут водительские удостоверения на всех нас. Так помпотех и сделал, примерно через месяц привез нам из Ленинграда всем пятерым водительские удостоверения. Это был 1936 год.

У нас в батальоне было 40 лошадей. Так вот, мы начали с того, что стали возить на машине прессованное сено, брали с собой грузчиков и загружали так, чтобы только при переезде через железнодорожные пути груз проходил под шлагбаумом, и там внутри помещались грузчики, а кто-нибудь из командиров ехал со мной в кабине. Еще ездили с начфином в банк за деньгами вдвоем, я помогал там ему считать деньги. Бывало, везли 2 больших мешка, а деньги мелкие - рубли, трешники и пятерки. Положим эти мешки в кузов и везем спокойно, никогда и не думалось, что нас могут ограбить. Все шло нормально, но один раз, когда ездили за сеном, старшина

попросил остановиться и пошел вместе с солдатами в магазин за культтоварами - шашками, тетрадями, чернилами и т.д., а вернулись все вместе с грузчиками поддатые. Но делать нечего, поехали. Машина была сильно перегружена, и я ехал очень медленно. Остановились посмотреть, как груз, а из сена никто не отзывается. Старшина полез посмотреть, а там никого нет, когда и куда они подевались - непонятно. Развернулись, едем обратно, а они сидят в кювете. Оказывается, они между собой не поладили и подрались, одного выкинули из машины, а другие спрыгнули за ним. Это было уже ЧП. Все стали меня просить, чтобы я не докладывал начальству, но один сильно повредил ногу. Приехали, разгрузились, и я не помню, как там потом старшина сам докладывал.

После этого нас "продали" на строительство и ремонт Ленинградского шоссе, и мы с Гарехтом стали работать по очереди, день он, день я. За нами закрепили по 4 грузчика, и мы возили за 8 км от нас гравий ипесок для дороги, иногда делали по 10 ездок в смену, платили сдельно с машины, и мы стали получать по 200-250 рублей в месяц.

В батальоне был Леня, фамилию не помню, он здорово фотографировал, и у меня много снимков. Рудольф где-то купил мотоцикл, и начали с ним везде ездить. Комиссаром батальона был неприятный тип, носил одну шпалу, фамилия его была Гриб, и был в штабе писарь по фамилии Вольф. Убираясь в штабе, он налил в графин комиссара сырой воды, тот напился, и у него расстроился желудок. Этот Гриб устроил целое следствие, якобы Вольф хотел вывести из строя командование части, а это уже контрреволюция, и его снова нужно судить по 58 ст. Но после этого Гриб уехал, а Вольф остался работать в штабе, а вместо Гриба приехал замечательный комиссар по фамилии Бибиксаров. Он очень умело и по-человечески со всеми беседовал, хорошо организовывал красные уголки, разные кружки, в том числе и спортивные. Сразу была организована футбольная команда, драмкружок, струнный оркестр. Его жена, очень славная женщина, включилась в наш драмкружок.

В это время с новым набором к нам приехал Андрей Опель, с которым мы были на БАМе, и он тоже стал заниматься в драмкружке. С ним же приехал ленинградец, актер из Кировского клуба, по фамилии Ковшик, а звали его Капа. Он стал почтальоном батальона, вообще был очень и деятельный малый и стал нашим режиссером в драмкружке. Первый спектакль "Ложь" Вяльцева, второй по пьесе Гусева "Слава", который Капа знал дословно наизусть. Я в этом спектакле играл профессора и пел под гитару. Это был очень удачный спектакль, и всем очень понравился. Мы выступали с ним и в поселке и на аэродроме, и нам очень аплодировали.

В 1937 году, когда я уже работал на машине, случилась авария на буровой, которая питала водой весь гарнизон. У дизеля полетел подшипник шатуна, и за отсутствием брони его даже отказались ремонтировать в железнодорожных мастерских. Там временно подключили трактор, но он был слабый и не обеспечивал нужной силы, и воды все время не хватало. На совещание собралось все начальство, и пригласили меня. Я предложил

попробовать отлить самим и получил разрешение. Я сделал железные формы, 2 половинки, но для этого нужно было разогреть 30-40 кг бронзы, а ее не было. Но выход нашли - решили использовать гильзы от отстрелянных винтовочных патронов. Сварили ковш, заформовали формы и стали плавить металл. Развели такой огонь, что чуть не загорелась вся кузница, но отливки получились отличные. Я их припилил, спаяли, расточили, проточили, потом залили баббитом и снова расточили, и я их пришабрил. Дизель был дореволюционный, одноцилиндровый 50 л.с. фирмы Мамонтовых, диаметр шейки 120 мм. Мне опять же помогали Коля Трофимов и Косоговский. Когда мы все сделали и запустили буровую, нам объявили благодарность, а мне дали 15 суток отпуска и поездку в Ленинград. После этого опять произошла авария, на сей раз полетела шестерня на пилораме, тоже бронзовая, но очень сложной конфигурации. Но нашелся модельщик, сделал очень хорошую модель из 8 частей, но у нас не было формовочной земли, и мы делали форму в натуральном песке. Но на этот раз надо было разогреть 50 кг металла, и мы даже не ожидали, такая получилась хорошая отливка, что ее пришлось совсем немного подгонять. Пилорама заработала, и опять благодарность и отпуск на 15 суток в Ленинград.

Тут я получил письмо от папы. Его без меня судили, якобы, за какие-то махинации. Он уже работал как снабженец, и вроде бы, как мне потом рассказывали, они продали вагон скобяных товаров, но толком никто ничего объяснить не смог, только дали ему 3 года, и вот он на Васильевских торфяных разработках. Пишет, что работает на подноске торфа к локомобилю, а вскоре пришло известие о его смерти. Ему было семьдесят с лишним лет, и, конечно, не известно место, где его похоронили. А тут еще пришло письмо от младшего брата. Он работал продавцом в магазине, и у него получилась растрата. Он, правда, растрату погасил, продав кое-что из дома, но не знал, что ему дальше делать. Я ему написал, чтобы учился на шофера, он так и поступил. После окончания курсов работал на грузовике, развозил пиво, а потом перешел работать в Институт коневодства, возил директора на М-1. Этот Институт часто посещал Буденный, и Борис иногда развозил их по домам. Потом он пошел работать в такси, их таксопарк находился в Столярном переулке на Красной Пресне.

В это время должен был демобилизоваться Рудольф Петерсон, и когда комиссар спросил его, кому он может передать радиоузел, Рудольф назвал меня. Меня сняли с машины, и я стал радистом. Радиоузел был у проходных ворот в отдельном домике, и, кто бы ни проходил, все заходили или садились на скамеечку около домика. Мне нужно было включать передачи в 6 утра на подъем до 11 часов и потом с 19 до 23 часов в казармах, а командный и вольнонаемный состав слушал до 2 часов ночи. Также был установлен на чердаке домика громкоговоритель очень мощный. Его было слышно далеко за пределами городка. И вот однажды я уснул, а после хорошей музыки из Берлина начали передавать какую-то пропаганду на русском языке. Меня разбудил замполит с криком, что я якобы специально провоцирую, транслируя фашистскую агитацию, что меня надо судить снова,

что он сообщит этот факт в политотдел армии. Но спасибо комиссару, он быстро обуздал этого зама, а комбат и помпотех только посмеялись. Ко мне в радиоузел стали заходить с ремонтом часов и разной хозяйственной мелочью, и свободного времени почти что не было.

Нам, младшим командирам, а мне уже присвоили звание, и я стал в петлицах носить 2 треугольничка, нужно было дежурить по батальону, а утром докладывать комбату. И вот, я должен был сдавать дежурство старшине Шкурину. Пришли к комбату после обхода всех служб, и он докладывает комбату, что дежурство не принимает, так как на гауптвахте грязно, в третьей роте полы не помыты. Комбат приказывает все устранить и доложить исполнение. Я дал команду привести все в порядок, доложил комбату, сдал дежурство и расписался в книге. Но когда в следующий раз я принимал дежурство от Шкурина, я также доложил, что дежурство не принимаю, т.к. на кухне грязно, в конюшне нет козла, который все время должен быть при лошадях, потому что его запах отпугивает ласку и крыс, на террритории у казарм не убрано. Комбат приказал все привести в порядок и доложить. Вышли, и Шкурин говорит: "Ну, ты даешь!". Я тогда ему объяснил, что это для того, чтобы он знал - я над собой издеваться не позволю. С тех пор он по отношению ко мне очень изменился. Шумейко сделал замечательный письменный стол для комбата. Старшина Шкурин попросил сделать такой же для него и пообещал, что, если он сделает ему стол, то он не будет сажать его на губу. Шумейко стол ему сделал, и Шкурин пригласил его к себе, чтобы поблагодарить, и они напились. У Шкурина было двое ребят, он держал 2 козы для молока, так они одну козу по пьянке отвели в соседнюю деревню и продали. Утром Шкурин пришел ко мне и спросил, не видел ли я Шумейко, и все мне рассказал, а потом зашел Шумейко и рассказал, что все это сделал специально, чтобы его проучить, дабы он не издевался над ополченцами.

Был у нас и такой случай. Все пообедали, задержались маляры и моторист Никулин. Сели за стол, стали разливать суп, Никулин зачерпнул, а в половнике - мышь. Сразу крик, звать дежурного врача. Щи, конечно, вылили. Всем, кто не ел, выдали сухой паек, полукопченую колбасу, ну, а кто уже поел, тому, конечно, ничего не выдали. Был и еще случай, когда в макаронах были обнаружены гвозди в большом количестве. Сразу заподозрили деверсию, а когда разобрались, оказалось, что этими гвоздями сколочены ящики, в которые были упакованы макароны, и попало дежурному по кухне, за то, что он плохо смотрел, когда засыпал макароны.

Где-то году в 1937 меня вызвал комиссар и сказал, что нужно демонтировать радиоузел, так как нам предстоит передислокация на новое место. Окраина в г.Сольцы. Оказалось, очень неприятное место, никакой и зелени поблизости, местность болотистая. Этот городок из нескольких бараков и небольшого домика, очевидно, был оставлен предыдущей воинской частью или концлагерем. Электроэнергии не было. Пришлось пользоваться "летучей мышью". Между всеми строениями были небольшие тротуары, но все это требовало ремонта. В этом отдельном домике я стал монтировать радиоузел, но пришлось его делать на аккумуляторах и

налаживать трансляцию. Это все было очень сложно за отсутствием инструментов, да еще огромное количество крыс. Был даже случай, когда часовой наступил на крысу, она прокусила сапог и тяпнула его за ногу, так что пришлось ему делать уколы. Но со временем все устроилось, подключили электростанцию, организовали клуб, опять заработал драмкружок, и перед моей демобилизацией давали 3 спектакля "Слава". Я должен был демобилизоваться в ноябре, но по просьбе командира задержался, так как в спектакле у меня не было замены. После 3-го спектакля я поехал домой с хорошими отзывами и характеристиками о прохождении воинской службы. В 1936 году нашу часть переименовали из частей тылового ополчения в стройбат.

За это время я написал заявления о снятии судимости сначала Ягоде, потом Ежову, Калинину, Ворошилову, Вышинскому, Берия, Сталину и на все получил ответ "Отклонено" и "Отказано".

Навыков. Например, если вы спортсмен-парашютист, то можете рассчитывать на службу в ВДВ. Если у вас есть водительские права, то с очень большой вероятностью вы будете служить водителем. Имеете навыки в радиоделе – попадете в войска связи, технические подразделения ВВС и т.д. – то есть туда, где ваши навыки будут востребованы.

Если вы не хотите попасть в стройбат, вам следует приобрести те или иные навыки. При этом многие из них не требуется подтверждать документально, во время в военкомате вам просто зададут несколько вопросов. Например, если вы занимались радиоделом, вас могут спросить о том, как устроен блок питания или простой радиоприемник. Для никаких сложностей в ответе не эти вопросы не возникнет, в результате вы гарантированно попадете в хорошие войска. В современных условиях полезны умение работать на компьютере и навыки программирования.

Первичная приписка к тому или иному роду войск происходит еще на стадии получения приписного свидетельства во время учебы в . Здесь следует быть реалистами и понимать, что если вас по вашей просьбе предварительно запишут в ВДВ, то это еще ни о чем не говорит. Чтобы попасть в элитные войска, необходимо минимум иметь хорошую физическую подготовку. С другой стороны, если вы попроситесь в войска связи, ваши шансы будут достаточно велики.

На попадание в те или иные войска влияет и место вашей учебы – если до службы в вы успели поступить в ВУЗ или иное учебное заведение. Далеко не все из них имеют военные кафедры, поэтому после первого курса вас могут призвать . Если вы учитесь в техническом институте, ваши шансы попасть в стройбат стремятся к нулю. С другой стороны, вы можете оказаться в стройбате, даже учась в университете на естественнонаучном или гуманитарном факультете. В армии нужны именно технические навыки, поэтому гуманитарий имеет достаточно большие шансы оказаться в строительных войсках.

Обязательно следите за своим здоровьем. Если у вас неважное зрение, вы должны доказать, что вообще не можете служить, либо приходите на призывную комиссию без . Самый плохой вариант, когда вас сочтут годным к службе, но с ограничениями, в этом случае в стройбат вам практически обеспечена.

Видео по теме

Если вы хотите попасть на службу в воздушно-десантные войска, вам следует еще до призыва или до поступления в училище уделить особое внимание своему здоровью и физической подготовке.

Инструкция

Займитесь своей физической подготовкой. Однако не забывайте, что боец ВДВ должен быть не только сильным, но и выносливым. Именно поэтому занятия восточными единоборствами идеально подходят для такой подготовки. Неплохо будет, если вы будете посещать и секцию легкой атлетики. При отборе кандидатов учитывается и спортивный разряд, и иные достижения. Так что не жалейте себя и тренируйтесь в полную силу, чтобы получить максимально возможный уровень. Ваши шансы попасть в ВДВ увеличатся, если вы будете заниматься и парашютным спортом.

Берегите свое здоровье. Не приобретайте вредных привычек в юном возрасте. У вас должно быть идеальное здоровье (категория годности «А») для того, чтобы вас взяли в воздушно-десантные войска. Именно поэтому регулярно проходите диспансеризацию и закаляйтесь.

Займитесь психологической подготовкой. У вас должна быть достаточно серьезная мотивация к службе в ВДВ . Так что постарайтесь обрести трезвый взгляд на вещи и освободиться от романтических иллюзий. Любая служба (и тем более в этих войсках) – это, прежде всего, тяжелый труд и постоянный психологический прессинг.

Занимаясь физической подготовкой, не оставляйте без внимания учебу в школе. Вам могут понадобится знания по математике, физике, химии, географии, биологии, иностранным языкам, обществознанию. Причем это должны быть реальные знания, а не минимальный курс, необходимый для сдачи ЕГЭ (тем более, если вы решили попробовать поступить в Рязанское военное училище, где готовят специалистов для ВДВ ).

Если у вас имеются близкие родственники, имеющие судимость, то вы не сможете претендовать на службу в рядах ВДВ . Не пытайтесь скрыть это от сотрудников военкомата или приемной комиссии училища, так как все сведения, предоставленные призывниками или абитуриентами, всегда тщательно проверяются.

Видео по теме

Источники:

• как попасть служить в вдв

Служба в элитных войсках всегда считалась престижной. Это и карьерный рост, и чистота в расчетах по заработной плате, и просто очень интересная. Но нужно понимать, что претендентам придется пройти достаточно сложный отбор и соответствовать строгим требованиям.

Кремлевские войска

Для прохождения службы в кремлевских войсках, необходимо соответствовать определенным физическим требованиям. В частности нужно быть ростом не ниже 175 и не выше 190 см. Также стоит заметить, что вес должен составлять нормальную пропорцию к такой высокой фигуре. Кроме того, острота каждого глаза не может быть ниже 0,7 и иметь приемлемое цветоощущение. Существуют и ограничения, не позволяющие проходить службу в кремлевских войсках. Например, претендент не должен иметь родственников заграницей, иметь нареканий со стороны полиции и состоять на учете психиатра, и дерматолога.

Внутренние войска

Попасть на службу во внутренние войска может каждый призывник, не имеющий отклонений в физическом состоянии. Как правило, достаточно озвучить свое желание сотруднику военкомата и его. Однако внутренние войска сами по себе не считаются элитными. Под попадают отряды специального назначения, такие как Витязь, Альфа, ФСБ и ГРУ. Стать сотрудником таких элитных частей можно только после прохождения срочной службы или окончания военной кафедры. Претендовать на службу в этих подразделениях смогут только те, кто выдержит определенные испытания. Для соискателей разработаны достаточно сложные психологические и физические тесты, определяющие готовность к службе. Экзаменаторы проверят и огнестрельную подготовку, и умение противостоять сопернику в рукопашном бою, и выносливость. Кроме того, тщательно изучается претендента, его родственные связи, а также берется согласие на службу у родителей и супругов.

Внешняя разведка

Для службы во внешней разведке подходят соискатели, возраст которых находится в границах от 22 до 30 лет. Необходимо иметь высшее техническое или гуманитарное образование, а также свободно владеть одним иностранным языком, уровень которого определяют сотрудники организации. Кроме того, большинство оценок на последнем курсе высшего образовательного заведения должны быть высокими. Ограничения к прохождению службы, ничем не отличаются от требований других элитных подразделений. Обязательно соответствие по физической и интеллектуальной подготовке, а также отсутствие судимостей и иностранного гражданства.

Почти каждый вид войск в России имеет свое элитное подразделение. Уточнить сведения, которые помогут приблизиться к получению работы, можно узнать в военкомате или в соответствующем ведомстве.

"...Если черти в душе гнездились-
Значит ангелы жили в ней..."
С. Есенин

Давно это было. Лет тридцать, наверное, уже как. Я тогда ротой командовал строительной в стройбате. Стройбат - это в простонародье. Или в военно-строительном отряде, если уж быть точным.

…Уже опытным командиром роты, капитаном я вглядывался в кромешную темень за окном полупустого вагона поезда, который мчал меня из Сибири в Удмурдию за молодым пополнением. В поездах всегда хорошо думается. Под стук колес и пролетающие мимо тени в тот раз нахлынули воспоминания о первых месяцах службы в стройбате, о том, как молодой выпускник высшего военного командного училища, вынесший из него стремление добиваться справедливости, порядка и обязательно первых мест во всём - попал в какое-то полувоенное формирование, которое от партизанского отряда отличалось, пожалуй, в худшую сторону. Ведь в партизанском отряде была высокая и важная цель. А в глазах вверенного мне войска читалось одно – «а не пошли бы вы все»…

Стройбат оказался не совсем тем, что мне представлялось в военной «Альма-матер». Точнее совсем не тем. Многонациональная серая масса в грязно-рваных бушлатах, телогрейках, кто в сапогах, кто в валенках, с ремнём и без, хмуро и недоверчиво слушали на построениях мои взволнованные речи о воинской чести и доблести, об отношении к военной форме одежды и дисциплине. Молодой офицер, с горящим взглядом, почти сразу назначенный командиром роты, пытался донести сотне распущенных, разбитных солдат, многие из которых были ровесниками, а некоторые и старше меня, - свои понятия об армии. Но в ответ иной раз слышал в спину – Салабон! ..

Сейчас вспоминаю с улыбкой и ностальгией то лихое время… Никто и ничто не придёт тебе на помощь, если вдруг группе полупьяных, в прошлом судимых дембелей пришло бы в голову избить или даже убить излишне требовательного лейтенанта…

Очередное воинство, доставшееся мне в качестве призывников в Ижевске и почти без приключений доставленное в нашу казарму, численностью было восемьдесят человек, несудимых из них было совсем немного. «Почти без приключений» – это значит, на каждой станции я выстраивал призывников и изымал водку из вещмешков, выложенных по моему требованию перед носками ботинок, стоящих в три шеренги моих подопечных. Это происходило под недовольное бурчание за моей спиной и удивлённые взгляды и реплики о правах человека вокзальных зевак. На следующей остановке всё монотонно повторялось. Ни комендатуру, никакие другие инстанции не привлекал. Опыт и интуиция подсказывали, что уважение этого контингента таким образом навряд-ли добьёшься.

Серёга, где наши шконки?! – первое, что раздалось при входе в казарму, заботливо приготовленную старшиной роты к встрече молодого пополнения. Знал ведь старый, что ротный лично представит новобранцам их новый дом на ближайшие два года. Видавшая виды сборно-щитовая казарма, обложенная снаружи кирпичом, стараниями старшины выглядела чистой и уютной, настолько на сколько может быть уютным солдатское жилище. Всё сверкало и дышало чистотой и порядком. Начищенный, наглаженный сержант - дежурный по роте чётким строевым шагом выскочил мне навстречу с уставным докладом. Сержант тоже прибыл в армию из мест «не столь отдалённых». Но после полутора лет службы в нашей роте об этом внешне кроме «расписных» рук ничего не говорило. Это был тактический ход бывалого старшины. Смотрите, мол, молодёжь, - ваш брат, а то и «покруче» вашего статья у сержанта была. А вон он, каков орёл-то у нас стал! Один из лучших!

«Молодёжь», в своей гражданской одежде, смотревшейся нелепо в этой обстановке, угрюмо переминалась с ноги на ногу, начиная наконец понимать что именно с этого момента для них начинается другая жизнь.

То, что «молодое пополнение» уже оттарабанило срок до армии, свидетельствовали и многочисленные живописные наколки на пальцах, спинах и плечах моих подопечных, обнаруженные в бане, когда мы их мыли, стригли наголо и переодевали в военную форму.

У вас есть звание, товарищ капитан?! – вопросом на вопрос, хрипло отвечал мне грузный крепкий парень, когда я в раздевалке спросил о значении «звёзд» на плечах. – Вот и у меня есть! – закончил он под гогот товарищей. Спустя несколько месяцев он стал толковым командиром отделения, серьёзным бригадиром.

Нет смысла расписывать тут все педагогические и «не педагогические» секреты, весь опыт и упорство моего коллектива, чтобы эта «распальцованная», говоря языком моих солдатиков, братия превратилась в одну из лучших рот в военном округе. Вообще, о своих помощниках – прапорщиках, до сих пор, спустя три десятилетия поддерживающих практически родственные отношения, я вспоминаю с такой теплотой и благодарностью, как о самых надёжных друзьях, с которыми прошёл огонь и воду!

Характеры мальчишек с трудной судьбой, успевших хлебнуть тюремной похлёбки до армии и вновь испытывающих не самые лёгкие дни в жизни были не простые. Но это были личности! К каждому нужен был свой подход.

На мой взгляд –лучшая и самая честная оценка твоего труда – письма солдатских матерей, в которых главная мысль – «спасибо за воспитание сына». Уходил мол в армию, после срока в колонии, сил с ним управляться уже не было, а пришёл совсем другим!

Всегда читал их перед строем. Тишина в эти моменты в казарме была какая-то не такая, как всегда… Храню их до сих пор.

А работать приходилось в таких условиях, что сейчас не каждый опытный мужик согласиться на такое! Когда в глухом лесу мороз под -30, стояли мои парни, обвернув лицо полотенцем, завязав ушанку, и только глаза слезятся от ветра, завывания которого прерывалось оттуда сверху хриплым, но громким – «Давай раствор!» И кран быстро и аккуратно – р-раз! И бадья у ног подсобников! И не уйдут, пока не выработают последнюю за этот зимний день машину раствора!

Всё самое военное, самое секретное всегда скрывалось в глухих сибирских лесах. Там и возводили мы свои объекты, словно раздвинув, растолкав вековую тайгу, прятали их среди огромных сосен.

Отсюда супер-секретные, супер-мощные межконтинентальные ракеты скоро нацелят свои хищные боеголовки в ночное небо. И это зависит от нас, от моих обветренных пацанов, в рваных валенках и латанных телогрейках… В свете прожекторов, в снежную пургу, со смачным матерком растёт стартовый комплекс самого совершенного в мире оружия.

Вот и вьются все от прораба до самых высоких чинов по стройке, мешая работать – «А сыт ли ты, сынок? А всё ли у тебя в казарме хорошо?» - пытается заглянуть в глаза очередной московский генерал бригадиру-сержанту … - Нормально всё! – не по уставному, даже не обернувшись, бурчит тот, не отрываясь от работы.

Очередная комиссия в белоснежных генеральских тулупах, папахах, надвинутых на уши и тёплых крагах, удовлетворённо усаживается по машинам. Красные огоньки начальственных «Волг» смешиваются с хлопьями снега и исчезают в метели.

Это они, мои бойцы, научили меня пить чай, с мороза в вагончике такой, от которого у нормального человека глаза на лоб! – Это не «чефир», товарищ капитан, - это «купец», оправдывались, наливая мне в кружку чай из трёхлитровой банки, в которой вода закипала от лезвия бритвы на двух проводках. Тут же откуда-то горсть присланных матерью леденцов. Да я и не строжился особо, в благодарность и уважение к ним за невыносимо тяжёлый труд, без скулежа. Правда «чифирить», как и спиртное запрещал категорически.

Но уж, если умудряться напиться… И умудрялись! Только отвернись. Не брезговали и тройным одеколоном, сливая его в алюминиевую кружку и пуская по кругу. Тогда только Вашему покорному слуге удавалось справиться с этой стихией. Где словом, а где уж и крепкой затрещиной приходилось приводить в чувство. А иначе берегись вся округа!

Для меня почему-то делалось исключение. Слушались. Я это чувствовал и не злоупотреблял.

Осенью за досрочно сданный лесной объект многие военные руководители получили премии и ордена. Не забыли и нас. В роту дали новый цветной телевизор.

А однажды на стройке в железобетонных плитах свела гнездо ласточка. Поразительно, солдаты уговорили прораба не трогать автокраном эту плиту, пока не выросли и не разлетелись птенцы.

Прораб – офицер-строитель, не имеющий отношения к солдатам, долго ещё матерился в своей прорабке – круглом вагончике, в лесу, что стройка может остановится, сроки сорваться, но я настоял и убедил.

А однажды кто-то из моих подопечных притащил в казарму щенят, даже не щенят, а зародышей каких-то – нашли на мусорке, кто-то выкинул в пакете новорожденных. Удивительно, но они ещё были живыми, шевелились. В процесс поднятия щенят на ноги, точнее на «лапы» включилась вся рота, включая комсостав. Кто-то из взводных приносил молоко – в солдатской столовой его не давали. Откуда-то появилась пипетка. Я не вмешивался, но переживал не меньше остальных. Понимал, что никакая политработа не расшевелит эти зачерствевшие души лучше, чем забота о слабых. Каждый день умирал очередной щенок. Его хоронили, сопровождая процесс таким матом в адрес хозяев собаки, что у видавших виды командиров скручивались уши. Каждый день официальный доклад дежурного по роте заканчивался информацией об очередной потере. Оставшихся продолжали терпеливо выхаживать. Когда умер последний, я остался в роте на ночь. Так, на всякий случай...

Сколько ещё их было потом!..

Где они сейчас, спустя три десятилетия? Мои «зэки»…

В последнее время нет-нет, но кое-кто появляется в «Одноклассниках».

Здравствуйте, командир! Помните меня?!.

Помню, конечно, всех вас помню! Ведь это не только ваша – это и моя молодость!