Сказания и повести о смутном времени. Освещение событий смутного времени в русской литературе

Страница 1

Бурные события начала XVII столетия, получившие у современников названия "смуты" (такое определение долгое время держалось в исторической науке, закрепленное дворянской и буржуазной историографией), нашил широкое отражение в литературе. Литература приобретает исключительно злободневный публицистический характер, оперативно откликаясь на запросы времени, отражая интересы различных социальных групп, участвующих в борьбе.

Общество, унаследовав от предшествующего века горячую веру в силу слова, в силу убеждения, стремится в литературных произведениях пропагандировать определенные идеи, добиваясь конкретных действенных целей.

Среди повестей, отразивших события 1604-1613 гг., можно выделить произведения, которые выражают интересы правящих боярских верхов. Такова "Повесть 1606 года" - публицистическое произведение, созданное монахом Троице-Сергиева монастыря. Повесть активно поддерживает политику боярского царя Василия Шуйского, пытается представить его всенародным избранником, подчеркивая единение Шуйского с народом. Народ оказывается той силой, с которой не могут не считаться правящие круги. Повесть прославляет "мужественное дерзновение" Шуйского в его борьбе со "злым еретиком", "расстригой" Гришкой Отрепьевым. Для доказательства законности прав Шуйского на царский престол его род возводится к Владимиру Святославичу киевскому.

Причины "смуты" и "нестроения" в Московском государстве автор повести усматривает в пагубном правлении Бориса Годунова, который злодейским убийством царевича Дмитрия прекратил существование рода законных царей московских и "восхити неправдою на Москве царский престол".

Впоследствии "Повесть 1606 года" была переработана в "Иное сказание". Защищая позиции боярства, автор изображает его в роли спасителя Русского государства от супостатов.

"Повесть 1606 года" и "Иное сказание" написаны в традиционной книжной манере. Они построены на контрасте благочестивого поборника православной веры Василия Шуйского и "лукавого, пронырливого" Годунова, "злохитрого еретика" Григория Отрепьева. Их поступки объясняются с традиционных провиденциалистских позиций.

Этой группе произведений противостоят повести, отражающие интересы дворянства и посадских торгово-ремесленных слоев населения. Здесь следует упомянуть прежде всего о тех публицистических посланиях, которыми обменивались русские города, сплачивая силы для борьбы с врагом.

"НОВАЯ ПОВЕСТЬ О ПРЕСЛАВНОМ РОССИЙСКОМ ЦАРСТВЕ…" Обращает на себя внимание публицистическое агитационное воззвание - "Новая повесть о преславном Российском царстве и великом государстве Московском". Написанная в конце 1610 - начале 1611 г., в самый напряженный момент борьбы, когда Москва была занята польскими войсками, а Новгород захвачен шведскими феодалами, "Новая повесть", обращаясь ко "всяких чинов людям", звала их к активным действиям против захватчиков. Она резко обличала предательскую политику боярской власти, которая, вместо того чтобы быть "земледержцем" родной земли, превратилась в домашнего врага, а сами бояре в "землесъедцев", "кривителей".

Характерной особенностью повести является её демократизм, новая трактовка образа народа - этого "великого… безводного моря". К народу обращены призывы и послания Гермогена, народа страшатся враги и предатели, к народу апеллирует автор повести. Однако народ в повести ещё не выступает в роли действенной силы.

ПОВЕСТЬ О НЕКОЕЙ БРАНИ

Сочинена эта повесть о некоей войне,
случившейся за наши грехи в благочестивой
России, и о явлении некоего знамения
в нынешнем последнем поколении нашем,
о нем же сначала и скажем

(...) В лето от создания предка всех людей Адама 7116 -го году, в царствование благочестивой державы Богом венчанного, и Богом помазанного, и Богом почтенного и христолюбивого поборника святой православной христианской веры, доблестного миротворца, державного самодержца и прекроткого скипетродержателя благочестивой великой России, царя и великого князя Василия Ивановича, всея России самодержца, держащего скипетр великих государств, лежащих на востоке и на севере - Владимирского, Московского, Новгородского, царя Казанского, царя Астраханского, государя Псковского и великого князя Смоленского, Тверского, Югорского, Пермского, Вятского, Болгарского и иных, государя и великого князя новгородской Низовской земли, Черниговского, Рязанского, Ростовского, Лифляндского, Удорского, Обдорского, Кондинского, и всей Сибирской земли, и Северной страны повелителя, и государя Иверской земли, грузинских царей и Кабардинской земли, черкасских и горских князей и иных многих государств государя и обладателя, из рода святого благоверного великого князя чудотворца Александра Ярославича Невского; а происходит корень российских наших государей этого благочестивого рода от августов римских и греческих Гонория и Аркадия, сыновей царя Феодосия Великого, державшего скипетр Богом спасаемого Константинополя - нового Рима, царствующего града Греческого царства. Но о нем не станем рассказывать, а возвратимся к оставленному выше.

В третье лето царства упомянутого благочестивого самодержца Василия, что прежде до своего царствования был при российских самодержцах великим боярином царского синклита, по имени князь Василий Иванович Шуйский, из тех Шуйских, что издревле были удельными великими князьями 33 , государями суздальскими, и при его царского величества отце и богомольце и верховном святителе святейшем кир 34 Гермогене, третьем патриархе Московском 35 и всея России, управляющем престолом святой великой соборной и апостольской церкви Божьей матери пресвятой и преблагословенной владычицы нашей Богородицы и приснодевы Марии, честного и славного ее Успения, сияющей во всей великой России - и тогда в его царство на Российское царство действиями врагов и Божьим попущением за наши грехи пришла великая война от проклятых богоотступников и врагов креста Христова, от польских и литовских людей и от донских казаков.

И казаки назвали одного из своих людей царским именованием - российским царевичем Дмитрием всея России, умысля своей злой хитростью, желая Российское государстве разграбить и приобрести себе многое земное богатство, а от небесного навсегда были отлучены. И собрав множество воинов - поляков, литовцев, венгров, запорожских черкассов и прочих народов, они пришли к царствующему граду Москве и встали в 12 верстах от Москвы по Можайской дороге, в селе, именуемом Тушино, потому что это место было хорошо защищено, и там со своим злохитрым и лживым царем Дмитрием поставили свой литовский табор. И разлились, как вода, и рассыпались, будто прах, по Российскому царству, и устремились, как неутолимая ехидна, и как лютые змеи, и как злые волки и кровопийцы, губители христианского рода, по градам, по честным монастырям и по селам. И тогда от таких окаянных, от лютых их стремлений попиралась наша благочестивая православная христианская вера, осквернялись и поджигались святые Божии церкви, города же и села разорялись и предавались огню, и проливалось много христианской крови, и жены, девицы и юноши уводились в плен. И сбылось евангельское слово Христа, как сказано: “Поднимется царство на царство, народ на народ, и будут землетрясения и смерти, и ужасы повсюду, и многие падут от меча; и человеческая кровь потечет как водные источники, и земля покроется мертвыми телами, как листьями и деревьями, и головы будут лежать на земле, как колосья”. (...)

И в то время Московское государство было притесняемо, и я, грешный, был тогда в царствующем граде Москве. И от царской благочестивой державы, от того христолюбивого царя и самодержца Василия из его пресветлой палаты, называемой Посольским приказом, от его царской тайной думы дьяка именем Василия Телепнева, я был послан с его государевой палаты толмачом немецкого языка именем Григорий Крапольский, во многие грады с царскими посланиями на собрания воинского чина, готового противостоять тем окаянным, названным выше врагам и разорителям христианской веры - в Переславль-Залесский, в Ростов, в Ярославль Поволжский, в Кострому, в Галич.

А царствующий град Москва был тогда в осаде, и те окаянные враги многие дороги отрезали от Москвы, но приснопамятный самодержец благочестивый царь Василий терпел это, подобно праведному Иову 36 , и принимал все напасти с благодарением, говоря вслед за пророком Давидом: “Благо мне, что смирил меня, да научусь оправданиям твоим”, и принимал гонение от своих подданных и иноверных, как царь Давид 37 , ибо многие его благочестивой державы московские люди перешли к иноверцам, за наши грехи. А он, благочестивый самодержец, вспоминая апостольское слово небесной трубы, Христова ученика, божественного Павла, так говорил: “Если [отец] не наказывает вас, то вы и прижиты в грехе, а не истинные сыновья”; “Кого любит Господь, того и наказывает”,- и прочая.

А мы были посланы из Москвы окольными дорогами - Владимирскою на Киржацкий Ям и любым возможным путем к Благовещенскому на Киржаче монастырю, к Александровой слободе и к Переславлю-Залесскому. И когда мы шли пешком по царскому велению от Александровой слободы в Переславль-Залесский, я увидел некое пречудное знамение, исполненное ужаса, о нем сейчас и расскажу.

Тот названный немецкий толмач Григорий Крапольский сказал мне в пути, в полдень, во время поста верховных апостолов Петра и Павла 38 : “Видишь ли ты что-нибудь на облаках небесных прямо над нами?” И я после его слов увидел великое чудное и ужасное знамение и сказал ему: “Вижу, господин мой”. Он же спросил меня: “Что видишь? Скажи мне”. И я сказал ему: “Очень страшное, господин, знамение! Вижу льва, огромного и дивного зверя, стоящего справа, а слева, недалеко против него, змея прелютого и прегордого, и они стоят неподвижно, а хотят один другого схватить и растерзать. А вокруг льва - множество различных зверей, а вокруг змея - множество малых змей”. И немного времени спустя то видение стало исчезать, лев же лег на живот и начал понемногу уменьшаться, и вскоре лев и змей стали невидимы, и другие звери и змеи также стали невидимы, и облака вновь приобрели свой первоначальный вид.

Названный выше Григорий сказал мне: “Понимаешь ли ты, что значит это видение?” И я ответил: “Нет, господин мой, вовсе не понимаю, а только ужасаюсь”. И он начал говорить со мной и объяснять: “Огромный лев - это наш благочестивый поборник христианской веры царь и великий князь Василий. Звери вокруг него - его подданные, православные народы, российские сыны, стоящие с ним за правоверие. А прелютый и прегордый змей - коварный тушинский царь, ложный царевич Дмитрий, а окружающее его множество змей - его сторонники, окаянные, отрекшиеся от Бога, народы. Оба погибли, лев и змей, а также окружавшие их звери и змеи. Это значит, что скоро обоим царям придет смерть, и ни один другого не одолеет”.

И по его словам вскоре после этого видения так и случилось, как он сказал: тушинского ложного и коварного царя князь по имени Петр Урусов предал насильственной смерти в городе Калуге, голову ему отсек, а сам после его убийства бежал в Ногайскую орду, ибо сам он - родом из Ногайской орды.

А приснопамятного самодержца московского благочестивого царя Василия его подданные свергли с престола 39 и насильно постригли в чернецы и вместе с единокровными братьями, с князем Дмитрием и с князем Иваном, выдали его польскому и литовскому королю Сигизмунду, там он и скончался насильственной смертью (...).

Смутное время начала XVII в. положило начало новому этапу в истории России. В обществе произошли значительные перемены: появилась новая правящая династия, на долгое время сформировалось отрицательное отношение к носителям западноевропейской культуры, страна оказалась разоренной. Последствия Смутного времени изживались на протяжение десятилетий, и все же полностью восстановить прежние формы жизни было невозможно. Смута стала в определенном смысле рубежом в истории позднесредневековой России. Людей XVII в. волновали и интересовали эти изменения в их жизни, осмыслить которые они пытались через оценку событий Смутного времени. В связи с этим Смуте посвящен большой комплекс литературно-исторических произведений XVII в., жанр которых можно определить как историческую публицистику. Данная литература, созданная на протяжении всего XVII в., посвящена событиям рубежа XVI–XVII вв. и первого десятилетия XVII в.

Одни из произведений о Смуте отличаются подробностью изложения, другие – образностью характеристик, но все они объединены стремлением осмыслить эпоху недавнего прошлого, столь сильно повлиявшую на настоящее.

Самым популярным из них ранних сочинений о Смуте стала "Повесть, како отомсти всевидящее око Христос Годунову пролитие неповинные крови нового страстотерпца благоверного царевича Дмитрея Угличьскаго " и ее более поздняя переработка "Повесть , како восхити неправдою на Москве царский престол Борис Годунов...".

"Повесть, како отомсти всевидящее око Христос Годунову пролитие неповинные крови новаго страстотерпца благовернаго царевича Дмитрея Угличьскаго" была составлена в Троице-Сергиевом монастыре одним из монахов, который был очевидцем большинства событий (за исключением заграничных похождений Григория Отрепьева и еще нескольких эпизодов), о которых написал. В произведении излагаются события конца XVI – начала XVII в. (до избрания на царство Василия Шуйского), причем автор не только не скрывает своих политических взглядов, но даже страстно их пропагандирует: виновником всех несчастий объявлен Борис Годунов – убийца царевича Димитрия и фактический узурпатор царского престола. По сравнению с Годуновым даже Григорий Отрепьев не выглядит злодеем, хотя автор его и осуждает. Положительный персонаж повести – нововенчанный царь Василий Шуйский, с именем которого связываются надежды на окончание Смуты. Произведение написано книжным языком. Автор сам заявляет, что за образец повествования взял Хронику Константина Манасии. Возможно, именно литературные достоинства обеспечили данной повести популярность в исторической письменности XVII в.

Одно из самых ранних литературных произведений о Смутном времени – так называемая "Повесть о Смуте из статейного списка", которая была составлена непосредственно после убийства Лжедмитрия I как руководство для послов в Речь Посполитую князя Г. К. Волконского и дьяка А. Иванова, отправленных новым царем Василием Шуйским непосредственно после коронации. Описанием коронации Шуйского, состоявшейся 1 июня 1606 г. и завершается текст произведения. По-видимому, в это время повесть и была составлена. Текст "Повести о Смуте из статейного списка" дошел в составе статейного списка посольства Г. К. Волконского и А. Иванова. Отправляя послов к польскому королю Сигизмунду III, Василий Шуйский пытался наладить мирные отношения с Речью Посполитой. Отсюда в повести резкие обвинения в адрес Лжедмитрия I, которые должны оправдать его свержение с престола и расправу над ним.

Произведения, созданные во время Смуты, носят ярко выраженный публицистический характер, что выражается и в их взаимовлиянии: однажды найденная удачная форма подачи материала переходит из текста в текст. Это особенно хорошо видно на примере жанра чудесных видений. Люди были настолько измучены непрекращающимися военными действиями, грабежами и убийствами, что окончание бедствий ожидали не от правительства, а от божественного вмешательства. В такой обстановке мистические настроения, вообще довольно сильные в обществе, проявлялись все чаще. Следствием этого стали видения различным лицам, в которых говорилось об окончании Смуты и которые записывались и оформлялись в виде самостоятельных произведений.

Первым из таких произведений, повлиявшим на последующие, стала "Повесть о видении некоему мужу духовну" протопопа кремлевского Благовещенского собора Терентия, написанная в 1606 г. в ожидании нападения на Москву войск И. Болотникова. "Повесть о видении в Новгороде" рассказывает о видении новгородских чудотворцев некоему монаху Варлааму в Софийском соборе накануне захвата Новгорода шведами в 1611 г. Используя в качестве источника произведение протопопа Терентия, автор новгородской повести изменяет ее главную идею. Терентий повествует о видении "некоему святу мужу" Богородицы и Иисуса Христа в московском Успенском соборе. Согласно видению Богородица вымолила у Христа спасение России, обязательным условием которого было объявлено всеобщее покаяние. В новгородском видении Богородица, окруженная сонмом новгородских святых, за грехи людей предаст город в руки врагов. Из этого исследователи делают вывод, что новгородская повесть написана уже после оккупации Новгорода шведами. "Повесть о видении в Нижнем Новгороде", также написанная в 1611 г., но еще до захвата Новгорода шведами (во всяком случае автор не знал об этом), также использует повесть Терентия в качестве источника, вводя в сюжет нижегородские реалии. В частности, заслуживает внимания призыв к всенародному единению перед лицом врагов, который сыграл решающую роль позднее, при формировании второго ополчения. С нижегородской повестью связана и "Повесть о видении во Владимире", сходная с ней по сюжету; только во Владимире визионером стала женщина, которой явилась Богородица. Обе повести, нижегородская и владимирская, рассылались в 1611 г. по городам, являясь составной частью патриотической переписки между последними, которая предшествовала созданию ополчения.

Целый ряд сочинений был создан после окончания Смутного времени, но их авторами являлись непосредственные участники событий. К этим произведениям следует отнести и главы о Смуте Хронографа редакции 1617 г., и Новый летописец, и некоторые памятники агиографии (например, "Житие царевича Димитрия"). Особое место занимают авторские сочинения, в которых предпринимаются попытки осознать недавние события. При этом сглаживаются противоречия, даются более нейтральные характеристики некоторым одиозным фигурам. Так, гораздо более сдержанно авторы отзываются о Василии Шуйском и его царствовании.

Кроме того, описание Смуты используется авторами для выражения своих политических и мировоззренческих позиций. Одна из таких повестей написана князем Иваном Михайловичем Катыревым-Ростовским, который несмотря на относительно невысокий чин московского дворянина принадлежал к высшей знати России того времени. Помимо знатного происхождения, И. М. Катырев-Ростовский был в свойственных отношениях с новой династией: его первая жена – дочь патриарха Филарета и, соответственно, сестра царя Михаила Федоровича. Князь за чинами не гнался, но служил честно, насколько это возможно при всеобщем "шатании" в Смутное время. В 1608 г. он все же впал в немилость к Василию Шуйскому и был послан на воеводство в далекий Тобольск, где и пробыл до конца Смуты. Таким образом, И. М. Катырев-Ростовский являлся очевидцем не всех событий, о которых писал. Его повесть не изобилует эмоциональными оценками, в ней нет и пересказа мелких фактов. Борису Годунову дается в целом положительная характеристика, сохраняется беспристрастность по отношению к Василию Шуйскому. Григорий Отрепьев, без сомнения, выведен как отрицательный герой повести, но замечательно, что автор обвиняет его за конкретные поступки и действия. Несмотря на явную близость к Романовым, И. М. Катырев-Ростовский избегает прямых похвал в адрес Филарета. В этом сочинении, написанном непосредственно после окончании Смуты, присутствуют элементы историзма, что позволяет отнести его уже не к публицистике, а к исторической прозе.

Сочинение о Смуте князя Ивана Андреевича Хворостинина также отражает характер и воззрения автора. Совсем юным И. А. Хворостинин служил при дворе Лжедмитрия I, был у него в фаворе, а затем, после его свержения, оказался в опале. Дальнейшая служба И. А. Хворостинина сопровождалась периодическими обвинениями в симпатиях к католичеству и западноевропейской культуре. Современники отзываются о нем как о высокомерном, неприятном в общении человеке. Под стать автору и его сочинение "Словеса дней, и царей, и святителей московских...", в котором И. А. Хворостинин сосредоточивается на собственной фигуре, причем старается себя всячески обелить и подчеркнуть свое значение в событиях Смуты. В реальности оно было не столь велико. Событийный ряд в сочинении И. А. Хворостинина представлен на редкость бедно, укажем как пример, что в тексте отсутствуют даты. Несмотря на это просматривается центральный герой эпохи, которым, по мнению автора, был патриарх Гермоген.

Произведение князя Семена Ивановича Шаховского представляет собой трактат о царевиче Димитрии. Источником трактата стала повесть И. М. Катырева-Ростовского. Сочинение С. И. Шаховского сближает со "Словесами дней, и царей, и святителей московских..." И. А. Хворостинина именно литературная составляющая, в тексте упомянуто минимальное количество фактов. Произведение состоит из двух частей: жития царевича Димитрия и повествования о Лжедмитрий I ("Повесть о некоем мнисе, како послася от Бога на царя Бориса"). Эти части связаны хронологически, тематически и литературно. Через все сочинение проходит идея возмездия Борису Годунову за его грехи и тема смирения, которое является спасительным в любой жизненной ситуации. Перед нами попытка осмыслить исторический опыт Смутного времени, придать историческому повествованию нравоучительный характер.

Смуту описывали не только аристократы, но и представители других слоев населения. Из сочинений, написанных церковными авторами, самым известным стала "История " келаря Троице-Сергиева монастыря Авраамия Палицына – деятельного участника событий Смутного времени. В период осады польскими войсками Троице-Сергиева монастыря А. Палицын участвовал в сочинении грамот патриотического содержания, которые рассылались по городам и сыграли значительную роль в единении общества. В "Истории" троицкий келарь рассказывает о событиях, хорошо ему известных: об осаде Троице-Сергиева монастыря. Автор пишет о своей роли в защите монастыря, подчеркивая, подобно И. А. Хворостинину, значительность своих действий. В то же время сочинение А. Палицына наполнено фактическими деталями, диалогами действующих лиц. Автор явно стремился запечатлеть исторический процесс во всем его многообразии, и в этом "История" сближается с повестью И. М. Катырева-Ростовского. Важно в произведении А. Палицына осознание роли народных масс в историческом процессе, в этом он как историк оказался состоятельнее своих современников.

Из приказной среды вышел Иван Тимофеев – автор еще одного известного произведения о Смуте, так называемого "Временника".

"Временник" написан тяжелым витиеватым языком, свидетельствующим о попытке автора подделаться под стиль церковной книжности, а также о том, что он этим стилем не владел. И. Тимофеев описывает бедствия, постигшие Русскую землю, причем, задаваясь вопросом о причине этих бедствий, критикует внутреннюю политику Ивана Грозного и Бориса

Годунова, изменивших "законный порядок" реформы и пр. Здесь, как и в других сочинениях, созданных современниками Смуты после ее окончания, заметно стремление осмыслить события недавнего прошлого.

Отдельную группу составляют компиляции, опирающиеся на сочинения современников Смуты. Часто они соединяют фрагменты нескольких источников, которые противоречат один другому в оценках событий. Эти источники как бы "говорят разными голосами".

Например, в составленном в 1630–1640-е гг. тексте "Иное сказание" повествование ведется с привлечением "Повести, како отомсти всевидящее око Христос Годунову пролитие неповинные крови новаго страстотерпца благовернаго царевича Дмитрея Угличьскаго" и Хронографа редакции 1617 г. В свою очередь, "Иное сказание" широко использовано в тексте Хронографа редакции 1620 г.

Компиляцией является и так называемая "Рукопись Филарета", в действительности не имеющая к патриарху Филарету отношения (эта безосновательная атрибуция появилась в конце XVII в.). Она написана в 1620-е гг. на столбце, как полагают, в Посольском приказе. Среди ее источников выделяют повесть И. М. Катырева-Ростовского и, предположительно, Новый летописец.

Новый летописец был составлен около 1630 г. Он освещал события Смутного времени с позиций Романовых и, в частности, патриарха Филарета. Несмотря на свое название, данное произведение летописью не является. Оно разделено на главы, каждая из них представляет собой законченное повествование, в котором даты хотя и присутствуют, но не являются главной и непременной частью рассказа. В заголовке Нового летописца присутствуют слова "степень царя Федора Иоанновича", что наводит на мысль, что автор или авторы сочинения ставили целью продолжить текст Степенной книги, которая завершается на степени Ивана Грозного. Новый летописец был чрезвычайно популярен в XVII в., известно несколько десятков его списков. Стиль его повествования существенно повлиял на исторические сочинения последующего времени.

Смута занимала умы русских людей на протяжение всего XVII в. На примере повестей и сказаний о Смутном времени можно проследить процесс превращения современности в историю, а публицистики – в историографию.

Дьяк, автор известного "Временника" о событиях Смутного времени. По ошибочному предположению П. М. Строева, его долгое время считали дьяком новгородского митрополита, но проф. С. Ф. Платонов на основании новых изысканий устанавливает,… …

Хронограф Русский - – хронографический свод, излагающий всемирную и русскую историю и известный в нескольких редакциях, создававшихся на протяжении XVI–XVII вв. Автор первого фундаментального исследования X. Р. А. Н. Попов считал, что первая (древнейшая) его… …

Платонов (Сергей Федорович) историк. Родился в 1860 г.; по окончании курса на историко филологическом факультете Санкт Петербургского университета, читал русскую историю на высших женских курсах в Санкт Петербурге, потом преподавал историю в… … Биографический словарь

- («Книга глаголемая Новый летописец») памятник позднего русского летописания, который охватывает события со времени окончания царствования Ивана IV до 1630 г. Является важным источником по истории Смутного времени. В произведении ярко… … Википедия

Авраамий Палицын, в миру Аверкий Иванович, известный деятель Смутного времени. Родился в середине XVI века, по семейным преданиям в селе Протасьеве (близ Ростова), в дворянской семье; умер иноком в Соловецком монастыре 13 сентября 1626 года.… … Биографический словарь

Иван Андреевич Хворостинин (ум. 28 февраля 1625 г. Сергиев посад) русский государственный и политический деятель, писатель. Считается первым российским западником.[кем?] … Википедия

Святой царевич мученик, сын Иоанна Васильевича Грозного и пятой жены его, Марии Феодоровны. Летом 1580 года царь Иоанн Васильевич отпраздновал пятую свою свадьбу. Женился государь без церковного разрешения, но свадьбу правил по старине; во отцово … Большая биографическая энциклопедия

- (по прозванию Харя) духовный писатель первой половины XVII столетия, замечательный по обилию и разнообразию своих сочинений. Профессор Платонов, подробно и тщательно изучивший сочинения кн. Шаховского, говорит, что он отличался большой… … Большая биографическая энциклопедия

Житие Сергия Радонежского - – памятник агиографии, посвященный известному церковному и общественно политическому деятелю Руси второй половины XIV в. Сергию Радонежскому (в миру – Варфоломею Кирилловичу; род. около 1321/1322 г. – умер 25 сентября 1391/1392 г.), создателю и… … Словарь книжников и книжности Древней Руси

Иов, патриарх - Иов (в миру Иван) (ум. 19 VI 1607 г.) – патриарх, автор «Повести о житии царя Феодора Иоанновича», посланий, грамот и речей. Родился в посадской семье г. Старица. Обучался грамоте в Старицком Успенском монастыре. Здесь же, от своего учителя,… … Словарь книжников и книжности Древней Руси

Болтин Баим (Сидор) Федорович, служилый человек XVII века, арзамасский помещик, из провинциального дворянского рода Болтиных. Разрядные заметки о его службах на военном, дипломатическом и административном поприщах, имеющие характер хроники… … Биографический словарь