Значение фамилии обломов. Обломов и Штольц: смысл сопоставления

И.А. Гончаров принадлежит к тем писателям, для которых принципиально важен выбор имени героя, служащего одним из ключевых слов текста и выражающего обычно символические смыслы. В прозе Гончарова имена собственные последовательно выступают как важное характерологическое средство, включаются в систему сопоставлений и противопоставлений, организующих художественный текст на разных его уровнях, служат ключом к подтексту произведения, выделяют его мифологический, фольклорный и др. планы. Эти особенности стиля писателя ярко проявились в романе «Обломов».

В тексте романа противопоставляются две группы имен собственных: 1) широко распространенные имена и фамилии со стертой внутренней формой, представляющие собой, по определению самого автора, только «глухое отзвучие», ср.: Его многие называли Иваном Иванычем, другие - Иваном Васильевичем, третьи - Иваном Михайловичем. Фамилию его называли тоже различно: одни говорили, что он Иванов, другие звали Васильевым или Андреевым, третьи думали, что он Алексеев... Весь этот Алексеев, Васильев, Андреев или как хотите есть какой-то неполный, безличный намек на людскую массу, глухое отзвучие, неясный ее отблеск , и 2) «значащие» имена и фамилии, мотивированность которых обнажается в тексте: так, фамилия Махов соотносится с фразеологизмом «махнуть на все рукой» и сближается с глаголом «подмахнуть»; фамилия Затертый мотивируется глаголом «затереть» в значении «замять дело», а фамилия Вытягушин - глаголом «вытягивать» в значении «обирать». «Говорящие» фамилии чиновников, таким образом, непосредственно характеризуют их деятельность. В эту же группу входит фамилия Тарантьев, которая мотивируется диалектным глаголом «тарантить» ("говорить бойко, резво, скоро, торопливо, тараторить"; ср. обл. таранта - "бойкий и резкий говорун"). Такая интерпретация фамилии «бойкого и хитрого», по оценке Гончарова, героя поддерживается прямой авторской характеристикой: Движения его были смелы и размашисты; говорил он громко, бойко и всегда сердито; если слушать в некотором отдалении, точно будто три пустые телеги едут по мосту. Имя же Тарантьева - Михей - обнаруживает несомненные интертекстуальные связи и отсылает к образу Собакевича, а также к фольклорным персонажам (прежде всего к образу медведя) - не случайно в описании этого персонажа упоминается «сказка».

Промежуточную группу между «значащими» и «незначащими» именами собственными составляют в тексте имена и фамилии со стертой внутренней формой, вызывающие, однако, определенные устойчивые ассоциации у читателей романа: фамилия Мухояров, например, сближается со словом «мухрыга» ("плут", "продувной обманщик"); фамилия всеядного журналиста, всегда стремящегося «делать шум», Пенкина, во-первых, ассоциируется с выражением «снимать пенки», во-вторых, с фразеологизмом «с пеной у рта» и актуализирует образ пены с присущими ему признаками поверхностности и пустого брожения.

Имена персонажей романа сочетаются в тексте с именами литературных и мифологических героев: Ахилл, Илья Муромец, Корделия, Галатея, Калеб и др. Эти «точечные цитаты» определяют многомерность образов и ситуаций романа и отражают иерархичность его структуры, включают его в диалог с другими произведениями мировой литературы.

В романе «Обломов» антропонимы объединяются в систему: периферию ее составляют «значащие» имена, которые носят, как правило, второстепенные персонажи, в центре ее, в ядре - имена главных героев, для которых характерна множественность смыслов. Эти антропонимы образуют пересекающиеся ряды противопоставлений. Их значение определяется с учетом повторов и оппозиций в структуре текста.

Фамилия главного героя романа, вынесенная в сильную позицию текста - заглавие, неоднократно привлекала внимание исследователей. При этом высказывались разные точки зрения. В. Мельник, например, связал фамилию героя со стихотворением Е. Баратынского «Предрассудок! он обломок давней правды...», отметив соотносительность слов Обломов - обломок. С точки зрения другого исследователя, П. Тиргена, параллель «человек - обломок» служит для характеристики героя как «неполного», «недовоплощенного» человека, «сигнализирует о доминанте фрагментарности и отсутствии цельности». Т.И. Орнатская связывает слова Обломов, Обломовка с народнопоэтической метафорой «сон-обломон». Эта метафора носит амбивалентный характер: с одной стороны, с образом сна ассоциируется «зачарованный мир» русских сказок с присущей ему поэзией, с другой стороны, это «обломный сон», гибельный для героя, придавивший его могильным камнем. С нашей точки зрения, для интерпретации фамилии Обломов необходимо учитывать, во-первых, все возможные производящие слова этого имени собственного, которое в художественном тексте приобретает мотивированность, во-вторых, всю систему контекстов, содержащих образную характеристику героя, в-третьих, интертекстуальные (межтекстовые) связи произведения.

Слово Обломов характеризуется множественностью мотивации, учитывающей многозначность слова в художественном тексте и обнаруживающей множественность смыслов, им воплощаемых. Оно может мотивироваться как глаголом обломать (и в прямом, и в переносном значении - "заставить кого-либо вести себя определенным образом, подчинив его волю"), так и существительными облом ("все, что не цело, что обломано) и обломок; ср. толкования, приведенные в словаре В.И. Даля и MAC:

Обломок - "обломленная кругом вещь" (В.И. Даль); обломок - 1) отбитый или отломившийся кусок чего-либо; 2) перен: остаток чего-либо прежде существовавшего, исчезнувшего (MAC).

Возможна также связь слов облом и Обломов на основе оценочного значения, присущего первому слову как диалектизму, - "неповоротливый человек".

Отмеченные направления мотивации выделяют такие смысловые компоненты, как «статика», «отсутствие воли», «связь с прошлым» и подчеркивают разрушение целостности. Кроме того, возможна связь фамилии Обломов с прилагательным облый ("круглый"): имя собственное и это слово сближаются на основе явного звукового сходства. В этом случае фамилия героя интерпретируется как контаминированное, гибридное образование, совмещающее семантику слов облый и ломать: круг, символизирующий отсутствие развития, статичность, неизменность порядка, представляется разорванным, частично «сломанным».

В контекстах, содержащих образную характеристику героя, регулярно повторяются образы сна, камня, «потухания», остановки роста, ветхости и одновременно детскости, ср.: [Обломов]... радовался, что лежит он, беззаботен, как новорожденный младенец; Я дряблый, ветхий, изношенный кафтан; Ему грустно и больно стало за свою неразвитость, остановку в росте нравственных сил, за тяжесть, мешающую всему; С первой минуты, когда я сознал себя, я почувствовал, что уже гасну; Он... заснул крепким, как камень, сном; [Он] заснул свинцовым, безотрадным сном. В тексте, таким образом, регулярно подчеркивается раннее «погасание» сил духа и отсутствие целостности в характере героя.

Множественность мотивации фамилии Обломов связана, как видим, с разными смыслами, реализующимися в отмеченных контекстах: это прежде всего недовоплощенность, проявляющаяся в «обломе» возможного, но нереализовавшегося жизненного пути {Он ни на шаг не подвинулся ни на каком поприще), отсутствие целостности, наконец, круг, отображающий особенности биографического времени героя и повторение «одного и того же, что бывало у дедов и отцов» (см. описание Обломовки). «Сонное царство» Обломовки графически можно изобразить в виде замкнутого круга. «Что такое Обломовка, как не всеми забытый, чудом уцелевший "блаженный уголок" - обломок Эдема?»

Связь Обломова с циклическим временем, основной моделью которого является круг, принадлежность его к миру «вялой жизни и отсутствия движения», где «жизнь... тянется беспрерывной однообразной тканью», подчеркиваются повтором, объединяющим имя и отчество героя, - Илья Ильич Обломов. Имя и отчество отражают сквозной для романа образ времени. «Потухание» героя делает основным ритмом его существования периодичность повторений, при этом биографическое время оказывается обратимым, и в доме Пшеницыной Илья Ильич Обломов вновь возвращается в мир детства - мир Обломовки: конец жизни повторяет ее начало (как в символе круга), ср.:

И видится ему большая темная, освещенная сальной свечкой гостиная в родительском доме, сидящая за круглым столом покойная мать и ее гости... Настоящее и прошлое слились и перемешались.

Грезится ему, что он достиг той обетованной земли, где текут реки меду и молока, где едят незаработанный хлеб, ходят в золоте и в серебре...

В финале романа в фамилии героя особенно выделяется, как мы видим, смысл "крут", в то же время значимыми оказываются и смыслы, связанные с глаголом ломать {обломать): в «забытом уголке», чуждом движения, борьбы и жизни, Обломов останавливает время, преодолевает его, однако обретенный «идеал» покоя «обламывает крылья» его души, погружает его в сон, ср.: У тебя были крылья, да ты отвязал их; Зарыт, задавлен он [ум] всякой дрянью и заснул в праздности. Индивидуальное существование героя, «обломавшего» течение линейного времени и вернувшегося во время циклическое, оказывается «гробом», «могилой» личности, см. авторские метафоры и сравнения: ...Он тихо и постепенно укладывается в простой и широкий гроб... своего существования, сделанный собственными руками, как старцы пустынные, которые, отворотясь от жизни, копают себе могилу.

В то же время имя героя - Илья - указывает не только на «вечное повторение». Оно выявляет фольклорно-мифологический план романа. Это имя, соединяя Обломова с миром его предков, сближает его образ и с образом былинного богатыря Ильи Муромца, подвиги которого после чудесного исцеления сменили немощь героя и его тридцатилетнее «сидение» в избе, а также с образом Ильи-пророка. Имя Обломова оказывается амбивалентным: оно несет в себе указание и на длительную статику («неподвижный» покой), и на возможность ее преодоления, обретения спасительного «огня». Эта возможность остается нереализованной в судьбе героя: В жизни моей ведь никогда не загоралось никакого, ни спасительного, ни разрушительного, огня... Илия не понял этой жизни, или она никуда не годится, а лучшего я ничего не знал...

Антипод Обломова - Андрей Иванович Штольц. Контрастными оказываются в тексте и их имена и фамилии. Противопоставление это, однако, носит особый характер: в оппозицию вступают не сами имена собственные, а порождаемые ими смыслы, причем смыслы, непосредственно выражаемые именем и фамилией Штольца, сопоставляются со смыслами, только ассоциативно связываемыми с образом Обломова. «Детскости», «недовоплощенности», «округлости» Обломова противопоставляется «мужественность» Штольца (Андрей - в пер. с др.-греч. - "мужественный, храбрый" - "муж, мужчина"); с кротостью, мягкостью, «природным золотом» сердца главного героя сопоставляется гордость (от нем. stolz - "гордый") деятельного человека и] рационалиста.

Гордость Штольца имеет в романе разные проявления: от «уверенности в себе» и осознания собственной силы воли до «экономии сил души» и некоторой «спесивости». Немецкая же фамилия героя, противопоставляемая русской фамилии Обломов, вводит в текст романа оппозицию двух миров: «своего» (русского, патриархального) и «чужого». Одновременно для художественного пространства романа оказывается значимым и сопоставление двух топонимов - названий деревень Обломова и Штольца: Обломовка и Верхлево. «Обломку Эдема», Обломовке, связанной с образом круга и соответственно господством статики, в тексте противостоит Верхлево. В этом названии угадываются возможные мотивирующие слова: верх как знак вертикали и верхлявый ("подвижный", т.е. нарушающий неподвижность, однообразие замкнутого существования).

Особое место в системе образов романа занимает Ольга Ильинская (после замужества - Штольц). Ее внутренняя связь с 06-ломовым подчеркивается повтором его имени в структуре фамилии героини. «В идеальном, замысленном судьбой варианте Ольга была предназначена Илье Ильичу ("Я знаю, ты мне послан Богом"). Но непреодолимость обстоятельств развела их. Драма человеческой недовоплощенности выявилась в грустном финале судьбой благословленной встречи». Изменение же фамилии Ольги (Ильинская → Штольц) отражает и развитие сюжета романа, и развитие характера героини. Интересно, что в текстовом поле этого персонажа регулярно повторяются слова с семой "гордость", причем именно в этом поле (по сравнению с характеристиками других героев) они доминируют, ср.: Ходила Ольга с наклоненной немного вперед головой, так стройно, благородно покоившейся на тонкой, гордой шее; Она смотрела на него со спокойной гордостью; ...перед ним [Обломовым]... оскорбленная богиня гордости и гнева; ...И ему [Штольцу] долго, почти всю жизнь, предстояла... немалая забота поддерживать на одной высоте свое достоинство мужчины в глазах самолюбивой, гордой Ольги...

Повтор слов с семой "гордость" сближает характеристики Ольги и Штольца, см., например: Он... страдал без робкой покорности, а больше с досадой, с гордостью; [Штольц] был целомудренно-горд; [Он] был внутренне горд... всякий раз, когда ему случалось заметить кривизну на своем пути. В то же время «гордость» Ольги противопоставляется «кротости», «мягкости» Обломова, его «голубиной нежности». Показательно, что слово гордость появляется в описаниях Обломова только один раз, причем в связи с пробудившейся в герое любовью к Ольге, и служит своеобразным рефлексом ее текстового поля: Гордость заиграла в нем, засияла жизнь, ее волшебная даль...

Таким образом, Ольга и соотносит, и противопоставляет разные миры героев романа. Устойчивые ассоциации вызывает у читателей романа и само ее имя. «Миссионерка» (по тонкому замечанию И.Анненского) Ольга носит имя первой русской святой (Ольга → герм. Helge - предположительно "находящийся под покровительством божества", "вещий"). Как заметил П.А. Флоренский, имя Ольга... обнаруживает ряд особенностей характера тех, кто его носит: «Ольга... крепко стоит на земле. По своей цельности Ольга безостаточна и по-своему прямолинейна... Раз направившись волею к известной цели, Ольга вся без остатка и без оглядки уйдет в достижение этой цели, не щадя ни окружающего и окружающих, ни себя самое...».

Ольге Ильинской в романе противопоставлена Агафья Матвеевна Пшеницына. Контрастны уже портреты героинь; ср.:

Губы тонкие и большею частию сжатые: признак непрерывно устремленной на что-нибудь мысли. То же присутствие говорящей мысли светилось в зорком, всегда бодром, ничего не пропускающем взгляде темных, серо-голубых глаз. Брови придавали особенную красоту глазам... одна на линию была выше другой, от этого над бровью лежала маленькая складка, в которой как будто что-то говорило, будто там покоилась мысль (портрет Ильинской).

Бровей у нее почти совсем не было, а были на их местах две немного будто припухлые, лоснящие полосы, с редкими светлыми волосами. Глаза серовато-простодушные, как и все выражение лица... Она тупо выслушала и тупо задумалась (портрет Пшеницыной).

Различный характер носят и интертекстуальные связи, сближающие героинь с литературными или мифологическими персонажами, упоминающимися в произведении: Ольга - Корделия, «Пигмалион»; Агафья Матвеевна - Милитриса Кирбитьевна. Если в характеристиках Ольги доминируют слова мысль и гордый {гордость), то в описаниях Агафьи Матвеевны регулярно повторяются слова простодушие, доброта, застенчивость, наконец, любовь.

Героини противопоставлены и посредством образных средств. Сравнения, используемые для образной характеристики Агафьи Матвеевны, носят подчеркнуто бытовой (часто сниженный) характер, ср.: - Не знаю, как и благодарить вас, - говорил Обломов, глядя на нее с таким же удовольствием, с каким утром смотрел на горячую ватрушку; - Вот, Бог даст, доживем до Пасхи, так поцелуемся, - сказала она, не удивляясь, не слушаясь, не робея, а стоя прямо и неподвижно, как лошадь, на которую надевают хомут.

Фамилия героини при первом ее восприятии - Пшеницына - также прежде всего обнаруживает бытовое, природное, земное начало; в имени же ее - Агафья - актуализируется в контексте целого его внутренняя форма "добро" (от др.-греч. "хорошая", "добрая"). Имя Агафья вызывает также ассоциации с древнегреческим словом agape, обозначающим особый род деятельной и самоотверженной любви. В то же время в этом имени, видимо, «отозвался и мифологический мотив (Агафий - святой, защищающий людей от извержения Этны, то есть огня, ада)». В тексте романа этот мотив «защиты от пламени» находит отражение в развернутом авторском сравнении: Никаких понуканий, никаких требований не предъявляет Агафья Матвеевна. И у него [Обломова] не рождается никаких самолюбивых желаний, позывов, стремлений на подвиги...; Его как будто невидимая рука посадила, как драгоценное растение, в тень от жара, под кров от дождя, и ухаживает за ним, лелеет.

Таким образом, в имени героини актуализируется ряд значимых для интерпретации текста смыслов: она добрая хозяйка (именно это слово регулярно повторяется в ее номинационном ряду), самоотверженно любящая женщина, защитница от обжигающего пламени героя, жизнь которого - «потухание». Не случайно и отчество героини (Матвеевна): во-первых, оно повторяет отчество матери И.А. Гончарова, во-вторых, этимология имени Матвей (Матфей) - "дар божий" - вновь выделяет мифологический подтекст романа: Агафья Матвеевна послана Обломову, анти-Фаусту с его «робкой, ленивой душой», как дар, как воплощение его мечты о покое, о продолжении «обломовского существования», о «безмятежной тишине»: Сам Обломов был полным и естественным отражением и выражением того покоя, довольства и безмятежной тишины. Вглядываясь, вдумываясь в свой быт и все более в нем обживаясь, он, наконец, решил, что ему некуда больше идти, нечего искать, что идеал его жизни осуществился. Именно Агафья Матвеевна, ставшая в финале романа Обломовой, сравниваемая в тексте то с деятельной, «хорошо устроенной» машиной, то с маятником, определяет возможность идеально покойной стороны человеческого бытия. В ее новой фамилии вновь актуализируется сквозной для текста образ круга.

В то же время характеристики Агафьи Матвеевны в романе не статичны. В тексте подчеркивается связь его сюжетных ситуаций с мифом о Пигмалионе и Галатее. Эта межтекстовая связь проявляется в трактовке и развитии трех образов романа. С Галатеей первоначально сравнивается Обломов, Ольге же отводится роль Пигмалиона: ...Но это какая-то Галатея, с которой ей самой приходилось быть Пигмалионом. Ср.: Он будет жить, действовать, благословлять жизнь и ее. Возвратить человека к жизни - сколько славы доктору, когда он спасет безнадежно больного!А спасти нравственно погибающий ум, душу?.. Однако в этих отношениях уделом 06-ломова становится «потухание», «погасание». Роль же Пигмалиона переходит к Штольцу, возрождающему «гордость? Ольги и мечтающему о создании «новой женщины», одетой его цветом и сияющей его красками. Не Галатеей, а Пигмалионом оказывается в романе и Илья Ильич Обломов, пробудивший душу в Агафье Матвеевне Пшеницыной. В финале романа именно в ее описаниях появляются ключевые лексические единицы текста, создающие образы света и сияния: Она поняла, что проиграла и просияла ее жизнь, что Бог вложил в нее душу и вынул опять; что засветилось в ней солнце и померкло навсегда... Навсегда, правда; но зато навсегда осмыслилась и жизнь ее: теперь уж она знала, зачем она жила и что жила не напрасно. В конце романа противопоставленные ранее характеристики Ольги и Агафьи Матвеевны сближаются: в описаниях обеих героинь подчеркивается такая деталь, как мысль в лице (взгляде). Ср.: Вот она [Агафья Матвеевна], в темном платье, в черном шерстяном платке на шее... с сосредоточенным выражением, с затаившимся внутренним смыслом в глазах. Мысль эта села невидимо на ее лицо...

Преображение Агафьи Матвеевны актуализирует еще один смысл ее фамилии, которая, как и имя Обломова, носит амбивалентный характер. «Пшеница» в христианской символике - знак возрождения. Дух самого Обломова не смог воскреснуть, но возродилась душа Агафьи Матвеевны, ставшей матерью сына Ильи Ильича: «Агафья... оказывается прямо причастной к продолжению рода Обломовых (бессмертию самого героя)».

Андрей Обломов, воспитывающийся в доме Штольца и носящий его имя, в финале романа связан с планом будущего: объединение имен двух противопоставленных друг другу героев служит знаком возможного синтеза лучших начал обоих персонажей и представляемых ими «философий». Таким образом, имя собственное выступает и как знак, выделяющий план проспекции в художественном тексте: Илью Ильича Обломова сменяет Андрей Ильич Обломов.

Итак, имена собственные играют важную роль в структуре текста и образной системе рассмотренного романа. Они не только определяют существенные особенности характеров героев, но и отражают основные сюжетные линии произведения, устанавливают связи между разными образами и ситуациями. Имена собственные связаны с пространственно-временной организацией текста. Они «обнажают» скрытые смыслы, важные для интерпретации текста; служат ключом к его подтексту, актуализируют интертекстуальные связи романа и выделяют разные его планы (мифологический, философский, бытовой и др.), подчеркивая их взаимодействие.

Фамилия Обломов образована от прозвища Облом. По одной из версий, оно происходит от глагола обломать - ломая, отделить концы, крайние части чего-либо, заставить кого-либо вести себя определенным образом, подчинив себе его волю, сломив упрямство. Вполне возможно, что прозвище Облом мог получить как неуклюжий, неповоротливый, так и властный человек.

Прозвище Облом может быть связано и со словом обломок в переносном значении остаток чего-либо прежде существовавшего, исчезнувшего. Следует также отметить, что в старину обломом часто называли домового. Домовой в восточнославянской мифологии демонологический персонаж, дух дома. Представлялся в виде человека, часто на одно лицо с хозяином дома, или как небольшой старик с лицом, заросшим белыми волосами, и тому подобное. От его отношения, доброжелательного или враждебного, зависело здоровье скота.

Иногда считалось, что домовой имеет семью жену (домаха, домовичиха, большуха) и детей. Сходные поверья о духах дома бытовали у западных славян и многих других народов. Исходя из этого, можно предположить, что именование Облом было мирским именем, которое выполняло так называемую охранительную функцию и использовалось в качестве оберега. Согласно суеверному обычаю, существовавшему на Руси, подобные прозвища присваивались детям с целью отвращения злых сил. Для того чтобы не искушать судьбу и отвести зло, детям давались прозвища со значением прямо противоположным тому, что ожидали или желали родители для детей. В данном случае, надеясь иметь красивого и здорового мальчика, родители назвали его Обломом. Облом, со временем получил фамилию Обломов.

Так же читайте:

Обломский

Фамилия Обломский ведет свое начало от прозвища Облом. Фамилия Обломский образована от прозвища Облом. По одной из версий, оно происходит от глагола..

В романе «Обломов» с полной силой проявилось мастерство Гончарова-прозаика. Горький, назвавший Гончарова «одним из великанов русской литературы», отметил его особенный, пластичный язык. Поэтический язык Гончарова, его талант образного воспроизведения жизни, искусство создания типических характеров, композиционная завершенность и громадная художественная сила представленной в романе картины обломовщины и образа Ильи Ильича - все это способствовало тому, что роман «Обломов» занял достойное место в ряду шедевров мировой классики.

Огромное значение в произведении играет портретная характеристика героев, с помощью которой читатель знакомится с персонажами и составляет представление о них и о чертах их характеров. Главный герой романа - Илья Ильич Обломов - человек тридцати двух-тридцати трех лет, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, в которых нет никакой идеи, с бледным цветом лица, пухлыми руками и изнеженным телом. Уже по этой портретной характеристике мы можем составить представление об образе жизни и душевных качествах героя: детали его портрета говорят о ленивом, неподвижном образе жизни, о его привычке к бесцельному времяпровождению. Однако Гончаров подчеркивает, что Илья Ильич - приятный человек, мягкий, добрый и душевный. Портретная характеристика как бы подготавливает читателя к тому жизненному краху, который неизбежно ждал Обломова.

В портрете антипода Обломова, Андрея Штольца, автор использовал иные краски. Штольц - ровесник Обломова, ему уже за тридцать. Он в движении, весь составлен из костей и мускулов. Знакомясь с портретной характеристикой этого героя, мы понимаем, что Штольц - сильная, энергичная, целеустремленная личность, которой чужда мечтательность. Но эта почти идеальная личность напоминает механизм, а не живого человека, и этим отталкивает читателя.

В портрете Ольги Ильинской преобладают другие черты. Она «не была красавицей в строгом смысле этого слова: не было в ней ни белизны, ни яркого колорита щек и губ, и глаза ее не горели лучами внутреннего огня, не было жемчуга во рту и кораллов на губах, не было миниатюрных рук с пальчиками в виде винограда». Несколько высокому росту строго соответствовала величина головы и овал и размеры лица, все это, в свою очередь, гармонировало с плечами, плечи - со станом... Нос образовал чуть заметную грациозную линию. Губы тонкие и сжатые - признак ищущей, устремленной на что-нибудь мысли. Этот портрет свидетельствует о том, что перед нами гордая, умная, немного тщеславная женщина.

В портрете Агафьи Матвеевны Пшеницыной проступают такие черты, как мягкость, доброта и безволие. Ей около тридцати лет. Бровей у нее почти не было, глаза - «серовато-послушные», как и все выражение лица. Руки белые, но жесткие, с выступившими наружу узлами синих жил. Обломов принимает ее такой, какая она есть и дает ей меткую оценку: «Какая она... простая». Именно эта женщина была рядом с Ильей Ильичем до его последней минуты, последнего вздоха, родила ему сына.

Столь же важно для характеристики персонажа описание интерьера. В этом Гончаров является талантливым продолжателем традиций Гоголя. Благодаря обилию предметно-бытовых деталей в первой части романа читатель может составить представление об особенностях героя: «Как шел домашний костюм Обломова к покойным чертам лица его... На нем был халат из персидской материи, настоящий восточный халат... Туфли на нем были длинные, мягкие и широкие, когда он, не глядя, опускал ноги с постели на пол, то непременно попадал в них сразу...» Подробно описывая предметы, окружающие Обломова в повседневной жизни, Гончаров обращает внимание на безразличие героя к этим вещам. Но равнодушный к быту Обломов на всем протяжении романа остается его пленником.

Глубоко символичен образ халата, неоднократно появляющийся в романе и указывающий на определенное состояние Обломова. В начале повествования удобный халат является неотъемлемой частью личности героя. В период влюбленности Ильи Ильича он исчезает, и возвращается на плечи хозяина в тот вечер, когда произошел разрыв героя с Ольгой.

Символична и ветка сирени, сорванная Ольгой во время ее прогулки с Обломовым. Для Ольги и Обломова эта ветка явилась символом начала их отношений и в то же время предвестила конец. Еще одна немаловажная деталь - это развод мостов на Неве. Мосты развели в то время, когда в душе Обломова, жившего на Выборгской стороне, наметился перелом в сторону вдовы Пшеницыной, когда он полностью осознал, какие последствия несет жизнь с Ольгой, испугался этой жизни и снова начал погружаться в апатию. Нить, связывающая Ольгу и Обломова, порвалась, и ее нельзя заставить срастись, поэтому, когда мосты навели, связь между Ольгой и Обломовым не восстановилась. Символичен и падающий хлопьями снег, который знаменует конец любви героя и одновременно закат его жизни.

Не случайно автор так подробно описывает домик в Крыму, в котором поселились Ольга и Штольц. Убранство дома «носило печать мысли и личного вкуса хозяев», в нем было много гравюр, статуй, книг, что говорит об образованности, высокой культуре Ольги и Андрея.

Неотъемлемой частью созданных Гончаровым художественных образов и идейного содержания произведения в целом являются имена собственные героев. Фамилии героев в романе «Обломов» несут в себе большую смысловую нагрузку. Главный герой романа по исконной русской традиции получил свою фамилию от родового имения Обломовки, название которой восходит к слову «обломок»: обломок старого уклада жизни, патриархальной Руси. Размышляя о русской жизни и ее типичных представителях своего времени, Гончаров одним из первых заметил сбой внутренних национальных черт, чреватый обрывом, или обломом. Иван Александрович предугадал страшное состояние, в которое в XIX веке начинало впадать русское общество и которое к XX веку стало массовым явлением. Леность, отсутствие определенной цели в жизни, горения и желания трудиться стало отличительной национальной чертой. Есть и другое объяснение происхождения фамилии главного героя: в народных сказках часто встречается понятие «сон-обломон», который зачаровывает человека, как бы придавливает его могильным камнем, обрекая на медленное, постепенное угасание.

Анализируя современную ему жизнь, Гончаров искал среди Алексеевых, Петровых, Михайловых и других лиц антипода Обломова. В результате этих поисков возник герой с немецкой фамилией Штольц (в переводе с немецкого - «гордый, исполненный чувства собственного достоинства, сознающий свое превосходство»).

Илья Ильич всю свою сознательную жизнь стремился к существованию, «которое было бы и исполнено содержания, и текло бы тихо, день за днем, капля по капле, в немом созерцании природы и тихих, едва ползущих явлениях семейной мирно-хлопотливой жизни». Такое существование он нашел в домике Пшеницыной. «Она была очень бела и полна в лице, так что румянец, кажется, не мог пробиться сквозь щеки (как «пшеничная булочка»). Имя этой героини - Агафья - в переводе с греческого языка означает «добрая, хорошая». Агафья Матвеевна - тип скромной и кроткой женщины-хозяйки, образец женской доброты и нежности, жизненные интересы которой ограничивались лишь семейными заботами. Служанка Обломова Анисья (в переводе с греческого - «исполнение, польза, завершение») по духу близка Агафье Матвеевне, и потому они так быстро подружились и стали неразлучны.

Но если Агафья Матвеевна любила Обломова бездумно и беззаветно, то Ольга Ильинская буквально «сражалась» за него. Ради его пробуждения она была готова принести в жертву свою жизнь. Ольга любила Илью ради него самого (отсюда фамилия Ильинская ).

Фамилия «друга» Обломова, Тарантьева , несет в себе намек на слово таран . В отношениях Михея Андреевича с людьми выявляются такие качества, как грубость, наглость, настырность и беспринципность. Исай Фомич Затертый , которому Обломов дал доверенность на управление имением, оказался мошенником, тертым калачом . В сговоре с Тарантьевым и братцем Пшеницыной он мастерски обворовал Обломова и хорошо затер свои следы.

Говоря о художественных особенностях романа, нельзя обойти и пейзажные зарисовки: для Ольги гуляния в саду, ветка сирени, цветущие поля - все это ассоциируется с любовью, чувствами. Обломов также осознает, что связан с природой, хотя не понимает, зачем Ольга постоянно тянет его гулять, наслаждается окружающей природой, весной, счастьем. Пейзаж создает психологический фон всего повествования.

Для раскрытия чувств и мыслей героев автор использует такой прием, как внутренний монолог. Наиболее ярко этот прием раскрыт в описании чувств Обломова к Ольге Ильинской. Автор постоянно показывает мысли, реплики, внутренние рассуждения героев.

На протяжении всего романа Гончаров тонко подшучивает, иронизирует над своими героями. Особенно эта ирония заметна в диалогах Обломова и Захара. Так описана сцена водворения халата на плечи хозяина. «Илья Ильич почти не заметил, как Захар раздел его, стащил сапоги и накинул на него халат.

Что это? - спросил он только, поглядев на халат.

Хозяйка сегодня принесла: вымыли и починили халат, - сказал Захар.

Обломов как сел, так и остался в кресле».

Главным композиционным приемом романа является антитеза. Автор противопоставляет образы (Обломов — Штольц, Ольга Ильинская - Агафья Пшеницына), чувства (любовь Ольги, эгоистичная, самолюбивая, и любовь Агафьи Матвеевны, самоотверженная, всепрощающая), образ жизни, портретные характеристики, черты характера, события и понятия, детали (ветка сирени, символизирующая надежду на светлое будущее, и халат как трясина лени и апатии). Антитеза дает возможность ярче выявить индивидуальные черты характеров героев, увидеть и понять два несопоставимых полюса (например два сталкивающихся состояния Обломова - бурную временную деятельность и лень, апатию), а также помогает проникнуть во внутренний мир героя, показать контрастность, которая присутствует не только во внешнем, но и в духовном мире.

Начало произведения построено на столкновении суетного мира Петербурга и изолированного внутреннего мира Обломова. Все посетители (Волков, Судьбинский, Алексеев, Пенкин, Тарантьев), наносящие визиты Обломову, являются яркими представителями общества, живущего по законам фальши. Главный герой стремится отгородить себя от них, от той грязи, которую приносят его знакомые в виде приглашений и новостей: «Не подходите, не подходите! Вы с холода!»

На приеме антитезы выстроена и вся система образов в романе: Обломов - Штольц, Ольга - Агафья Матвеевна. Портретная характеристика героев также дается в противопоставлении. Так, Обломов - пухлый, полный, «с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица»; Штольц же весь состоит из костей и мускулов, «он беспрестанно в движении». Два совершенно разных типа характера, и трудно поверить что между ними может быть что-то общее. И тем не менее это так. Андрей, несмотря на категоричное неприятие образа жизни Ильи, сумел разглядеть в нем черты, которые трудно сохранить в бурном жизненном потоке: наивность, доверчивость и открытость. Ольга Ильинская полюбила его за доброе сердце, «голубиную нежность и внутреннюю чистоту». Обломов не только бездеятельный, ленивый и апатичный, он открыт миру, но какая-то невидимая пленка мешает ему слиться с ним, идти одной дорогой со Штольцем, жить активной полноценной жизнью.

Два ключевых женских образа романа - Ольга Ильинская и Агафья Матвеевна Пшеницына - также даны в противопоставлении. Эти две женщины символизируют собой два жизненных пути, которые предоставляются Обломову в качестве выбора. Ольга - сильная, гордая и целеустремленная натура, в то время как Агафья Матвеевна - добрая, простая и хозяйственная. Стоило бы Илье сделать один шаг в сторону Ольги, и он смог погрузиться в ту мечту, которая была изображена во «Сне…». Но общение с Ильинской стало последним испытанием для личности Обломова. Его натура не способна слиться с жестоким внешним миром. Он отказывается от вечного поиска счастья и выбирает второй путь - погружается в апатию и находит покой в уютном доме Агафьи Матвеевны.

ОБЛОМОВ

Герой романа И.А. Гончарова «Обломов».

Кадр из фильма Н.С. Михалкова «Несколько дней из жизни И.И. Обломова». Ольга - Е. Соловей, Обломов - О. Табаков:

Россия. Большой лингвострановедческий словарь. - М.: Государственный институт русского языка им. А.С. Пушкина. АСТ-Пресс . Т.Н. Чернявская, К.С. Милославская, Е.Г. Ростова, О.Е. Фролова, В.И. Борисенко, Ю.А. Вьюнов, В.П. Чуднов . 2007 .

Смотреть что такое "ОБЛОМОВ" в других словарях:

обломов - См … Словарь синонимов

ОБЛОМОВ - герой романа И.А.Гончарова «Обломов» (1848 1859). Литературные источники образа О. гоголевские Подколесин и старосветские помещики, Тентетников, Манилов. Литературные предшественники О. в произведениях Гончарова: Тяжеленко («Лихая болесть»), Егор … Литературные герои

Обломов - У этого термина существуют и другие значения, см. Вася Обломов. Обломов Жанр: социально психологический роман

обломов - (иноск.) ленивый, апатичный Обломовщина апатия, тяжеловесная сонливость русской натуры и недостаток в ней внутреннего подъема Русская лень; равнодушие к общественным вопросам и отсутствие энергии; неподвижность умственная и нерешимость. Ср.… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона

Обломов - герой одноим. ром. И. А. Гончарова (1859), исповедующий отказ от активности, бездеятельность, душевное спокойствие как гл. жизненный принцип. После статьи Н. А. Добролюбова Что такое обломовщина? понятия Обломов и обломовщина приобрели обобщающий … Российский гуманитарный энциклопедический словарь

Обломов - Обломовъ (иноск.) лѣнивый, апатичный. Обломовщина апатія, тяжеловѣсная сонливость русской натуры и недостатокъ въ ней внутренняго подъема. Поясн. Русская лѣнь; равнодушіе къ общественнымъ вопросамъ и отсутствіе энергіи; неподвижность умственная и … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона (оригинальная орфография)

Обломов - м. 1. Литературный персонаж. 2. Употребляется как символ человека, характеризующегося вялым равнодушием к общественным интересам, нежеланием принимать какие либо решения или совершать какие либо поступки, считающего, что это должны делать другие … Современный толковый словарь русского языка Ефремовой

Обломов - Обл омов, а … Русский орфографический словарь

Обломов - (2 м) (лит. персонаж; тип бездеятельного человека) … Орфографический словарь русского языка

обломов - а; м. О ленивом, апатичном, бездеятельном человеке; сибарите. ◁ Обломовский, ая, ое. О ая лень, скука. Черты характера обломовского типа. По обломовски, нареч. Томиться бездельем по обломовски. ● По имени Обломова героя одноимённого романа… … Энциклопедический словарь

Семантика имен романа «Обломов»

Введение…………………………………………………………… 3

1. Антропонимы и их роль в художественном пространстве текста…….. 4

2. Семантика имен романа «Обломов» в связи с художественной концепцией романа………………………………………..5

Заключение…………………………………………………………………....10

Литература…………………………………………………………………….11

Целью нашей работы было изучение имён собственных в романе «Обломов». В своей исследовательской работе мы решали следующие задачи: устанавливали, в какой связи находятся имена героев и их характеры и поступки, раскрывали тайный смысл имянаречений автором своих героев, выявляли семантику имён собственных в романе.

Актуальность данного исследования обусловлена не только тем, что способствует раскрытию значений имен и фамилий в романе Гончарова, но помогает осмыслить и сюжет, и основные образцы. Данная исследовательская работа актуальна еще и потому, что она проведена накануне изучения глобальных произведений литературы второй половины XIX века, обращаясь к которым следует помнить: за именами героев стоит глубокий смысл.

Ономастика (от греческого – искусство давать имена) – раздел лингвистики, изучающий собственные имена, историю их возникновения и преобразования в результате длительного употребления в языке – источнике или в связи с заимствованиями у других языков общения.

Одним из объектов изучения ономастики являются антропонимы (имена людей или их отдельные составляющие) и поэтонимы (имена собственные героев в литературных произведениях).

Они помогают писателю донести до читателя авторский замысел, через раскрытие символики имен лучше разобраться в поступках персонажей романа.

Объектом исследования данной работы являются антропонимы. Предметом – семантика имен и ее роль в структуре и образной системе романа.

В исследованиях, посвященных художественной речи, мы часто сталкивались с огромными экспрессивными возможностями и конструктивной ролью имен собственных в тексте. Антропонимы и поэтонимы участвуют в создании образов героев литературного произведения, развертывании его основных тем и мотивов, способствуют раскрытию идейно-эстетического содержания текста, часто выявляют его скрытые смыслы.

« принадлежит к тем писателям, для которых принципиально важен выбор имени героя. Оно, как правило, является одним из ключевых слов текста и обычно сосредотачивает в себе символические смыслы. В прозе Гончарова имена собственные последовательно выступают как важное характерологическое средство, включаются в систему сопоставлений и противопоставлений, служат ключом к подтексту произведения. Эти особенности стиля писателя можно проследить на примере романа «Обломов», который содержит ряд загадок, связанных с именами персонажей» (РЯШ 2001:4)

В романе мы выявили противопоставление двух групп имен собственных:

1) широко распространенные имена и фамилии со стертой внутренней формой (т. е. безликий герой):

Его многие называли Иваном Ивановичем, другие – Иваном Васильевичем, третьи – Иваном Михайловичем. Фамилию его называли тоже различно: одни говорили, что он Иванов, другие звали Васильевым или Андреевым, третьи думали, что он Алексеев… Весь этот Алексеев, Васильев, Андреев, или как хотите, есть какой-то неполный, безличный намек на людскую массу, глухое отзвучие, неясный ее отблеск…;

2) «значащие» имена и фамилии, смысл которых обнажается в тексте. Например, фамилия Махов соотносится с фразеологическим оборотом махнуть на все рукой и, возможно, сближается с глаголом подмахнуть ; фамилия Затертый мотивируется глаголом затереть в значении «замять дело», а фамилия Вытягушин – глаголом вытягивать в значении «обирать». Эти «говорящие» фамилии чиновников, таким образом, непосредственно характеризуют их деятельность. В эту же группу входит фамилия Тарантьев, которая мотивируется глаголом тарантить («говорить бойко, резко, скоро, торопливо, тараторить»;ср. обл. таранта – «бойкий и резкий говорун»). Такая интерпретация фамилии «бойкого и хитрого» героя поддерживается и прямой авторской характеристикой:

Движения его были смелы и размашисты; говорил он громко, бойко и всегда сердито; если слушать в некотором отдалении, будто три пустые телеги едут по мосту.

Имя же Тарантьева – Михей – обнаруживает интертекстуальные (выходящие за границы текста) связи и отсылает к образу Собакевича, а также к фольклорным персонажам (прежде всего к образу медведя).

Промежуточную группу между «значащими» и «незначащими» именами собственными составляют антропонимы со стертой внутренней формой, вызывающие, однако, определенные устойчивые ассоциации у читателей романа. Фамилия Мухояров , например, сближается со словом мухрыга («плут», «продувной обманщик»), а также с фразеологизмом бить мух «пить, выпивать» и устойчивым сравнением назойливый как муха ; второй компонент слова соотносится с прилагательным ярый «злой, жестокий».

Фамилия всеядного журналиста, стремящегося «делать шум», Пенкина, во-первых, ассоциируется с выражением снимать пенки, а во-вторых, с фразеологизмом с пеной у рта и актуализирует образ пены с присущими ему признаками поверхностности и пустого брожения .

Мы увидели, что в романе «Обломов» антропонимы объединяются в достаточно стройную систему: периферию ее составляют «значащие» имена, которые даны, как правило, второстепенным персонажам, в центре же ее, в ядре, - имена главных героев. Для этих имен характерна множественность смыслов, они образуют ряды пересекающихся противопоставлений, их значение определяется с учетом повторов и оппозиций в структуре текста.

Знакомясь с трудами литературоведов, изучавших творчество, мы обратили внимание на то, что фамилия главного героя романа, вынесенная в заглавие, - неоднократно привлекала внимание исследователей. При этом высказывались разные точки зрения.

1) В. Мельник, например, связал фамилию героя со стихотворением Е. Баратынского «Предрассудок! он обломок давней правды… », отметив соотносительность слов Обломов – обломок.

2) С точки зрения другого исследователя П. Тиргена, параллель «человек - обломок» служит для характеристики героя как «неполного», «недовоплощенного» человека, «сигнализирует об отсутствии цельности».

3) связывает слова Обломов, Обломовка с народно-поэтической метафорой сон-обломон. Эта метафора носит двоякий характер: с одной стороны, с образом сна ассоциируется зачарованный мир русских сказок с присущей ему поэзией; с другой стороны, это «обломный сон», гибельный для героя, придавивший его могильным камнем.

Слово Обломов характеризуется множественностью объяснений и смыслов, им воплощаемых. Оно может мотивироваться как глаголом обломать (и в прямом, и в переносном значении – «заставить кого-либо вести себя определенным образом, подчинив его волю»), так и существительным облом («все, что не цело, то обломано») и обломок; ср. толкования, приведенные в словаре: 1) «Обломок –обломленная кругом вещь» (); «Обломок – 2) отбитый или отломившийся кусок чего-либо; 3) перен. .Остаток чего-либо прежде существовавшего, исчезнувшего». Такое направление мотивации подчеркивает связь с прошлым и одновременно разрушение целостности.

Более убедительной нам кажется связь фамилии Обломов с прилагательным облый («круглый»): имя собственное и это прилагательное сближаются на основе явного звукового сходства. В этом случае фамилия героя интерпретируется как гибридное образование, совмещающее семантику слов облый и ломать : круг, символизирующий замкнутость, отсутствие развития, статичность, неизменность порядка, представляется разорванным (сломанным).

В контекстах, содержащих образную характеристику героя, повторяются образы сна, камня, «потухания», остановки роста, ветхости и одновременно детскости; ср.:

…/он/ радовался, что лежит он, беззаботен, как новорожденный младенец… ; … я дряблый, ветхий, изношенный кафтан; Ему грустно и больно стало за свою неразвитость, остановку в росте нравственных сил, за тяжесть , мешающую всему; и зависть грызла его, что другие так полно и широко живут, а у него как будто тяжелый камень брошен на узкой и жалкой тропе его существования; С первой минуты, когда я сознал себя, я почувствовал, что уже гасну; Он… заснул крепким, как камень, сном.

В тексте, таким образом, мы увидели, что регулярно подчеркивается раннее «погасание» сил духа и отсутствие целостности в характере героя.

Множественность мотивации фамилии Обломов связана, как видим, с разными смыслами: это, прежде всего, недовоплощенность, проявляющаяся в «обломе» возможного, но нереализовавшегося жизненного пути («Он ни на шаг не продвинулся ни на каком поприще»), отсутствие целостности, наконец, круг, отражающий особенности биографического времени героя и повторение «одного и того же, что бывало у дедов и отцов» (см. описание Обломовки). «Сонное царство» Обломовки графически можно изобразить в виде замкнутого круга. Что такое Обломовка, как не всеми забытый, чудом уцелевший «блаженный уголок» - обломок Эдема?.

Связь Обломова с циклическим временем, основной моделью которого является круг, принадлежит его миру «вялой жизни и отсутствия движения», где «жизнь… тянется беспрерывной однообразной тканью», подчеркивается повтором, объединяющим имя и отчество героя: Илья Ильич.

Возможно, значима и этимология «ветхозаветного» имени Илья (<др.-евр. Яхве «мой Бог»), с которыми соотносится в этом плане имя Захар («память Божия»); ср. авторский комментарий:

Только поседевшие слуги дома хранили и передавали друг другу верную память о минувшем, дорожа ею, как святынею.

Имя и отчество героя связаны со сквозным для романа образом времени. Течение времени в доме Пшеницыной, как и в Обломовке, сопоставляется с «медленною постепенностью, с какою происходят геологические видоизменения нашей планеты: там потихоньку осыпается гора, здесь целые века море наносит ил или отступает от берега и образует приращение почвы»,- замечает Е. Краснощёкова. Этот развернутый образ распространяется и на жизнь Обломова в последней (четвертой) части романа:

Но гора осыпалась понемногу, море отступало от берега или приливало к нему, и Обломов мало-помалу входил в прежнюю нормальную свою жизнь.

«Потухание» героя делает основным ритмом его существования периодичность повторений, при этом биографическое время оказывается обратимым, и в доме Обломов вновь возвращается в мир детства - мир Обломовки: конец жизни повторяет ее начало (как в символе круга):

Настоящее и прошлое слились и перемешались...

В финале романа в фамилии героя особенно выделяется, как мы видим, смысл «круг», в то же время значимыми оказываются и смыслы, связанные с глаголом ломать (обломать ). В «забытом уголке, чуждом движения, борьбы и жизни», Обломов останавливает время, преодолевает его, однако обретенный «идеал» покоя в свою очередь обламывает «крылья» его души, погружает его в сон; ср.:

У тебя были крылья, да ты отвязал их; ...в нем есть и ума не меньше других, только зарыт, задавлен он всякой дрянью и заснул в праздности.

Особое место в романе образов занимает Ольга Ильинская (после замужества - Штольц ). Ее внутренняя связь с Обломовым подчеркивается повтором его имени в структуре фамилии героини. В начале романа у читателей возникает предположение о возможном союзе Обломова и Ольги (Ильи Ильича и Ильинской). Исследователь творчества Е Краснощенова в своей книге «. Мир творчества» пишет: «В идеальном, замысленном судьбой варианте Ольга была предназначена Илье Ильичу («Я знаю, ты мне послан Богом...»). Но непреодолимость обстоятельств развела их. Драма человеческой недовоплощенности выявилась в грустном финале судьбой благословленной встречи».

Изменение же фамилии Ольги (Ильинская -» Штольц) отражает и развитие сюжета романа, и развитие характера героини..

В тексте романа регулярно в связи с поведением Ольги употребляется слово «гордость»:

Она даже вздрагивала от гордого , радостного трепета; Ходила Ольга с наклоненной немного вперед головой, так стройно, благородно покоившейся на тонкой, гордой шее; Она смотрела на него со спокойной гордостью ; ...перед ним [Обломовым]... оскорбленная богиня гордости и

гнева.

Повтор слов «гордость» сближает характеристики Ольги и Штольца; см., например:

Он... страдал без робкой покорности, а больше с досадой, с гордостью ... был целомудренно горд ; был внутренне горд ... всякий раз, когда ему случалось заметить кривизну на своем пути и сделать прямой шаг.

В то же время гордость Ольги противопоставляется кротости, мягкости Обломова, его «голубиной нежности». Показательно, что слово гордость появляется в описаниях Обломова только раз, причем в связи с пробудившейся в нем любовью к Ольге:

Гордость заиграла в нем, засияла жизнь, ее волшебная даль, все краски и лучи, которых еще недавно не было.

Ольге Ильинской в романе противопоставлена Агафья Матвеевна Пшеницына. Контрастны уже их портреты; ср.:

1) ...губы тонкие и большею частью сжатые: признак непрерывно устремленной на что-нибудь мысли . То же присутствие говорящей мысли светилось в зорком, всегда бодром , ничего не пропускающем взгляде темных, серо-голубых глаз. Брови придавали особенную красоту глазам...

2) Бровей у нее почти совсем не было , а были на их местах две немного будто припухлые, лоснящиеся полосы, с редкими светлыми волосами. Глаза серовато-простодушные , как и все выражение лица... Она тупо выслушала и тупо задумалась.

Если в характеристиках Ольги доминируют слова мысль и гордый, то в описаниях Агафьи Матвеевны повторяются слова простодушие, доброта, застенчивость.

Сравнения, используемые для образной характеристики Агафьи Матвеевны, носят подчеркнуто бытовой (часто сниженный) характер; ср.:

- Не знаю, как и благодарить вас, - говорил Обломов, глядя на нее с таким же удовольствием, с каким утром смотрел на горячую ватрушку...

- Вот, бог даст, доживем до пасхи, так поцелуемся, - сказала она, не удивляясь, не слушаясь, не робея, а стоя прямо и неподвижно, как лошадь, на которую надевают хомут.

Фамилия героини (Пшеницына) также обнаруживает бытовое, природное, земное начало; в имени же ее (Агафья ) актуализируется его внутренняя форма «добро» (древнегреч. agathe - «хорошая», «добрая»). Агафья вызывает ассоциации и с древнегреч. словом адаре, обозначающим деятельную и самоотверженную любовь.

Таким образом, в имени героини актуализируется ряд значимых для интерпретации текста смыслов: она добрая «хозяйка». Не случайно выбрано и отчество героини (Матвеевна ): во-первых, оно повторяет отчество матери; во-вторых, этимология имени Матвей (Матфей) - «дар Божий» - вновь выделяет мифологический подтекст романа: Агафья Матвеевна послана как дар, как воплощение его мечты о покое, о продолжении «обломовского существования», о «безмятежной тишине».

Ставшая в финале романа Обломовой, сравниваемая в тексте то с деятельной, «хорошо устроенной» машиной, то с маятником, определяет «возможность идеально покойной стороны человеческого бытия ». В ее новой фамилии вновь актуализируется сквозной для текста образ круга.

Но характеристики Агафьи Матвеевны в романе не статичны. В тексте подчеркивается связь его сюжетных ситуаций с мифом о Пигмалионе и Галатее. Эта интертекстуальная связь проявляется в трактовке и развитии трех образов романа. С Галатеей первоначально сравнивается Обломов, Ольге же отводится роль Пигмалиона:

Но это какая-то Галатея , с которой ей самой приходилось быть Пигмалионом ; Он будет жить, действовать, благословлять жизнь и ее. Возвратить человека к жизни - сколько славы доктору, когда он спасет безнадежного больного! А спасти нравственно погибающий ум, душу?..

Однако уделом Обломова становится «потухание», «погасание». А роль Пигмалиона переходит к Штольцу, возрождающему «гордость» Ольги и мечтающему о создании «новой женщины», «одетой его цветом и сияющей его красками». Не Галатеей, а Пигмалионом становится и сам Илья Ильич Обломов, пробудив душу в Агафье Матвеевне Пшеницыной. В финале романа именно в ее описаниях появляются ключевые лексические единицы текста, создающие образы света и сияния:

Она поняла, что проиграла и просияла ее жизнь, что бог вложил в ее жизнь душу и вынул опять; что засветилось в ней солнце и померкло навсегда... Навсегда, правда; но зато навсегда осмыслилась и жизнь ее: теперь уж она знала, зачем она жила и что жила не напрасно.

Противопоставленные ранее характеристики Ольги и Агафьи Матвеевны сближаются: в описаниях обеих героинь подчеркивается такая деталь, как мысль (во взгляде).

«Преображение Агафьи Матвеевны актуализирует еще один смысл ее фамилии, которая, как и фамилия Обломов, носит символический характер. Пшеница в христианской символике - знак возрождения. Дух самого Обломова не смог воскреснуть, но возродилась душа Агафьи Матвеевны, ставшей матерью сына Ильи Ильича. Андрей Обломов, воспитывающийся в доме Штольца и носящий его имя, в финале романа связан с планом будущего: объединение имен двух противопоставленных друг другу героев служит знаком возможного синтеза лучших начал обоих персонажей и представляемых ими «философий». Таким образом, имя собственное выступает и как знак, выделяющий план перспективы в художественном тексте: Илью Ильича Обломова сменяет Андрей Ильич Обломов» (2001:4)

Итак, имена собственные играют важную роль в структуре текста и образной системе романа. Их семантика не только определяет существенные особенности характеров героев, но и отражает основные сюжетные линии произведения, устанавливает связи между разными образами и ситуациями. Имена собственные связаны с пространственно-временной организацией текста, с его повторяющимися мотивами и образами. Антропонимы, поэтонимы «обнажают» скрытые смыслы, важные для интерпретации текста, служат ключом к подтексту, актуализируют интертекстуальные связи романа, и выделяют его разные планы (мифологический, философский, бытовой и др.), подчеркивая их взаимодействие.

Литература, используемая при подготовке научно- практической работы .

1. Гончаров. соч: В 8 т.-М.,1973

2. Обломов как человек- обломок. Русская литература. – 1990.-№3

3. «Обломок» ли Илья Ильич Обломов? Русская литература. – 1991.№4

4. Гочаров. –М.1977.-стр.172

5. Флоренский. – М.,1993

6. Даль словарь живого великорусского языка.- М. 1980

7. Реализм.- Владивосток 1985 г.

8. Иван Александрович Гончаров. Мир творчества.- 1997 г.