Героический эпос и рыцарская культура средневековья. Героический эпос средневековья Испанский героический эпос

Термин «средневековье» возник в эпоху Ренессанса. Мыслители итальянского Возрождения понимали его как мрачные «срединные» века в развитии европейской культуры, время всеобщего упадка, лежащее посередине между блестящей эпохой античности и собственно Возрождением, новым расцветом европейской культуры, возрождением античных идеалов. И хотя позже, в эпоху романтизма, возник «светлый образ» средневековья, обе эти оценки средневековья создавали крайне односторонние образы этого важнейшего этапа развития западноевропейской культуры.

На самом деле все обстояло гораздо сложнее. Это была сложная, многообразная, противоречивая культура, как и сложным иерархическим образованием было средневековое общество.

Западноевропейская средневековая культура представляет собой качественно новую ступень развития европейской культуры, следующую после античности и охватывающую более чем тысячелетний период (V — XV вв.).

Переход от античной цивилизации к средневековью был обусловлен, во-первых, распадом Западной Римской империи.

Во-вторых — Великим переселением народов (с IV по VII вв.), в ходе которого десятки племен устремились к завоеванию новых земель. С 375 г., когда первые отряды вестготов пересекли дунайскую границу империи, и до 455 г. (взятие вандалами Рима) продолжался мучительный процесс угасания величайшей цивилизации. Переживающая глубокий внутренний кризис Западная Римская империя не смогла противостоять волнам варварских нашествий и в 476 г. прекратила свое существование. В результате варварских завоеваний на ее территории возникли десятки варварских королевств.

С падением Западной Римской империи начинается история западноевропейского средневековья (Восточная Римская империя — Византия — существовала еще 1000 лет — до сер. XV в.)

Становление средневековой культуры происходило в результате драматического и противоречивого процесса столкновения двух культур — античной и варварской, сопровождавшегося, с одной стороны, насилием, разрушением античных городов, утратой выдающихся достижений античной культуры (так, взятие Рима вандалами в 455 г. стало символом уничтожения культурных ценностей — «вандализмом»), с другой стороны, — взаимодействием и постепенным слиянием римской и варварской культур.

Становление средневековой культуры происходило в результате взаимодействия двух начал: культуры варварских племен (германское начало) и античной культуры (романское начало). Третьим и важнейшим фактором, определившим процесс становления европейской культуры, стало христианство. Христианство стало не только ее духовной основой, но и тем интегрирующим началом, которое позволяет говорить о западноевропейской культуре как о единой целостной культуре.

Средневековая культура — это результат сложного, противоречивого синтеза античных традиций, культуры варварских народов и христианства.

Периодизация средневековой культуры

Выделяют раннее Средневековье — V-IX вв., зрелое или высокое (классическое) Средневековье — X-XIII вв. и позднее Средневековье — XIV-XV вв. Средневековую литературу разделяют на клерикальную и светскую.

Особенности средневековой литературы

1. Средневековая литература была литературой традиционалистского типа. На всем протяжении своего существования она развивалась на основе постоянного воспроизведения ограниченного набора образных, идеологических, композиционных и др. структур — топосов (общих мест) или клише, выражавшихся в постоянстве эпитетов, изобразительных клише, устойчивости мотивов и тем, постоянстве канонов для изображения всей образной системы (будь то влюбленный юноша, христианский мученик, рыцарь, красавица, император, горожанин и т.д.). На основе указанных клише сформировались жанровые топосы, обладавшие собственным смысловым, тематическим и изобразительно-выразительным каноном (например, жанр агиографии или «видений» в клерикальной литературе или жанр куртуазного романа в рыцарской литературе).

Средневековый человек находил в литературе общепризнанный, традиционный образец, уже готовую универсальную формулу описания героя, его чувств, внешности и т.д. (красавицы всегда златоглавые и голубоглазые, богачи скупые, святые обладают традиционным набором добродетелей и т.д.).

2. На формирование средневековой топики значительное влияние оказала литература античности. В епископских школах раннего средневековья ученики, в частности, читали «образцовые» произведения античных авторов (басни Эзопа, сочинения Цицерона, Вергилия, Горация, Ювенала и др.), усваивали античную топику и использовали ее в собственных сочинениях.

Двойственное отношение средневековья к античной культуре как прежде всего языческой обусловило выборочное усвоение античных культурных традиций и приспособление их для выражения христианских духовных ценностей и идеалов. В литературе это выразилось в накладывании античной топики на топику Библии, главного источника образной системы средневековой литературы, освящавшей духовные ценности и идеалы средневекового общества.

3. Ярко выраженный морально-дидактический характер. Средневековый человек ожидал от литературы морали, вне морали для него утрачивался весь смысл произведения.

4. Литература средневековья основана на христианских идеалах и ценностях и стремится к эстетическому совершенству.

Официальная клерикальная литература

В клерикальной литературе ярко выражена дидактичность. В ней широко используется античная и библейская топика.

На всем протяжении многовекового развития средневековья особой популярностью пользовалась агиография — церковная литература, описывающая жития святых. К X в. сформировался канон этого литературного жанра: несокрушимый, твердый дух героя (мученика, миссионера, борца за христианскую веру), классический набор добродетелей, постоянные формулы восхваления. Жизнь святого предлагала высший нравственный урок, увлекала образцами праведной жизни. Для житийной литературы характерен мотив чуда, отвечавший народным представлениям о святости. Популярность житий привела к тому, что отрывки из них — «легенды» (например, известные легенды о святом Франциске Ассизском /1181/1182 — 1226 гг./, основавшем нищенствующий орден францисканцев) стали читать в церкви, а сами жития — собирать в обширнейшие сборники. Широкую известность в средневековой Европе приобрела «Золотая легенда» Якова Ворагинского (XIII в.) — свод житий католических святых.

Склонность средневековья к иносказанию, аллегории выражал жанр видений. Согласно средневековым представлениям высший смысл открывается только откровением — видением. В жанре видений автору во сне открывалась судьба людей и мира. Видения часто рассказывали о реальных исторических лицах, что способствовало популярности жанра. Видения оказали значительное влияние на развитие позднейшей средневековой литературы, начиная со знаменитого французского «Романа о Розе» (XIII в.), в котором ярко выражен мотив видений («откровений во сне»), до «Божественной комедии» Данте.

К видениям примыкает жанр дидактико-аллегорической поэмы (о Страшном суде, грехопадении и т.д.).

К числу дидактических жанров относятся также проповеди, разного рода сентенции (изречение нравоучительного характера), заимствованные как из Библии, так и у античных поэтов-сатириков. Сентенции собирались в специальные сборники, своеобразные учебники житейской мудрости.

Среди лирических жанров клерикальной литературы доминирующее положение занимали гимны, воспевающие святых покровителей монастырей, церковные праздники. Гимны имели собственный канон. Композиция гимна о святых, например, включала зачин, панегирик святому, описание его подвигов, молитву к нему с просьбой о заступничестве и т.д.

Литургия — главное христианское богослужение, известное со II века, носит строго канонический и символический характер. К эпохе раннего средневековья относится зарождение литургической драмы. Истоки ее — диалогические вставки в канонический текст литургии, так называемые тропы, возникли в конце IX — X вв. Первоначально эти диалоги сопровождались пантомимой, постепенно переходя в сценки, а затем и в небольшие пьесы на библейские сюжеты, разыгрывавшиеся священниками или певчими возле алтаря. Католическая церковь поддерживала литургическую драму с ее ярко выраженной дидактичностью. К концу XI в. литургическая драма потеряла связь с литургией. Помимо драматизации библейских эпизодов, она начала разыгрывать жития святых, использовать элементы собственно театра — декорации. Усиление развлекательности и зрелищности драмы, проникновение в нее мирского начала вынудило церковь вынести драматические представления за пределы храма — сначала на паперть, а затем и на городскую площадь. Литургическая драма стала основой для возникновения средневекового городского театра.

Клерикальная лирика

Клерикальная лирика берет свое начало с творчества вагантов (от латинского — «странствующий») (XI — XIII вв.). Их музыка была адресована духовной элите средневекового общества — образованной его части, умеющей ценить поэтическое творчество. Песни создавались на латыни. Создателями лирики вагантов были бродячие клирики, главным образом, недоучившиеся студенты, не нашедшие себе места в церковной иерархии. Ваганты были образованными людьми, лично независимыми, как бы «выпавшими» из социальной структуры средневекового общества, материально необеспеченными — эти особенности их положения способствовали выработке тематического и стилистического единства их лирики.

Как и вся латинская литература этого периода, лирика вагантов опирается на античные и христианские традиции (источники сатиры вагантов — Ювенал и библейские пророки, эротических тем — Овидий и «Песнь песней»). Поэтическое наследие вагантов широко и многообразно: это и стихи, воспевающие чувственную любовь, кабаки и вино, и произведения, обличающие грехи монахов и священников, пародии на литургические тексты, льстивые и даже нахальные просительные стихи. Ваганты сочиняли и религиозные песнопения, дидактические и аллегорические поэмы, но эта тематика занимала незначительное место в их творчестве.

Творчество вагантов в основном анонимно. Известно мало имен, среди них — Гугон, прозванный «Примасом (Старейшина) Орлеанским» (кон. XI — сер. XII в.), Архипиит (XII в.), Вальтер Шатильонский (вторая половина XII в). Антиаскетическая, антицерковная литература вагантов преследовалась католической церковью. К концу XIII в. вагантская поэзия сошла на нет из-за репрессий, наложенных церковью, и не выдержав конкуренции со стороны светских соперников — с новоязычпой поэзией провансальских трубадуров, французских труверов и немецких миннезингеров.

Светская культура

Хотя средневековая культура обладала идейной, духовной и художественной целостностью, доминирование христианства не делало ее совершенно однородной. Одной из ее существенных черт являлось возникновение в ней светской культуры, отразившей культурное самосознание и духовные идеалы военно-аристократического сословия средневекового общества — рыцарства и возникшего в зрелом средневековье нового социального слоя — горожан.

Светская культура, будучи одним из компонентов западноевропейской средневековой культуры, оставалась христианской по своему характеру. Вместе с тем сам образ и стиль жизни рыцарства и горожан предопределили их сосредоточенность на земном, выработали особые воззрения, этические нормы, традиции, культурные ценности.

Прежде чем сформировалась собственно городская культура, светская духовность стала утверждаться в рыцарской культуре.

Рыцарская культура как компонент светской культуры

Создателем и носителем рыцарской культуры являлось военное сословие, зародившееся еще в VII — VIII вв., когда получили развитие условные формы феодального землевладения. Рыцарство, особый привилегированный слой средневекового общества, на протяжении веков выработало собственные традиции и своеобразные этические нормы, собственные воззрения на все жизненные отношения. Становлению идей, обычаев, морали рыцарства способствовали во многом Крестовые походы, его знакомство с восточной традицией.

Расцвет рыцарской культуры приходится на XII-XIII вв., что было обусловлено, во-первых, окончательным его оформлением в самостоятельное и могущественное сословие, во-вторых, приобщением рыцарства к образованию (в предшествующий период большая его часть была неграмотной).

Если в раннем средневековье рыцарские ценности имели в основном военно-героический характер, то к XII столетию формируется специфически рыцарские идеалы и рыцарская культура.

В обязанности рыцаря входила не только защита чести и достоинства сюзерена. Традиция требовала от рыцаря следовать определенным «правилам чести», так называемому «кодексу рыцарской чести». Основа кодекса — идея верности долгу, кодекс регулировал правила ведения боя и т.д. К числу рыцарских достоинств относились благородное поведение в бою, поединке, щедрость, смелость. Традиция требовала от рыцаря знать правила придворного этикета, уметь вести себя в обществе, утонченно ухаживать за дамой, благородно относиться к женщине, защищать униженных и оскорбленных. В число «семи рыцарских добродетелей», наряду с верховой ездой, фехтованием, плаванием, игрой в шашки, умелым обращением с копьем, входило также поклонение и служение даме сердца, сочинение и пение стихов в ее честь.

Указанные идеалы составляли основу представления о специфически рыцарском поведении — куртуазии (от французского court –двор). КУРТУАЗНОСТЬ, куртуазия — средневековая концепция любви, согласно которой отношения между влюбленным и его Дамой подобны отношениям между вассалом и его господином. Важнейшее воздействие на сложение идеала куртуазной любви оказал римский поэт Овидий (1 в.), поэтический «трактат» которого - «Искусство любви» - стал своеобразной энциклопедией поведения рыцаря, влюбленного в Прекрасную Даму: он дрожит от любви, не спит, он бледен, может умереть от неразделенности своего чувства. Представления о подобной модели поведения усложнились за счет христианских представлений о культе Девы Марии - в этом случая Прекрасная Дама, которой служил рыцарь, становилась образом его духовной любви. Значительным было также воздействие арабской мистической философии, разрабатывавшей концепцию платонического чувства.

Таким образом, к XII в. рыцарские ценности подверглись систематизации и универсализации, им был придан широкий этический смысл. Эти новые ценности легли в основу светской, так называемой куртуазной литературы — рыцарской лирики и рыцарского романа. Возникла она в XII в. одновременно со средневековым героическим эпосом. Однако, если последний выражал общенародный идеал, то куртуазная литература ориентировалась на определенную сословную среду.

Следует отметить, что в период высокого Средневековья наряду с отделением литературы от исторических, религиозных, научных и т.п. произведений, увеличивается разрыв между народной культурой и элитарной (в предшествующий период вся сфера поэтического творчества преимущественно отражала общенародный идеал). Классическое же Средневековье противопоставляет народному героическому эпосу рыцарский роман, народной лирике — поэзию труверов, трубадуров и миннизингеров.

Рыцарская поэзия

В конце XI в. в Провансе возникает лирическая рыцарская поэзия трубадуров (приблизительный перевод — «слагающие стихи»). Последующие два столетия были временем наивысшего расцвета поэзии трубадуров, ставшей первой светской лирикой средневековья и ознаменовавшей собой конец господства церковной поэзии. Тематика поэтического творчества трубадуров обширна — стихи посвящались рыцарским доблестям, но главная тема — куртуазная любовь (само понятие «куртуазность», культ прекрасной дамы как новый эстетический идеал, были впервые разработаны в поэзии трубадуров).

У трубадуров лирические произведения впервые зазвучали на народном языке (до них западноевропейская средневековая литература была записана лишь на латыни, народная же культура была бесписьменной). Впервые поэтическое творчество стало творчеством мирян, а не исключительно духовных лиц. Лирика трубадуров вобрала в себя литературные элементы церковной латинской поэзии, фольклора, заметны в ней и арабские влияния. Трубадуры создали и новый образ автора — человека, служащего только Красоте.

Наиболее известным куртуазным поэтом был Бернард де Вентадорн (XII в.). Среди трубадуров — Бертран де Борн (умер в 1210 г.), Пейре Видаль (XII в.), Гильом де Кабестань (конец XII в.), Гильом IX, герцог Аквитанский, граф Пуатье (1071 — 1127). Стихи сочиняли и знатные женщины, самая известная из них — герцогиня Аквитанская Альенора.

Традиции провансальской лирики продолжили немецкие поэты — миннезингеры («певцы любви») — авторы немецкой светской поэзии. Немецкая рыцарская лирика — миннезанг — испытывала на себе сильное влияние провансальской лирики. Вместе с тем творчество миннезингеров имеет ряд особенностей.

Миннезингеры сами сочиняли музыку к своим произведениям, но распространяли их, как правило, странствующие певцы — шпильманы. Хотя главной темой творчества миннезингеров было воспевание утонченных чувств к прекрасной даме, как и у их провансальских предшественников, поэзия их более сдержанна, грустна, склонна к дидактизму, нередко окрашена в религиозные тона (оставаясь в основном светской). Наиболее выдающимися миннезингерами были Генрих фон Фельдеке, Фридрих фон Хаузен, Вольфрам фон Эшенбах и др.

Творчество миннезингеров XIII — XIV вв. отражает начавшийся кризис рыцарской культуры. Особенно это заметно в поэзии Нейдхарта фон Рейенталя, где нередки бытовые зарисовки и сценки простонародной жизни (чуждые рыцарской лирике). Последователи Нейдхарта фон Рейенталя тяготеют к формам народной плясовой песни, высмеивают «куртуазность» как стиль поведения и жизни. В XIV — XV вв. наступает закат миннезанга, связанный с кризисом рыцарской идеологии. Рыцарство начинает терять значение основной военной силы государства в связи с формированием боеспособной пехоты.

В XIV в. в идеологии рыцарства начинает увеличиваться разрыв между мечтой, идеалом и действительностью. Рыцарская этика с ее принципами верности долгу, сюзерену, даме переживает глубокий кризис. В новых условиях сама «куртуазность» становится анахронизмом, да и сами рыцари в изменившихся исторических условиях все реже обращаются к поэзии. Куртуазная поэзия уступает место литературе, становясь все больше объектом насмешек и пародий.

Рыцарский роман

Вопреки религиозным произведениям, прославляющим аскетизм, рыцарская литература воспевала земные радости, выражала надежду на торжество справедливости уже в этой, земной жизни. Рыцарская литература не отражала действительность, а воплощала лишь идеальные представления о рыцаре. Образ рыцарского романа — герой, стремящийся к славе, совершающий чудесные подвиги (рыцари в них нередко сражались с драконами, колдунами). В романе широко представлена сложная символика и аллегории, хотя реалистический элемент также присутствует в нем. Сюжет нередко содержит реальные сведения по истории, географии и т.п. Автором куртуазного романа был чаще всего клирик, как правило, незнатного рода горожанин или бедный рыцарь.

Рыцарские романы впервые появились во Франции. Пожалуй, самым знаменитым автором их стал Кретьен де Труа (XII в)., использующий в своих произведениях античную традицию и кельтский героический эпос.

Одним из трех обширнейших эпический циклов, разработанных в средневековой литературе, был так называемый Артурианский цикл. Артур — фигура полумифическая, видимо, один из героев борьбы кельтов против англов, саксов и ютов. Хроника об Артуре была впервые записана в XII в. Артур и его двенадцать верных рыцарей разбивают во многих сражениях англо-саксов. С легендой о королевстве Артура тесно связана другая легенда — о святом Граале — чаше причастия, в которой была собрана кровь Христа. Грааль стал символом мистического рыцарского начала, олицетворением высшего этического совершенства.

Хотя переработки кельтских легенд о короле Артуре были широко распространенными темами многих рыцарских романов, Кретьен де Труа составил первые обработки этих известных сказаний. Сказочный король Артур и его двор стали образцом куртуазности. Среди 12 рыцарей Артура особенно выделялись своими подвигами Персиваль и Ланселот. Легенды артуровского цикла легли в основу романов Кретьена де Труа «Ланселот, или Рыцарь телеги», «Персиваль, или повесть о Граале» и др. В этот же период слагала свои песни Мария Французская. Кельтские легенды о короле Артуре вдохновили Вольфрама фон Эшенбаха (XII в.) на создание обширного романа «Парцифаль», воспевающего подлинное рыцарство, высокие этические идеалы.

Сказание о любви Тристана и Изольды (XII в.) стало сюжетом для многочисленных рыцарских романов, от которых главным образом до нас дошли лишь фрагменты. Роман был восстановлен французским ученым Ж. Бедье в начале XX в. Сюжет восходит к ирландским сказаниям. Рыцарь Тристан попадает в Ирландию в поисках невесты для своего родственника — короля Марка. В дочери короля Изольде Златовласой он узнает предназначенную Марку невесту. На корабле Тристан и Изольда случайно выпивают любовный напиток, приготовленный матерью Изольды и предназначенный для Изольды и ее мужа. Между Тристаном и Изольдой вспыхивает любовь. Верный своему долгу, Тристан уезжает в Бретань и там женится. В конце романа смертельно раненый герой просит о встрече с любимой, которая одна может его излечить. Он ждет корабль с белым парусом — корабль Изольды. Однако ревнивая жена сообщает Тристану, что плывет корабль с черным парусом. Тристан умирает. Прибывшая к нему Изольда умирает от отчаяния.

К XIV в. в связи с наступлением кризиса рыцарской идеологии куртуазный роман постепенно приходит в упадок, утрачивая связь с реальностью, все больше становясь объектом пародий.

Городская культура

В X-XI вв. в Западной Европе начинают расти старые города и возникают новые. В городах зарождался новый образ жизни, новое видение мира, новый тип людей. На основе возникновения города оформляются новые социальные слои средневекового общества — горожане, цеховые ремесленники и купцы. Они объединяются в гильдии и цехи, защищающие интересы своих членов. С возникновением городов усложняется само ремесло, оно требует уже специальной подготовки. В городах формируются новые социальные отношения — ремесленник лично свободен, защищен от произвола цехом. Постепенно крупным городам, как правило, удавалось свергнуть власть сеньора, в таких городах возникало городское самоуправление. Города были центрами торговли, в том числе внешней, что способствовало большей информированности горожан, расширению их кругозора. Горожанин, независимый от любой иной власти, кроме магистрата, видел мир по-иному, чем крестьянин. Стремящийся к успеху, он стал новым типом личности.

Формирование новых социальных слоев общества оказало огромное влияние на дальнейшее развитие средневековой культуры, нации, становление системы образования.

Вольнолюбивая направленность городской культуры, ее связи с народным творчеством наиболее ярко отразила городская литература. Хотя на раннем этапе развития городской культуры спрос на клерикальную литературу — жития святых, рассказы о чудесах и т.д. — был все еще велик, изменились сами эти произведения: возрос психологизм, усилились художественные элементы.

В городской вольнолюбивой, антицерковной литературе формируется самостоятельный пласт, пародирующий основные моменты церковного культа и вероучения (как на латинском, так и на народных языках). Сохранились многочисленные пародийные литургии (например, «Литургия пьяниц»), пародии на молитвы, псалмы, церковные гимны.

В пародийной литературе на народных языках главное место занимают светские пародии, осмеивающие рыцарскую героику (появляется, например, комический двойник Роланда). Создаются пародийные рыцарские романы, пародийные эпосы средневековья — животные, плутовские, дурацкие. Так, в XIII в. многочисленные рассказы о животных — хитроватом лисе Ренане, глупом волке Изенгрине и простоватом льве Нобле, в поведении которых легко угадывались человеческие черты, свели вместе и переложили на стихи. Так появилась обширная эпическая поэма «Роман о Лисе».

Одним из популярнейших жанров французской городской средневековой литературы XII — XIV вв. были фаблио (от французского — фабльо — побасенка). Фаблио — это короткие забавные истории в стихах, комические бытовые рассказы. Анонимными авторами этого жанра городской литературы были горожане и странствующие певцы и музыканты. Героем этих коротких рассказов чаще всего выступал простолюдин. Фаблио тесно связаны с народной культурой (народные обороты речи, обилие фольклорных мотивов, комичность и быстрота действия). Фаблио развлекали, поучали, восхваляли горожан и крестьян, осуждали пороки богачей и священников. Нередко сюжетом фаблио были любовные истории. Фаблио отразили жизнелюбие горожан, их веру в торжество справедливости.

Тематически к фаблио примыкает шванк (от немецкого — шутка) — жанр немецкой городской средневековой литературы. Шванк, как и фаблио, небольшой юмористический рассказ в стихах, позже в прозе. Возникший в XIII в., шванк был очень любим немецкими бюргерами не только в средневековье, но и в эпоху Ренессанса. Основой сюжета шванка часто служил фольклор, а позже — новелла раннего Возрождения. Шванк имел антиклерикальный характер, высмеивая пороки католической церкви. Анонимные авторы фаблио и шванков противопоставляли свои произведения элитарной рыцарской литературе. Жизнерадостность, грубоватость, сатирическое высмеивание рыцарей были своеобразным ответом духовной элите и ее утонченной культуре.

Городская литература XIV — XV вв. отразила рост социального самосознания горожан, которые все более становились субъектом духовной жизни. В городской поэзии появились немецкие поэты — певцы из ремесленно-цеховой среды — мейстерзингеры (буквально — мастер-певец). Они усваивали в своих певческих школах каноническую манеру исполнения песен миннезингеров, на смену которым они пришли. Поэзии мейстерзингеров не были полностью чужды и религиозно-дидактические мотивы, хотя в основном творчество их носило светский характер. Наиболее известными мейстерзингерами были Г.Сакс, Х.Фольц, Г.Фогель и др.

В этот же период появляется новый жанр городской литературы — прозаическая новелла, в которой горожане предстают людьми независимыми, сметливыми, ищущими успеха, жизнелюбивыми.

Городской театр

К XIII в. относится возникновение городского театра.

Народный средневековый театр своими корнями уходит в литургическую драму католической церкви. Как уже отмечалось, ко времени позднего средневековья в ней стали превалировать развлекательность и зрелищность, и церковь была вынуждена перенести драматические представления на городскую площадь, что еще более усилило светский элемент в них.

Приблизительно в тот же период распространяются светские фарсы — юмористические сцены, в которых реалистически изображается жизнь горожан. Позднее фарсом стали называть самостоятельную форму средневекового спектакля — сатирического, нередко фривольного содержания, действующие лица которого представляли определенные социальные типы. Фарс стал главным народным жанром средневекового театра. В это время появляются народные пьесы и пасторали, преимущественно анонимных авторов.

С XIII в. широкое распространение получает особый жанр драмы в стихах — моралите — аллегорической пьесы, имеющей нравоучительный характер. Персонажи пьесы-моралите олицетворяли христианские добродетели и пороки. К XV в. пьесы-моралите претерпели большие изменения. Хотя сюжет их оставался основанным на христианских темах, они стали аллегорическими драмами, исполняемыми профессиональными актерами. Прямолинейность и назидательность морали сохранились, но усиление комического элемента, введение в представление музыки создавало форму народной драмы.

XIV-XV вв. — период расцвета городской гражданской архитектуры. Богатые горожане строят большие, красивые дома. Феодальные замки постепенно превращаются в загородные дома, утрачивая функцию военных крепостей. Растет производство предметов роскоши, более богатой и яркой становится одежда знатных горожан. По мере роста значения капитала сословные различия между аристократами и бюргерами начинают постепенно стираться. В то же время претерпевает изменения и социальное положение третьего сословия. Средневековая социальная структура общества все более разрушается. Все это отражает глубокий кризис средневековья. Постепенно наступает закат средневековой культуры.

Народная культура средневековой западной Европы

На протяжении всего средневековья в народной культуре сохраняются пережитки язычества, элементы народной религии. Спустя века после принятия христианства западноевропейские крестьяне продолжали тайно молиться и приносить жертвы старым языческим святыням. Под влиянием христианства многие языческие божества трансформировались в злых демонов. Особые магические обряды совершались в случае неурожая, засухи и т.п. Древние верования в колдунов, оборотней сохранялись в крестьянской среде на всем протяжении средневековья. Для борьбы с нечистой силой широко использовались различные обереги, как словесные (всевозможные заговоры), так и предметные (амулеты, талисманы). Едва ли не в каждой средневековой деревне можно было встретить колдунью, умеющую не только навести порчу, но и лечить.

Героический эпос

Коллективной памятью народа был героический эпос, в котором нашли отражение его духовная жизнь, идеалы и ценности. Истоки западноевропейского героического эпоса лежат в глубине варварской эпохи. Лишь к VIII — IX вв. были составлены первые записи эпических произведений. Ранний этап эпической поэзии, связанный с формированием раннефеодальной военной поэзии — кельтской, англосаксонской, германской, древнескандинавской — дошел до нас лишь фрагментарно.

Ранний эпос западноевропейских народов возник в результате взаимодействия богатырской сказки-песни и первобытного мифологического эпоса о первопредках — «культурных героях», считавшихся родоначальниками племени.

Героический эпос дошел до нас в виде грандиозных эпопей, песен, в смешанной, стихотворно-песенной форме, и реже — прозаической.

Древнейшая исландская литература по времени возникновения включает поэзию скальдов, эддические песни и исландские саги (прозаические сказания). Наиболее древние песни скальдов сохранились лишь в виде цитат из исландских саг XIII в. Согласно исландской традиции скальды обладали общественным и религиозным влиянием, были людьми смелыми и сильными. Поэзия скальдов посвящена восхвалению какого-либо подвига и полученного за него дара. Скальдической поэзии неизвестен лиризм, это героическая поэзия в буквальном смысле слова. До настоящего времени дошли стихи около 250 скальдов. Об одном из них — знаменитом поэте-воине — Эгиле Скаллагримсоне (X в.) повествует первая из исландских саг — «Сага об Эгиле».

Наряду с авторской поэзией скальдов в Исландии в этот же период были широко известны и песни о богах и героях, которые представляли собой произведения безличной традиции. Главное их содержание — основные мифологические сюжеты — подвиги богов и героев, сказания о происхождении мира, его конце и возрождении и др. Эти песни были записаны приблизительно в середине XIII в. и условно объединены названием «Старшая Эдда». Дата возникновения той или иной из эддических песен не установлена, часть их восходит к эпохе викингов (IX — XI вв.).

Исландские саги посвящены событиям, происходившим спустя век после заселения Исландии норвежцами («век саг» — 930 — 1030 гг.). Составленные в прозаической форме, они рассказывают о наиболее известных представителях отдельных родов, о родовой вражде, военных походах, поединках и т.д. Число героев саг очень значительно, как значителен и их объем. Огромный свод саг представляет собой как бы обширнейшую эпопею, герои которой — тысячи исландцев, действующих приблизительно в одно и то же время. Безымянные авторы исландских саг описывают не только события, но и нравы, психологию, веру своего времени, выражая коллективное мнение народа.

Кельтский эпос является древнейшей европейской литературой. Ирландские саги возникли в I в. н.э. и складывались на протяжении нескольких столетий. В письменном виде они существуют с VII в. — (дошли до нас в записях XII в.). Ранние ирландские саги — мифологические и героические. Содержание их — языческие верования древних кельтов, мифическая история заселения Ирландии. В героических сагах в главном герое Кухулине нашел отражение национальный идеал народа — бесстрашный воин, честный, сильный, великодушный. В героических сагах много места отведено описанию поединков Кухулина.

Фенианский цикл относится к XII в. Герой его Финн Мак-Куль, его сын певец Ойсин и их воинство. Цикл этот существовал во многих редакциях, в ряде из них рассказывается о странствиях Ойсина в чудесные страны и о его возвращении в Ирландию после ее христианизации. В диалогах Ойсина и св. Патрика сопоставляется жизнь народа до и после христианизации.

Хотя древние ирландские саги и были записаны уже в XII в., вплоть до XVII в. они продолжали существовать и в форме устной традиции, со временем приняв форму народной ирландской сказки и баллады.

Англосаксонский эпос «Беовульф», относящийся к концу VII — началу VIII в., сформировался на основе более ранних устных героических песен. Герой эпопеи — отважный витязь из южноскандинавского племени гаутов, спасающий попавшего в беду короля данов Хродгара. Герой совершает три чудесных подвига. Он одерживает победу над чудовищем Грендалем, истреблявшим дружинников короля. Смертельно ранив Грендаля и победив его мать, мстившую за сына, Беовульф становится королем гаутов. Будучи уже старым, он совершает свой последний подвиг — уничтожает страшного дракона, мстящего гаутам за похищенный у него золотой кубок. В поединке с драконом герой погибает.

«Беовульф» — причудливое переплетение мифологии, фольклора и исторических событий. Змееборство, три чудесных поединка — элементы народной сказки. Вместе с тем сам герой, борющийся за интересы своего племени, его трагическая смерть — характерные черты героического эпоса, исторического в своей основе (некоторые имена и события, описанные в эпосе, встречаются в истории древних германцев). Так как формирование эпоса относится к концу VII — началу VIII вв., т.е. спустя более чем столетие после принятия христианства англосаксами, в «Беовульфе» обнаруживаются и христианские элементы.

В XII в. появляются первые письменные памятники средневекового героического эпоса в обработках. Будучи авторскими, в основе своей они опираются на народный героический эпос. Образы средневекового эпоса во многом подобны образам традиционных эпических героев — это бесстрашные воины, доблестно защищающие свою страну, храбрые, верные своему долгу.

Героический средневековый эпос в идеализированной форме отражает народные нормы героического поведения, в нем в синтезированном виде нашли отражение представления народа о королевской власти, дружине, о героях, он пронизан духом народного патриотизма.

Вместе с тем, поскольку средневековый героический эпос в обработках создавался в период уже достаточно развитой культуры своего времени, в нем очевидны следы влияния рыцарских и религиозных представлений эпохи его создания. Герои средневекового эпоса — верные защитники христианской веры (Сид, Роланд), преданные своим сеньорам вассалы.

В средневековой литературе было разработано три обширных эпических цикла — об Александре Македонском, о короле Артуре и о Карле Великом. Наибольшей популярностью пользовались два последних, т.к. Александр Македонский жил в дохристианскую эпоху.

В центре каролингского эпоса находится война в Испании. В отличие от короля Артура, герой каролингского эпоса — реальное историческое лицо — Карл Великий. В центре эпоса об испанской войне — воспевание подвига племянника Карла Великого Роланда, послужившего основой одного из ранних памятников средневекового героического эпоса — французской «Песни о Роланде». Поэма была сочинена в эпоху крестовых походов. (В середине XI в. она была широко известна — ее распевали в войсках Вильгельма Завоевателя перед сражением при Гастингсе в 1066 г.) Самая ранняя рукопись ее относится к XII в. Историческую основу «Песни» составляет поход Карла Великого в Испанию в 778 г. с целью силой насадить христианство среди мавров. (Народное же сказание связало события 778 г. с борьбой франков против нашествия на Европу арабов.) Однако попытка Карла Великого оказалась неудачной — мавры уничтожают отступающих франков в Ронсевальском ущелье. Событие это и стало сюжетом героической песни, а позже было литературно обработано и легло в основу «Песни о Роланде» (хотя в основе поэмы — исторические события и личности, в ней много вымышленного). Главный герой «Песни» — лицо историческое, он упоминается в хронике Карла Великого как знатный феодал.

Герой поэмы — Роланд, племянник Карла Великого, советует королю послать для переговоров с сарацинским царем Марсилием своего отчима Ганелона. Однако последний предает франков, заключив тайное соглашение с Марсилием. Стремясь отомстить своему пасынку за рискованную миссию, Ганелон советует Карлу уйти из Ронсевальского ущелья, оставив там только воинов Роланда. Мавры уничтожают отряд героя, сам Роланд умирает последним, вспоминая своих павших воинов. Предавший героя Ганелон осужден на позорную смерть.

Испанский эпос — «Песнь о моем Сиде» — был сочинен в период «реконкисты» (XII в.), время борьбы испанцев за возврат захваченных маврами земель. Прототипом героя поэмы послужило историческое лицо — Родриго Диас де Вивар (мавры называли его «Сидом», т.е. господином).

В «Песне» повествуется о том, как Сид, изгнанный королем Альфонсом Кастильским, ведет отважную борьбу с маврами. В награду за победы Альфонс сватает дочерей Сида за знатных инфантов из Карриона. Вторая часть «Песни» рассказывает о коварстве зятьев Сида и его мщении за поруганную честь дочерей.

Отсутствие вымысла, реалистическая передача быта и нравов испанцев того времени, сам язык «песни», близкий народному, делают «Песнь о моем Сиде» самым реалистическим эпосом в средневековой литературе.

Выдающийся памятник немецкого эпоса — «Песнь о Нибелунгах» — был записан около 1225 г. В основе сюжета «Песни» — древнегерманские сказания времен Великого переселения народов — гибель одного из германских королевств — бургундского — в результате нашествия гуннов (437 г.). Однако узнать этот исторический эпизод эпохи нашествий кочевников в «Песни» крайне трудно. Слышен лишь отдаленный отзвук тех далеких событий.

Нидерландский королевич Зигфрид сватается к бургундской королеве Кримгильде и помогает ее брату Гюнтеру обманом взять в жены королеву Исландии Брунгильду. Спустя годы Брунгильда, обнаруживает обман и приказывает убить Зигфрида (в заговоре против Зигфрида участвует брат его жены Кримгильды). Короли выманивают у Кримгильды золотой клад сказочных нибелунгов, и убийца Зигфрида скрывает его в Рейне. Кримгильда клянется отомстить за предательскую гибель мужа (убитого ударом в спину). Она выходит замуж за короля гуннов Аттилу и спустя некоторое время приглашает в гуннскую землю всех своих родственников с их дружинниками (в «Песни» бургунды выступают под именем нибелунгов). Во время пира Кримгильда намеренно устраивает ссору, в ходе которой погибает весь бургундский род. От рук единственного оставшегося в живых дружинника гибнет и сама Кримгильда…

Фольклор западноевропейских народов

Носителем фольклорных традиций было крестьянство. Фольклорная традиция, обрядовая по своему происхождению, оказала огромное влияние на формирование средневековой литературы, в т.ч. клерикальной. Хотя в средневековье народная лирика не записывалась, ее тематика, образы, ритмика оказывали огромное влияние на позднейшие жанры средневековой поэзии (рыцарскую и городскую лирику).

В фольклоре прослеживаются следы языческих верований крестьян, особенно в сказках и поговорках. В крестьянском фольклоре выражено негативное отношение к богатым. Любимый герой западноевропейских сказок — бедняк. Героями народных сказок нередко становились Жан-Дурак во Франции, Глупый Ганс — в Германии, Большой Дурак — в Англии.

Сказочный материал средневековья светская и церковная литература использовала довольно широко. Около 1100 г. испанец Петрус Альфонский составил целый сборник, в который вошло 34 рассказа, в том числе ряд сказок о животных — «простонародные рассказы». Церковники-составители придавали этим рассказам моралистическое толкование.

Сказочно-повествовательный материал широко использовался в рыцарских романах, в новеллах Марии Французской (XII в.), в городских новеллах XIV — XV вв., в отдельных произведениях мейстерзингеров.

Однако во всех случаях — это лишь материал, нередко используются лишь отдельные эпизоды, мотивы и детали. Только с середины XVI в. мы можем говорить о введении в литературу собственно сказок.

Разного рода нечистая сила — частый герой западноевропейских народных сказок. Во многих рассказах действующими лицами выступают животные, обладающие человеческими способностями. В XIII в. эти многочисленные истории были объединены и переложены на стихи — так возникла уже упоминаемая знаменитая средневековая народная поэма «Роман о Лисе».

Крестьянские представления о справедливой жизни, о благородстве и чести звучат в сказаниях о благородных разбойниках, защищающих сирых и обездоленных.

Жанром средневекового народного творчества на этот сюжет стали англо-шотландские баллады. Их анонимные авторы — крестьяне, ремесленники, иногда баллады слагали профессиональные певцы-менестрели. Произведения эти бытовали в среде народа. Время зарождения баллады как жанра народного творчества неизвестно. Самая ранняя баллада относится к XIII в.

Английские и шотландские баллады подразделяются на несколько групп: баллады эпического содержания, в основе которых лежат реальные исторические события, так называемые разбойничьи баллады, лирико-драматические любовные баллады, фантастические и бытовые.

Герой разбойничьих баллад — благородный Робин Гуд, народный герой Англии, и его воинство. Первые баллады о Робин Гуде записаны в XV в. В балладе легко проследить сочувствие народа к лесным стрелкам, ушедшим в лес в результате притеснений. Впервые в европейской поэзии идеалом стал человек неблагородного происхождения. В отличие от рыцарей Робин Гуд воюет с притеснителями народа. Все добрые чувства и дела отважного лучника распространяются только на народ.

Главное в сюжете любовных баллад — воспевание не подвига во имя прекрасной дамы (как в рыцарской поэзии), а подлинного чувства, душевных переживаний влюбленных.

Фантастические баллады отражали верования народа. Сверхъестественный мир с его феями, эльфами и другими фантастическими персонажами предстает в этих балладах как реальный, действительный мир.

В более поздний период возникают бытовые баллады, отличающиеся большей прозаичностью, преобладанием комического элемента.

В балладе часто используются художественные приемы народного творчества. Своеобразен язык баллад — слова конкретные, без пышных метафор и риторических фигур. Особенностью баллад является также их четкий ритм.

Крестьянский труд и отдых был связан с песнями — обрядовыми, трудовыми, праздничными, народными танцами.

В странах французской и немецкой культуры на ярмарках, в селах часто выступали жоглеры (потешники) и шпильманы (буквально — игрец) — странствующие поэты-певцы, носители народной культуры. Они исполняли под музыкальный аккомпанемент духовные стихи, народные песни, героические поэмы и т.д. Пение сопровождалось пляской, кукольным театром, разного рода фокусами. Народные певцы выступали нередко и в замках феодалов, и в монастырях, делая народную культуру достоянием всех слоев средневекового общества. Позже, с XII в., они стали исполнять различные жанры рыцарской и городской литературы. Народное искусство жонглеров и шпильманов стало основой светской рыцарской и городской музыкально-поэтической культуры.

Литература на латинском языке послужила мостиком между Античностью и Средними веками. Но основу того нового, что появилось в европейской культуре и определило ее принципиальное отличие от культуры Античности, составляет не ученая литература, а фольклор народов, появившихся на арене истории в результате переселения народов и гибели античной цивилизации.

Переходя к этой теме, необходимо остановиться специально на такой теоретической проблеме, как принципиальное различие между литературой и фольклором.

Литература и фольклор . Существует принципиальное отличие фольклорного эпоса от эпоса литературного, прежде всего романа. М.М.Бахтин выделяет три основных отличия эпопеи от романа: «...предметом эпопеи служит национальное эпическое прошлое , «абсолютное прошлое», по терминологии Гёте и Шиллера, источником эпопеи служит национальное предание (а не личный опыт и вырастающий на его основе свободный вымысел ), эпический мир отделен от современности, т.е. от времени певца (автора и его слушателей),абсолютной эпической дистанцией » (Бахтин М.М. Эпос и роман //Бахтин М.М. Вопросы литературы г« эстетики. - М., 1975. - С. 456 (термином «эпопея» автор обозначает героический эпос)). Идея в литературном произведении выражает авторское отношение к изображаемому. Она индивидуальна. В героическом эпосе, где нет индивидуального автора, может быть выражена только общая героическая идея, которая является, таким образом, идеей жанра (в крайнем случае, цикла или сюжета), а не отдельного произведения. Назовем такую идею жанра эпической идеей.

Рапсод не дает личной оценки изображаемому и по объективным причинам («абсолютная эпическая дистанция» не позволяет ему обсуждать «первых и высших», «отцов», «родоначальников»), и по субъективным (рапсод - не автор, не сочинитель, а хранитель сказания). Не случайно ряд оценок вложен в уста героев эпоса. Следовательно, героизация персонажей или их разоблачение, даже любовь или ненависть принадлежат всему народу - творцу героического эпоса.

Однако было бы ошибкой на основании приведенных сообра­жений делать вывод о нетворческом характере деятельности рапсода. Сказителю не разрешалась вольность (т.е. авторское начало), но зато от него не требовалась точность. Фольклор не заучивается наизусть, поэтому отступление от услышанного воспринимается не как ошибка (так было бы при передаче литературного произведения), а как импровизация. Импровизация - обязательное начало в героическом эпосе. Выяснение этой его особенности приводит к выводу о том, что в эпосе иная система художественных средств, чем в литературе, она определяется принципом импровизации и первоначально выступает не как художественная, а как мнемоническая система, позволяющая удерживать в памяти огромные тексты и, следовательно, строящаяся на повторах, постоянных мотивах, параллелизме, схожих образах, схожих действиях и т.д. Позже выявляется и художественное значение этой системы, ибо постепенная универсализация музыкального мотива (речитатива) приводит к перестройке прозаической речи в стихотворную, систематизация ассонансов и аллитераций порождает сначала ассонансное созвучие или аллитеративный стих, а потом и рифму, повтор начинает играть большую роль в выделении важнейших моментов повествования и т.д.

К мысли о различии фольклорной и литературной систем художественных средств (правда, не через понятие импровизации) пришел еще в 1946 г. В.Я. Пропп. В статье «Специфика фольклора» он писал: «...Фольклор обладает специфическими для него средствами (параллелизмы, повторения и т.д.)... обычные средства поэтического языка (сравнения, метафоры, эпитеты) наполняются совершенно иным содержанием, чем в литературе» (Пропп В.Я. Фольклор и действительность. - М., 1976. - С. 20.). Итак, эпические произведения фольклора (героический эпос) и литературы (например, роман) строятся на совершенно разных законах и должны по-разному читаться и изучаться.

Две группы памятников европейского героического эпоса Средневековья. Памятники героического эпоса Средневековья, дошедшие до нас в записях ученых клириков начиная с X в., принято разделять на две группы: эпос раннего Средневековья (ирландский эпос, исландский эпос, английский эпический памятник «Беовульф» и др.) и эпос эпохи развитого феодализма (французский героический эпос «Песнь о Роланде», наиболее ранняя запись - т.н. Оксфордский список, ок. 1170; немецкий героический эпос «Песнь о Нибелунгах», запись ок. 1200; испанский героический эпос «Песнь о моем Сиде», запись ок. 1140, - воз можно, авторское произведение, но на основе древних германских сказаний; и др.). Каждый из памятников отличается своими особенностями как по содержанию (например, сохранившиеся только в исландском эпосе космогонические представления северных народов Европы), так и по форме (например, сочетание стихов и прозы в ирландском эпосе). Но выделение двух групп памятников связано с более общим признаком - способом отражения в них действительности . В героическом эпосе раннего Средневековья отражается не конкретное историческое событие, а целая эпоха (хотя отдельные события и даже персонажи имели историческую первооснову), в то время как в памятниках развитого феодализма отражается пусть преобразованное по законам фольклора, но конкретное историческое событие .

Мифология северных народов Европы в исландском эпосе . Системные представления древних северных народов о происхождении мира сохранились только в исландском эпосе . Древнейшая из дошедших записей этого эпоса получила название «Старшая Эдда» по аналогии с «Эддой» - своего рода учебником для поэтов , написанном исландским скальдом (поэтом) Снорри Стурлусоно (1178-1241) в 1222-1225 гг. и ныне именуемым «Младшей Эддой» . В 10 мифологических и 19 героических песнях «Старшей Эдды», а также в пересказах Снорри Стурлусона (1-я часть «Младшей Эдды») содержится богатейший материал по скандинавской космогонии .

«В начале времен // не было в мире // ни песка, ни моря, // ни вод холодных, // земли еще не было // и небосвода, // бездна зияла, трава не росла», - повествуется в песне «Прорицание вёльвы» (т.е. пророчицы, колдуньи). Заполнивший бездну иней из Нифльгейма («темного мира») под влиянием искр из Муспелльсгейма («огненного мира») начал таять, и из него возник ётун (великан) Имир, а затем и корова Аудумла, которая выкормила его своим молоком. Из соленых камней, которые лизала Аудумла, возник Бури, отец Бора, который, в свою очередь, стал отцом богов Одина (верховного божества древних германцев), Вили и Ве. В «Речах Гримнира» сообщается, что эти боги впоследствии убили Имира, и из его плоти возникла земля, из крови - море, из костей - горы, из черепа - небо, из волос - лес, из ресниц - степь Мидгарда (букв, «среднее огороженное пространство», т.е. срединный мир, местообиталище человека). В центре Мидгарда растет мировое дерево Иггдрасиль, соединяющее землю с Асгардом - местопребыванием асов (богов). Асы создают мужчину из ясеня, а женщину - из ольхи. Воины, погибающие в бою с честью, уносятся дочерьми Одина валькириями на небо, в вальхаллу - дворец Одина, где идет непрерывный пир. Благода­ря хитрости злокозненного бога Локи - олицетворения изменчивого огня - погибает юный бог Бальдр (своего рода скандинавский Аполлон), между богами начинается распря, горит Иггдрасиль, падает небо, которое поддерживалось его кроной, гибель богов приводит к возвраще­нию мира в хаос.

Христианской вставкой нередко считается повествование о воз­рождении жизни на земле, но, возможно, это отражение перво­начального представления германцев о цикличности развития Вселенной.

Ирландский эпос. Это эпос кельтских народов, наиболее древ­ний из сохранившихся сказаний народов Северной Европы. В Уладском цикле около 100 песен. Судя по некоторым деталям, напри­мер, по тому, что доброму королю Улада Конхобару противопо­ставлена злая волшебница королева Коннахта Медб, насылаю­щая на уладских воинов болезнь с целью беспрепятственно захва­тить пасущегося в Уладе быка, приносящего благоденствие, а также по тому, что главный герой Улада Кухулин и посланный по при­казу Медб для сражения с ним его побратим Фердиад учились воинскому искусству у воительницы Скатах, можно заключить, что в уладском цикле отражается не конкретное историческое событие (хотя война между Уладом - нынешним Ольстером - и Коннахтом действительно шла со II в. до н. э. по II в. н. э.), а целая историческая эпоха - переход от матриархата к патриархату в его попечительной стадии, когда власть женщин связывается или с прошлыми временами, или со злым началом.

Французский эпос. «Песнь о Роланде». Среди нескольких сот па­мятников французского средневекового героического эпоса вы­деляется «Песнь о Роланде». Записанная впервые около 1170 г. (т. н. Оксфордский список ), она относится к эпосу развитого феода­лизма . В ее основе - реальное историческое событие. В 778 г . моло­дой Карл Великий , недавно задумавший воссоздать Римскую империю, ввел войска в Испанию, с 711 г. захваченную маврами (арабами). Поход был неудачен: за два месяца военных действий удалось только осадить город Сарагосу , но у его защитников были неограниченные запасы воды в крепости, поэтому взять их измо­ром оказалось нереальным, и Карл, сняв осаду, отвел войска из Испании. При прохождении ими Ронсевальского ущелья в Пиренеях на арьергард войск напали местные племена басков . В бою погибли трое знатных франков, из них третьим летопись называет префекта Бретонской марки Хруотланда - будущего эпического Роланда. Нападавшие рассеялись по горам, и Карлу не удалось им отомстить. С этим он и вернулся в свою столицу Аахен .

Это событие в «Песни о Роланде» в результате фольклорной транс­формации выглядит совсем иначе: император Карл, которому за двести лет , ведет в Испании семилетнюю победоносную войну . Не сдался толь­ко город Сарагоса. Чтобы не проливать лишней крови, Карл посылает к предводителю мавров Марсилию знатного рыцаря Ганелона. Тот, в смер­тельной обиде на Роланда, подавшего этот совет Карлу, проводит пере­говоры, но затем изменяет Карлу. По совету Ганелона во главе арьергар­да отходящих войск Карл ставит Роланда. На арьергард нападают догово­рившиеся с Ганелоном мавры («нехристи», а не баски - христиане) и уничтожают всех воинов. Последним погибает (не от ран, а от перена­пряжения) Роланд . Карл возвращается с войсками и уничтожает мавров и всех «язычников », присоединившихся к ним, а затем в Аахене устраи­вает божий суд над Ганелоном. Боец Ганелона проигрывает поединок бойцу Карла, значит, Бог не на стороне предателя, и его жестоко каз­нят: привязывают за руки и за ноги к четырем лошадям, пускают их вскачь - и лошади разрывают тело Ганелона на куски.

Проблема авторства . Текст «Песни о Роланде» был опуб­ликован в 1823 г. и сразу привлек к себе внимание своей эстети­ческой значимостью. В конце XIX в. выдающийся французский ме­диевист Жозеф Бедье решил выяснить автора поэмы, опираясь на последнюю, 4002-ю строку текста: «Здесь прерваны Турольдовы сказанья». Он нашел не одного, а 12 Турольдов, которым мож­но было приписать произведение. Однако еще до Бедье Гастон Парис предположил, что это фольклорное произведение, а после исследований Бедье испанский медиевист Рамон Менендес Пидаль убедительно показал, что «Песнь о Роланде» относится к «тра­диционным» текстам, не имеющим индивидуального автора.

Логическая инверсия. Подход к «Песни о Роланде» как к произведению фольклора позволяет разъяснить противоречия, бросающиеся в глаза современному читателю. Одни из них можно объяснить самой импровизационной техникой , другие - наплас­тованием слоев, принадлежащих разным эпохам . Некоторые из противоречий объясняются неопределенно-личным характером функций героев (поведение Ганелона, Марсилия, особенно Карла, во второй части приобретающего функцию Роланда, а в третьей теряющего эту функцию). Но ряд поступков Карла не объясняется принципом соединения или смены функций героев. Неясно, по­чему Карл посылает Роланда в арьергард, считая совет Ганелона дьявольским, почему он скорбит о Роланде еще до битвы в уще­лье и называет Ганелона предателем. Стотысячная рать плачет вместе с Карлом, подозревая Ганелона в измене. Или такое место: «Великий Карл терзается и плачет, // Но помощь им, увы! подать не властен».

Психологические несоответствия должны объясняться с двух сторон . Во-первых, в эпосе законы психологизма, требующие достоверности в изображении мотивов и психологических реакций, еще не используются и для средневекового слушателя противоречия не были заметны. Во-вторых, само их появление связано с особенностями эпического времени . В известной мере ос­нову эпического идеала составляют мечты народа, но они пере­несены в прошлое . Эпическое время, таким образом, выступает как «будущее в прошлом» . Этот тип времени оказывает огромное влияние не только на структуру, но и на саму логику эпоса. При­чинно-следственные связи играют в ней незначительную роль . Главным принципом эпической логики является «логика кон­ца» , которую мы обозначим термином «логическая инверсия ». Согласно логической инверсии, Роланд погиб не потому, что его предал Ганелон, а наоборот, Ганелон предал Роланда пото­му, что тот должен погибнуть и тем навеки обессмертить свое героическое имя. Карл посылает Роланда в арьергард, потому что герой должен погибнуть, и плачет, потому что наделен зна­нием конца .

Знание конца, будущих событий рассказчиком, слушателями и самими героями - одно из проявлений логической инверсии. События предваряются многократно, в частности, в качестве форм предварения выступают вещие сны, предзнаменования. Логиче­ская инверсия свойственна и эпизоду гибели Роланда. Его смерть на холме изображается в тираде 168, а мотивы восхождения на холм и других предсмертных действий сообщаются много позже, и тираде 203.

Итак, в «Песни о Роланде» обнаруживается целая система вы­ражения логической инверсии. Нужно особо отметить, что логи­ческая инверсия полностью снимает тему рока . Не роковое стече­ние обстоятельств, не власть рока над человеком, а строгая зако­номерность испытания персонажа и возведения его на героиче­ский пьедестал или изображение его бесславной гибели - таков типический способ изображения действительности в «Песни о Роланде» .

.

1. В эпосе расцвета Средневековья воспет герой, сражающийся за целость и независимость своего государства. Его противники - как иноземные завоеватели, так и буйствующие феодалы, наносящие своим узким эгоизмом большой ущерб общегосударственному делу.

2. В этом эпосе меньше фантастики, почти отсутствуют мифологические элементы, на место которых становятся элементы христианской религиозности. По форме он имеет характер больших эпических поэм или циклов малых песен, объединенных личностью героя либо важным историческим событием.

3. Главное в этом эпосе - его народность(национальность, патриотическая мотивировка) которая не сразу осознается, так как в конкретной обстановке расцвета Средневековья герой эпического произведения выступает нередко в облике воина-рыцаря, охваченного религиозным энтузиазмом, или близкого родственника, или помощника короля, а не человека из народа. Изображая в качестве героев эпоса королей, их помощников, рыцарей, народ, по словам Гегеля, делал это "не из предпочтения знатных лиц, а из стремления дать изображение полной свободы в желаниях и действиях, которая оказывается реализованной в представлении о царственности".Также и религиозная восторженность, часто присущая герою, не противоречила его народности, поскольку и народ придавал в то время своей борьбе против феодалов характер религиозного движения. Народность героев в эпосе в период расцвета Средневековья - в их самоотверженной борьбе за общенародное дело, в их необычайном патриотическом воодушевлении при защите родины, с именем которой на устах они иногда погибали, борясь против иноземных поработителей и изменнических действий анархиствующих феодалов.

4. Влияние рыцарской идеологии и культуры

5. Присутствие повторов и параллелизма

6. Иногда усиливается драматизм, приводящий даже к трагизму

7. Более гибкая стилистика и изящная композиция

Лекции :

В героическом эпосе Средневековья можно обнаружить признаки:

1. История уверенно отвоёвывает первый план у мифологии. Национальная история либо доминирует, либо полностью его вытесняет. В наиболее чистом виде это проявляется в испанском эпосе (целиком лишь «Песня о моём Сиде» 1140г) – он рождён на позднем материале. Его сюжет датируется серединой 11 века.

2. Существенно возрастает значение религиозных христианских мотивов.

3. Усиливается патриотическая мотивировка. И материальная мотивировка у персонажей («Песня о Сиде» - впервые в эпосе появляются цифры бухгалтерского учёта: чтобы совершать подвиги нужно иметь деньги).

4. Всё более отчётливое влияние рыцарской идеологии и культуры (именно этим объясняется трансформация).

5. Признаки удаления этих произведений от фольклора становится более очевидно: усиливается драматизм (вырастающий до трагизма), этим эпосам свойственна более стройная композиция, складывается большая эпическая форма, в которой до нас дошли эти произведения (принципы циклизации сохраняются, но родовая циклизация всё более вытесняется национально-этическая циклизацию, складываются в национальные циклы, родовые ценности замещаются ценностями феодальными, государственными и семейными).

Французский средневековый эпос – порождение молодого героического феодализма. Его предмет – строительство государства франков, затем – империи Карла Великого (742-814), при чём не только самого Карла, но и его предшественниками и его потомками.

Строительство христианской империи. Это существенно, учитывая сохранение языческих племен в центральной Европе и учитывая мощную арабскую экспансию в южную Европу: борьба между религиями становится важнейшей теме.

Французский эпос – политический эпос. В архаических эпосах политики нет вообще. Испанский эпос – тоже политический. У него одна двуединая тема: реконкиста (освободительная борьба народов против мавров) и объединение Испании.

Во французском эпосе до нас дошло более ста поэм, которое назывались «песни о деяниях». Они сохранились в записях 11-14 веков, но редакторы этих записей работали на старом материале (контилентов и устных преданий, хроник, недошедших до нас деяний франков). Вполне вероятно, что эти редакторы работали и на материале первоначальных поэм, которые сложились в дружинной среде, то есть в 8-9 веках (теория Менендоса Педаля). Первоначальные сюжеты на протяжении всего этого времени подвергались разным обработкам. В немецких обработках Роланда мы видим, как возрастает роль баварцев, в Оксфордских – нормандцев.

Архаические и героические эпосы средневековья предназначались для исполнения (артисты, игрецы, гистрионы, жонглёры). Не известно, предполагалось ли разыгрывание в полном смысле этого слова. Жонглёры были людьми разной степени образованности. Большая часть жестов – плод фантазии жонглёров. Часть была написана клириками,

Туроль аббат из Асбери – один из возможных авторов «Песни о Роланде».

Шансон де жест поделили на три цикла:

1 – жесты короля Франции или Королевский цикл.

2 – жеста добрых феодалов (Гельён Горандж – главный герой).

3 – жесты злых феодалов, мятежных баронов.

Самый древний – королевский цикл. Все его особенности свойственны и «Песне о Роланде». В центре – Карл Великий (в «Песне о Роланде» два героя Карл и Роланд).

В реальности Карл стал римским императором в 800 году, но все поэмы цикла изначально обозначают его императором, не спящим, вечно бодрствующим и мечтающим об отдыхе. Карл – первый среди равных (примус интер парэс). Слово «пэр» происходит от парес – равный. Ни одного вопроса Карла не решает без своих пэров. Его приказания обращены в форме просьбе. Его цель – служение милой, сладкой Франции и вере христово. Родина и вера – два императива, которые управляют его деятельность. Не родственные чувства определяют его деятельность. Тоже будет и с Роландом.

Перед смертью Роланд не вспоминает свою невесту Айльду, у него другая возлюбленная, которой он померяет свои радости – Дюрондаль Спата (меч Роланда). Её он будет тщетно пытаться разбить о скалу. Нельзя скрыть, что в имени меча заключено имя невесты.

«Песнь о Роланде».

Самая знаменитая и самая древнейшая в этом цикле.

Ядро сюжета: арьергард франков под предводительством Рональда атакован полчищем с сарацин. Вероломное нападение – плод мести отчима Роланда.

Время создания поэмы точно не известно. Сохранилось около десяти версий редакций, которые датируются 14 веком. Из них наиболее древний – Оксфордский список (1170г). Между тем, согласно версии Менендеса Педаля, первоначальная поэма и основная политическая концепция песни относится к концу 8 – началу 9 века. Таким образом, испанский учёный очень сильно пошатнул точку зрения, согласно которой «Песнь о Роланде» - это непосредственный продукт пропаганды первых крестовых походов рубежа 11-12 веков (длились они с 1095 года до 1291 года). Менендес вёл к тому, что идеология креста сложилась гораздо раньше. В учебниках время создания «Песни» около 1100 года. Древнейший рассказ о Ронсивальском сражении, которое состоялось в августе 778 года, содержится в древнейшем жизнеописании Карла Великого от 878 года (Эйнхард). По этому описанию написали баски.

Хронист сына Карла Великого в середине 9 века не считает нужным называть имена погибших в сражении, мотивируя их общей известностью. Роланд согласно версии (Саге о Карле) был не только его племянником, но и сыном от сестры Карла – Гислы, одной из самой известных женщин, которая потом постриглась в монахини. Карл получил отпущения своего страшного греха в результате заступничесва.

Гибель Роланда может пониматься в этом контексте как искупительная жертва за грех Карла Великого. Таким образом, без предательства Ганилона, мести Карла в этой песни улавливается влияние житийной традиции с главным героем Карлом: грех, искупление, покаяние. Но оценка народа распорядилась иначе: он выбрал Роланда, выбрал своим героем, несмотря на греховность его происхождения. В прочем, Оксфордская версия содержит только один намёк (упоминание святого Эгидия).

Первый документ, в котором упоминается этот сюжет – Эйнхорд, затем латинская рукопись 11 века, содержащая пересказ «Песни о Роланде». В этом пересказе нет ни посольства, ни предательства, есть Трубин, Оливье, Роланд погибает, а месть за этим не следует. Перед битвой пред Гастингсе 1066 году норманнский жонглёр исполнял песнь о Роланде: к середине 11 века, за сто с лишнем лет до Оксфордского списка песнь о Роланде уже существовала, это говорит о её раннем зарождении.

Две сюжетные линии:

Борьба двух миров: мусульманского и христианского (борьба карла с королём Марсирием). Итог: крещение царицы, победа над царём всего востока Болигамдом (напоминает позднюю вставку).

Месть Ганилона пасынку Роланду. Между ними есть вражда еще до посольства. Смерть Роланда, казнь.

Первый сюжет масштабнее и имеет общее значение. Второй сюжет наполняет жизненными подробностями, он же связывает «Песнь о Роланде» с циклом злых феодалов. Давая совет Карлу Ганилон советует назначить Роланда. Ганилона нет в самых древних сюжетах. Сама линия Ганилона, вероятно, вошла в сюжет о Роланде не раньше 860 годов, так как Ганилона современная наука ассоциирует с санского архиепископа Винила, который изменил Карлу Лысому, суд над ним состоялся в 859 году, казни над ним не было.

Двум сюжетам соответствуют в песне два конфликта:

Между христианским и мусульманским миром, который развивается с точки зрения монологического сказания: «нехристь не прав, а христианин прав». Доблесть сарацинов равна доблести христиан, чей мир равен миру христиан, они, предполагается, знаю, что не правы.

Мотив религиозной нетерпимости и борьбы двух миров следует сравнить с «Песней о Сиде». В испанском эпосе нет мотива поганых нехристей, им была известна заслуга мавров. Там борются не против чужой религии, а за освобождение своей земли. «Песнь о Сиде» очень деликатна в этом вопросе: это терпимость в самом прямом смысле этого слова.

«Песнь о Роланде» второй конфликт:

Между вассальной верностью и феодальным правом на распрю, которое влечёт к предательству. Декларация вассалов вложена в уста Роланда: вассал должен пострадать за сеньора.

Знатный феодал Ганилон не считает себя изменником, он прямо и прилюдно объявил в начале песни о своей вражде с Роландом: право на распрю – его законное право. Пэры Карла в сцене суда не видят в нём предателя, они оправдывают Ганилона. Лишь с помощью божьего суда, поединка сторон, оказывается возможно для Карла наказать Ганилона. Божий суд ставит точку об отношении вассала и королём и о праве вассала на медждуусобную распрю (в «Песне о Сиде» тоже только с помощью божьего суда).

Оба конфликта разрешаются в пользу Карла – олицетворения христианизации Европы.

Побочный сюжет: линия Роланд – Оливье. В первоначальной версии её не было, появилась только в 11 веке. Конфликт сюжета: «мудр Оливье, а наш Роланд отважен» или «Роланд горяч, а Оливье разумен». Роланд трижды отказывается протрубить в рог. Конец их спору положит архиепископ Трубин. Роланд отказывается трубить в рог, так как его эпическая безмерность вступает в противоречие с вассальным долгом, этим и определяется трагическая вина героя: он не может допустит, чтобы его и воинов достигла дома политическая хула, что он испугался мавров. Он не может изменить своему эпическому героическому характеру. «Роланд гибнет не столько под ударами врагов, сколько под тяжестью своего героического характера». Оливье, предлагая протрубить в рог, предполагает такую развязку: он считает причиной поражения воинов гордыню Роландов. Сам Роланд тоже осознает свою вину. Вновь уместно сравнить Роланда с Сидом: подвиг ради подвига Сид не совершает. Сид – отличный стратег и тактик. Роланд – героический индивидуалист, Сид – лидер коллектива, родной отец своим войнам, рачительный хозяин своей территории.

Эпический герой в «Песне о Роланде» не умещается в рамки рыцарского и даже феодального идеала, несмотря на то, что он сам провозглашает. Роланд и пэры – партия войны, пока Карлу они милы, война не закончится. Конфликт Роланда и Оливье имеет важное значение. В основу идеала рыцарства будет положена доблесть, оснащённая мудростью и добродетелью, доблесть, подчиненная христианскому канону.

«Песнь о Роланде» - песнь о поражении. Сцена смерти Роланда описана как обряд, ритуал смерти идеального христианского война: он не ранен, но страшно болит голова (трубя, порвал он жилы на висках). Роланд несколько раз падает в обморок, он плачет, на его руках умирает архипастор, идёт умирать.

Роланд входит в глубь сарацинской земли, поднимается на холм, трижды ударяет мечом, ложится на траву, под сосну, головой к Испании, чуя, как умирает, вспоминает битву, подвигу, родню и короля, но и душу свою не забывает: исповедь, покаяние и обряд перчатки (сюзерен вручал своему вассалу перчатку, сослужил службу – возвращает перчатку) – перед смертью Роланд протягивает перчатку вверх, передавая её богу, и архангел Михаил передаёт душу Роланда в рай.

Карл у Данте в раю. Но в его время (Карла) в дружинной среде начинается героическая идеализация императора в дружинной среде, но в монашеской среде заметна другая тенденция. В стихотворной обработке 24 году он обнаруживается в Чистилище («Введение Витина»). Хроника 12 века, которая содержится в сказание о Роланде, осуждает жизнь Карла. Наша хроника не осуждает его, а последовательно героизирует. К монахам Оксфордская версия относится к нему довольно терпимо.

Турпин олицетворяет тот идеал креста и меча, над которым доминирует меч. Именно в его певца вложена антитеза: традиционное сочетание геройства и иронии. В целом она выдержана в геройских тонах, но и комическое начало ей не чуждо.

В испанской песне «О моём Сиде» есть персонаж, аналогичный Турпину, клиник Жиром. Это не заимствование и не моделирование: Жиром в песне ещё более исторический персонаж, чем Турпин, который не принимал участие в походах Карла.

В героическом эпосе историческая судьба монашества того времени существенно идеализирована: идеализированный народом монах-воин.

Композиция в песне о Роланде очень продумана: симметрия, параллелизм частей, две мести карла (сарацинам и Ганилону, суд над ним), не механическое соединение частей, а видимая работа редактора. Вопрос об авторстве смотри в комментариях (он до сих пор остаётся не решённым).

Тема 3.

АРХАИЧЕСКИЙ ЭПОС РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
(КЕЛЬТСКИЕ САГИ, ПЕСНИ «СТАРШЕЙ ЭДДЫ»)

Нисходят в душу лики чуждых сил
II говорят послушными устами.
Так вещими зашелестит листами
Вселенской жизни древо Игдразил...

Вяч. Иванов

ПЛАН

1. Два этапа в истории западноевропейского эпоса. Общие черты архаических форм эпоса.

Раздел 1. Кельтские саги:

2. Исторические условия возникновения кельтского эпоса.

3. Циклы кельтского эпоса:

а) мифологический эпос;
б) героический эпос:

Уладский цикл;
- цикл Финна;

в) фантастический эпос.

Раздел 2. Песни «Старшей Эдды»

4. Песни «Старшей Эдды» как памятник архаического эпоса:

а) история находки сборника песен;
б) споры о происхождении эддических песен;
в) жанры и стиль эддической поэзии;
г) основные циклы песен «Старшей Эдды».

5. Жанровая типология мифологического цикла:

а) повествовательные песни (песни);
б) дидактические песни (речи);
в) диалогический тип песен (речей);
г) эсхатологические песни-прорицания;
д) драматическо-ритуальные песни-перебранки.

6. Особенности героического цикла песен:

а) вопрос о происхождении героического эпоса;
б) герои песен «Старшей Эдды»;
в) рост лирического начала и появление жанра героической элегии.

7. Значение архаических эпосов в истории мировой литературы.

МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ПОДГОТОВКИ

1. В истории развития западноевропейского эпоса выделяются два этапа: эпос периода разложения родового строя, или архаический (англосаксонский - «Беовульф», кельтские саги, древнескандинавские эпические песни - «Старшая Эдда», исландские саги) и эпос периода феодальной эпохи, или героический (французский - «Песнь о Роланде», испанский - «Песнь о Сиде», средне- и верхненемецкий - «Песнь о Нибелунгах», древнерусский эпический памятник «Слово о полку Игореве»). В эпосе периода разложения родового строя сохраняется связь с архаическими ритуалами и мифами, культами языческих богов и мифами о тотемических первопредках, богах-демиургах или культурных героях. Герой принадлежит всеобъемлющему единству рода и делает выбор в пользу рода. Для этих эпических памятников характерна краткость, формульность стиля, выражающаяся в варьировании одних художественных тропов. Кроме того, единая эпическая картина обретается путем объединения отдельных саг или песен, сами же эпические памятники сложились в лаконичной форме, их сюжет группируется вокруг одной эпической ситуации, редко объединяя несколько эпизодов. Исключение составляет «Беовульф», имеющий завершенную двучастную композицию и воссоздающий в одном произведении целостную эпическую картину. 19 Архаический эпос раннего европейского Средневековья сложился как в стихотворной («Старшая Эдда»), так и в прозаической (исландские саги) и в стихотворно-прозаической формах (кельтский эпос).

Архаические эпосы формируются на основе мифа, персонажи, восходящие к историческим прототипам (Кухулин, Конхобар, Гуннар, Атли) наделяются фантастическими чертами, почерпнутыми из архаической мифологии (преображение Кухулина во время боя, его тотемическое родство с псом). Нередко архаические эпосы представлены отдельными эпическими произведениями (песнями, сагами), не соединенными в единое эпическое полотно. В частности, в Ирландии, такие объединения саг создаются уже в период их записи, в начале Зрелого Средневековья («Угон быка из Куалнге»). Кельтский и германо-скандинавский архаические эпосы репрезентируют и космогонические («Прорицание Вельвы») и героические мифы, причем, в героической части эпоса сохраняется взаимодействие с миром богов или божественных существ (Острова Блаженства, мир Сид в кельтском эпосе). Архаические эпосы в незначительной степени, эпизодически несут на себе печать двоеверия, например, упоминание «сына заблуждения» в «Плавании Брана, сына Фебала», или изображение картины возрождения мира после Рагнарека в «Прорицании вельвы», куда первыми входят Бальдр и его невольный убийца слепой бог Хед. Архаические эпосы отражают идеалы и ценности эпохи родового строя, так, Кухулин, жертвуя своей безопасностью, делает выбор в пользу рода, а прощаясь с жизнью, называет имя столицыуладов Эмайн («О, Эмайн-Маха, Эмайн-Маха, великое, величайшее сокровище!»), а не супруги или сына.

КЕЛЬТСКИЕ САГИ

1. Очагом кельтской культуры, начиная с I в. н. э., стала Ирландия. Кельты, вытесненные римскими легионами из Европы, большую часть которой завоевали в III-IYвв. д. н. э., вынуждены были искать новую родину и направили свои корабли к берегам Ирландии. В Европе очагом кельтской культуры была Галлия, здесь сложилась наиболее архаическая часть кельтского эпоса, существовавшая вплоть до YIII-X вв. в устной форме. Записи кельтских саг осуществлялись, начиная с IX в., хотя иногда есть возможность обратиться к более ранним редакциям. Причиной записи кельтских саг было желание островных монахов, долго сохранявших двоеверие 20 , сберечь от разорительных набегов викингов не только свою материальную, но и духовную культуру.

В генезисе кельтского эпоса определенную роль сыграли этимологические мифы, направленные на объяснение значения и происхождения того или иного топонима. Сага «Недуг уладов» объясняет происхождение названия столицы уладов Эмайн-Маха и того магического недуга, которому все улады подвержены раз в году из-за проклятия сиды Махи: раз в году все улады в течение девяти дней лежат пораженные магической болезнью, и земля уладов становится легкой добычей для враждебного племени коннахтов. По этой-то причине в саге «Угон быка из Куалнге» Кухулин, не подверженный недугу как сын бога света Луга, занимает позицию у брода, чтобы вызывать пртивников на бой поодиночке. Усталого сына на день подменяет у брода его божественный отец, принявший человеческое обличие. Этимологичческий и этиологические причины, формирующие содержание кельтской саги нашли отражение во вступительных формулах «Отчего прозван Арт одиноким? - Нетрудно сказать», или - «Как произошло изгнание сыновей Уснеха? - Нетрудно сказать».

2 . В сложении саг принимали участие филиды - хранители светской учености и законоведы. Лирическая поэзия разрабатывалась бардами, а магические заклинательные формулы принадлежали жрецам-друидам. Именно эта часть эпоса сохранилась особенно плохо, во-первых, в силу ее сакральности, во-вторых, по причине ее антагонистичности по отношению к новой религии - христианству. Хотя предпринимаются попытки реконструкции календаря друидов. М. М. Бахтин расшифровывает принятую у друидов этиологию «любовного пятнышка» (родимого пятна) - открытия тайного знака судьбы для того, чтобы обречь человека на вечную любовь. 21 Безусловно, открытие любовного пятнышка - только часть приворотной магии, фрагментарно сохранившейся в более поздних источниках.

3 . Ирландские саги - прозаический эпос со стихотворными вставками, приходящимися на моменты психологической кульминации. Первоначально саги «имели прозаическую форму, вследствие чего их часто называют сагами (по аналогии с прозаическими повестями скандинавских народов). Но очень рано филиды стали вставлять в них стихотворные отрывки, передавая стихами исключительно речь действующих лиц в тех местах, где рассказ достигает значительного драматического напряжения» 22 . В стихах передается речь героев, например, плач Дейдре по умершему возлюбленному или прорицание друида Катбада перед рождением Дейдре. Фантастические сюжеты кельтских саг; действующие в них мифологические персонажи (фоморы, сиды) и чудесные предметы (рогатое копье Кухулина, неистощимый котел Дагда, чудесное копье бога света Луга, камень Фалл, определяющий истинного короля, меч Нуаду) вкупе с фрагментами стихотворной речи определяют жанровое своеобразие кельтской саги, ее отличия от классической исландской саги, прозаичной по содержанию и по форме, минимально стилизованной, скупой на выразительные средства. Поэтому сами ирландцы предпочитают называть свои эпические произведения скелами. Ирландская скела лаконична в описаниях, а стихотворные вставки богаты параллелизмами, повторами, метафорами, эпитетами. Кельтские имена выбираются для героев по принципу звукоподражания или этимологии. Так, имя Дейрдре подобно вздрогу и трепету, чтобы напоминать о мрачном предсказании, сопровождавшем ее рождение («Изгнание сыновей Уснеха»), а имя сиды Син передает, как говорит она сама, «Вздох, Свист, Бурю, Резкий Ветер, Зимнюю ночь Крик, Рыданье, Стон» 23 («Смерть Муйхертаха, сына Эрк»).

4 . Мифологический эпос в форме аллегории изображает захват кельтами (племенами богини Дану) Ирландии, их битву с коренным населением (демонами-фоморами). Наиболее распространенные сюжеты героических саг: военные походы, вражда между ирландскими племенами (уладами и коннахтами, например), угон скота, героическое сватовство. Фантастические саги повествуют о любви смертного и сиды, плавании в Страну Блаженства. В героических сагах немало образов, мифологических по происхождению. Архаическая черта - активность женщины в кельтских сагах, ее наделенность магическими знаниями и силой (женщины способны накладывать на мужчин запреты-гейсы (например, Грайне усыпляет на свадебном пиру всех гостей и своего жениха Финна, чтобы сбежать с Диармайдом, «Преследование Диармайда и Грайне»), они населяют Острова Блаженства, именно им принадлежит тайна вечной жизни - плоды яблони из истинной Эмайн, которые приносят бессмертие, описанные, например, в саге «Плавание Брана, сына Фебала».

5 . Героический цикл кельтского эпоса сложился преимущественно в Уладе, одной из пяти пятин Ирландии, выделенной племени уладов на камне Деления (камне Уснеха). Эпический король в сагах уладского цикла - Конхобар, эпический герой - его племянник Кухулин. Конхобар постепенно вытесняется из эпоса активным, действующим героем. Героика образа Кухулина выражает своеобразие ирландского эпоса. По одной из версий, Кухулин - сын бога света Луга, должен был получить имя Сетанта по велению своего божественного отца, но убив пса кузнеца Кулана, служил тому семь лет вместо пса и получил новое имя Кухулин (Пес Кузнеца), по другой - Кухулин - сын бога, воспитанный королем Конхобаром - подкидыш, кукушонок, выросший в чужом гнезде, а в основе его имени лежит звукоподражание - Кукулайн - иная транскрипция имени героя. Черты первобытного демонизма узнаются в портрете Кухулина, в его магическом преображении во время боя, чудесном оружии. Характер Кухулина наделен значительным трагическим потенциалом: герой опутан противоречивыми запретами и делает выбор в пользу рода, тем самым обрекая себя на смерть в саге «Смерть Кухулина». На основании сюжетов саг о Кухулине можно составить его эпическую биографию: чудесное рождение, воспитание кузнецом в лесу, обучение боевому искусству у богатырши Скатах в потустороннем мире, эквивалентном состоянию временной смерти героя во время обряда инициации и возрождению в новом более совершенном качестве и новом статусе, юношеские подвиги, героическое сватовство к Эмер, далее - обращение к неправильному поведению: любовь к сиде Фанд, убийство на поединке побратима Фердиада, трагическая вина за измену и смерть и как следствие - гибель героя. Кухулин лишен озорства и своеволия, присущих архаическим героям, перед гибелью он делает выбор в пользу благополучия и процветания рода, а прощаясь с родичами, произносит название великой столицы уладов - «Эмайн-Махи». Как указывается в выводах к разделу «Кельтский эпос» в учебнике «История зарубежной литературы. Средние века и Возрождение» /М. П. Алексеев, В. М. Жирмунский, С. С. Мокульский, А. А. Смирнов. (М., 1987), несмотря на присущие Кухулину мифические черты: «…в образе Кухулина древняя Ирландия воплотила свой идеал доблести и нравственного совершенства. Он великодушен к врагам, отзывчив ко всякому горю, вежлив со всеми, всегда - защитник слабых и угнетенных» 24 .

6 . Во второй части героического эпоса кельтов - цикле Финна героическое начало еще отчетливее сочетается с фантастическим и любовно-романтическим. Если у Кухулина и Конхобора еще устанавливаются реальные исторические прототипы, то волшебник и провидец Финн - целиком вымышленный персонаж, восходящий, скорей всего к субъектам друидической магии. В саге «Преследование Диармайда и Грайне» ярко выражены как пережитки матриархата, так и причастность к языческим культам, в частности, взаимобратимости жизни человека и его тотемического побратима (кабана и Диармайда), культа священных деревьев (яблони, скрываясь в кроне которой Диармайд следит за шахматной игрой), пророческого начала, заключенного в существах иной стихии (в лолосе, съев которого Финн стал провидцем) или источника, приносящего мудрость, знание будущего и поэтическое вдохновение. Цикл Финна разрабатывался сначала в форме саг, а затем в форме баллад.

ПЕСНИ «СТАРШЕЙ ЭДДЫ»

1 . Германо-скандинавская архаическая традиция наиболее полно сохранилась не на континенте, а в Исландии, где сложились наиболее благоприятные условия для сохранения архаической народно-поэтической традиции, причем, в формах не только героического, но и собственно мифологического эпоса. Песни, возникшие в глубокой древности, были записаны в ХII-ХIII вв., когда в Исландии получила распространение письменность. Наиболее архаические произведения древнескандинавского эпоса дошли до нас в рукописном сборнике, получившем название «Королевского кодекса» и найденном в 1643 году исландским епископом Бриньольвом Свейнсоном. Как указывают авторы учебника «История зарубежной литературы. Средние века и Возрождение» (М., 1987): «большинство героических песен «Эдды» восходит по своим сюжетам к эпической поэзии континентальных германцев, тогда как мифологические песни не имеют параллелей у немцев и англосаксов, может быть потому, что эти народы подверглись более ранней и глубокой христианизации» 25 .

2 . Свейнсон найденные им записи древних мифов о богах и героях идентифицировал с книгой исландского скальда Снорри Стурлусона «Эдда» (позже названной «Младшая Эдда») и назвал сборник древних песен «Старшая Эдда» (или стихотворная, поскольку «Эдда» Снорри была прозаической). «Эдда» Снорри содержит четыре основных раздела, в одном из которых («Видение Гюльгви») собственно приводятся в прозаическом пересказе древние германо-скандинавские мифы о богах и героях. Идентифицируя имена богов и героев, Свейнсон и провел аналогию между своей находкой и «Эддой» Снорри. «Старшей Эдде» и «Эдде» Снорри было свойственно и единство художественных средств выражения содержания и системы стихотворных тропов. В разделе «Язык поэзии», завершающем «Эдду», Снорри приводит основные стилистические приемы и тропы скандинавской поэзии: хейти (поэтический синоним) и кеннинги (двучленная метафора), например, хейти солнца - круг, сияние, кеннинг корабля - конь моря, кенниг моря - дом угрей.

3 . В начале XIX века на фоне общего интереса романтиков к архаической культуре и мифологии появляются первые объяснения происхождения архаического эпоса. Романтическая наука рассматривает эддические песни как плод спонтанного народного творчества, выражение народного духа. Английский мифолог М. Мюллер разрабатывает концепцию «болезни языка», считая, что мифы возникли как комментарии к значениям слов, постепенно утратившим свое первоначальное значение, поскольку в номинации предмета или явления уже заключалась его история, т. е. миф. Мюллер указывает, что имена богов потом стали прилагательными и эта трансформация потребовала объяснения (М. Мюллер. Сравнительная мифология. - М., 1863, англ. изд. -1856). 26 Любопытно, что сторонник структуралистского подхода к мифу К. Леви-Стросс, исследуя язык мифов первобытных народов, приходит к выводу, что наиболее архаические мифы должны были состоять из одного слова - мифемы - «слова слов» 27 . Позитивистская школа настаивает на концепции индивидуального авторства песен, считая эддическую поэзию «искусственной», а не народной, возникшей не позднее эпохи викингов, т. е. в IX - XII вв.., а имена архаических богов при этом расцениваются как позднейшее романтическое добавление или украшение. Позиция современных исследователей (М. И. Стеблина-Каменского, Е. М. Мелетинского. В. В. Иванова, В. Н. Топорова) синкретична по отношению к двум приведенным концепциям: эддические песни происходят из фольклора, но подвергаются авторской стилистической обработке и отражают, таким образом, переход от фольклора к литературе.

4. «Старшая Эдда» включает 10 мифологических и 19 героических песен. Как повествования, в виде мифологической баллады мифы представлены в «Песни о Трюме» и в «Песни о Хюмире». Песни дидактического типа называются в «Старшей Эдде» «речами». В песни «Речи Высокого» свод дидактических правил, мудрость и знание заклинаний и рун (древней магии и сакральной письменности) Один в виде поучений и афоризмов передает слушателю, а через него - людям. Ведущие художественные приемы в песни - повтор и параллелизм. Диалогические песни тоже называются «речами» и выступают способом систематизации мифов в форме вопросов и ответов, в первую очередь, таким образом, репрезентируются космогонические мифы. По форме диалогические песни-речи представляют собой состязания в мудрости между богами и великанами («Речи Вафтруднира») или спор за невесту («Речи Альвиса»). Систематизация мифов осуществляется и песнях-прорицаниях: так, в первой части «Прорицания вельвы» (самой знаменитой песни «Старшей Эдды», открывающей сборник) пересказываются космогонические, а во второй - эсхатологические мифы. «Наиболее полную картину скандинавской мифологии дает «Волупса» («Прорицание вельвы»), песня о происхождении и грядущей гибели мира, которой открывается «Эдда»» 28 . Назначение песен-перебранок («Перебранка Локи», «Песнь о Харбарде») состояло в том, чтобы смешить, а не осмеивать. На протяжении песен этого типа сохраняется одна и та же эпическая ситуация, а основу песни составляет диалог. В «Перебранке Локи» Локи является на пир богов и всячески порицает и вясмеивает асов, обвиняя богов в «женовидности», а богинь в разврате. Разгневааные боги придумывают Локи срашное наказание, которое будет продорлжаться, пока не настанет Рагнарек, тогда Локи лсвободиться от цепей и сам поведет из потустроннего мира Хель корабль мертвецов. Песни-перебранки можно определить как эпико-драматические произведения, протокомедии. 29

5 . Героические песни «Старшей Эдцы» не менее архаичны, чем мифологические. Проблема соотношения мифа и эпоса в героических песнях находит в науке разное разрешение. Натурфилософская концепция идентифицирует героев эпоса в качестве символов и аллегорий природных явлений (луны, солнца или грозы). Сторонники позивистской школы демифологизируют эпос, считая, что его герои имеют исторические прототипы, а фигуры богов представляют собою позднейшие романтические добавления. Неомифологическая школа ищет истоки эпических сюжетов и происхождения героев эпоса в сфере мифа, но не природного, а ритуального, базируясь на концепции архетипов К. -Г. Юнга. Если обратиться к основным выделенным Юнгом архетипам (тени, дитяти-матери, анима-анимус, персоны-самости, мудрого старика-старухи), то можно вслед за Е. М. Мелетинским идентифицировать их как этапы становления личности или, по Юнгу, индивидуации. 30 Тень, анти-я архетипически выражает дочеловеческое начало в человеке. В «Саге о Вельсунгах» в процессе воинских посвящений Синфьетли отец и сын надевают волчьи шкуры и становятся волками, а затем вновь обретают человеческий облик. 31 Брюнхильд выступает непобедимой девой-богатыршей, тем самым показывая выявленность архетипа анима-анимус: бессознательно присутствующего начала противоположного пола в человеке. Становясь перед необходимостью выбора между личной безопасностью и целостностью рода, герой архаического делает выбор в пользу рода, реализуя тем самым двойственный архетип персоны (ориентированное вовне, социально адаптированное начало) и самости (внутреннее, индивидуальное начало).

В «Младшей Эдде» Один в виде мудрого старика является на краю ямы, вырытой Сигурдом перед поединком с драконом, и советует вырыть две ямы, чтобы в одну стекал яд дракона, а другую бы герой спрятался сам, чтобы не причинить себе вреда. Собственно преодоление расщепленности личности, переход с одной архетипической ступени на другую: от зверя к человеку, от дитяти к воину в ходе инициации, через свадебные испытания к обретению половой идентичности, путем социальной адаптации к равновесию между общественным и индивидуальным и наконец, к обретению истинной мудрости - путь становления, развития и формирования личности, соответствующей ранее приведенной концепции «биографии» героя архаического эпоса, предлагающей идентификацию архетипов через конкретные эпические события, типические для архаического эпоса.

6 . Героические песни «Старшей Эдды» отличаются тщательной разработкой образов героев (Сигурда, Гуннара, Гудрун, Брюнхильд). Особенно показателен образ Брюнхильд, показанный как разрываемый противоречиями, во всей сложности душевных переживаний («Краткая песнь о смерти Сигурда», «Поездка Брюнхильд в Хель»). Рефлексии подвержен и Гуннар («Краткая песнь о смерти Сигурда»), показана и глубина переживаний Гудрун («Первая песнь о Гудрун», «Вторая песнь о Гудрун»). Тенденция к показу душевного состояния персонажа способствует росту лирического элемента, а это приводит к появлению жанра героической элегии («Поездка Брюнхильд в Хель», «Первая песнь о Гудрун»), на протяжении которой сохраняется одна и та же эпическая ситуация, выступающая фоном к диалогу или лирическим излияниям героини, а эпические события проходят перед читателем в форме ретроспекции, воспоминания лирического субъекта о прошлом. В новом жанре героической элегии, как указывают авторы учебника «История зарубежной литературы. Средние века и Возрождение» (М., 1987), «традиционный эпический сюжет … служит материалом для лирико-драматической обработки» 32 .

Песням о героях присущи накал страстей, экспрессивность. Их оригинальность определяется сочетанием эпического и лирического начал.

ЗНАЧЕНИЕ АРХАИЧЕСКИХ ЭПОСОВ В ИСТОРИИ
МИРОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Ирландский архаический эпос с его высокой и трагической героикой, изображением губительной и неодолимой силы любовной страсти сыграл ведущую роль в генезисе рыцарского романа, будучи воспринят, в первую очередь через легенду о Тристане и Изольде, обработанную Марией Французской (лэ «О жимолости»), Кретьеном де Труа («Клижес»), Беруля и Тома. Из кельтской традиции пришли в рыцарский роман образы чудесных волшебных помощников (феи Морганы (архаической Морриган)), спасающей на острове Аввалон (острове Яблок) раненого короля Артура, волшебника Мерлина, меча в скале, любовного напитка, магического любовного пятнышка). А затем, на рубеже XYIII - XIX веков «Песни Оссиана» (1763) Дж. Макферсона (1736-1796), выданные им за сборник старинных баллад цикла Финна, оказали значительное влияние на становление романтизма, в том числе и русского. С ними связано появление в романтической литературе специфических «оссиановских мотивов» (северных, суровых пейзажей, диких скал, холодного бурного моря, грозных и мрачноватых героев-воителей, а также культа любви, преодолевающей смерть, губительной власти любовных чар и посмертной мести).

Интерес к германо-скандинавской эпической поэзии пробуждается в мировой литературе в эпоху предромантизма и романтизма и не иссякает по сей день. Колоссальное творение Рихарда Вагнера(1813-1883) - оперная тетралогия «Кольцо Нибелунга» (причем, Вагнер сам выступал и автором либретто и композитором) (1848-1874), включающее четыре оперы («Золото Рейна», «Валькирия», «Зигфрид», «Гибель богов»), представляет собой романтическую интерпретацию не только героического эпоса «Песни о Нибелунгах», но и архаических песен «Старшей Эдды». Творческий путь норвежского драматурга Генрика Ибсена (1828-1906) начался с обращения к германо-скандинавской мифологии, что нашло выражение в пьесе «Воители в Хельгеланде» (1857). Причем, драматург усиливает трагическую разобщенность мифологических персонажей Сигурда и Брюнхильд, продлевая ее за пределы земного мира: Брюнхильд в «Старшей Эдде», взойдя на погребальный костер Сигурда, отправляется за ним в царство мертвых Хель («Поездка Брюнхильд в Хель»), чтобы соединиться с возлюбленным навсегда, в пьесе Ибсена Сигурд успел стать христианином и его ждет совсем иная загробная жизнь, чем язычницу Йордис (так Ибсен называет Брюнхильд), которую видят после смерти во главе поезда мертвых,везущего павших воинов в Вальгаллу.

Постоянный интерес к архаическим эпосам проявлял В. Набоков (1899-1977), в подтекст «Лолиты»(1955) наравне с прочими источниками включены и кельтские саги, а германо-скандинавская эпическая традиция проактуализирована в поздних англоязычных романах Набокова «Бледное пламя» (1962), «Ада» (1969). Особый интерес вызывает роман американского писателя Дж. Гарднера (1933-1982) «Грендель» (1971), в основе которого лежит модернистский прием фокализации. События архаического эпоса «Беовульф» показаны и проинтерпретированы с точки зрения Гренделя, что сообщает происходящему необычный и в высшей степени полемичный ракурс. Из интерпретаций германо-скандинавского эпоса хотелось бы отметить новеллу аргентинского писателя, поэта, эссеиста и философа Х. -Л. Борхеса (1899-1986) «Ульрика» (1975), построенную на игре противоречий между «Старшей Эддой» и «Песнью и Нибелунгах». Оригинальным образом мотивы из кельтской мифологии включены в подтекст романа современных американских писателей: Дж. Апдайка (1932-2009) «Бразилия» (версия легенды о Тристане и Изольде) и Ч. Паланика «Невидимые монстры» (1999, другой вариант перевода - «Невидимки»).

Стиль фэнтэзи, приобретающий особую популярность после выхода в печать трилогии Дж. Р. Толкиена (1892-1973) «Властелин Колец» (1954-1955, первый русский перевод первого тома под названием «Хранители» - 1983), а также после ее успешной экранизации, стимулирует появление самого широкого интереса к архаическим эпосам и их разнообразным, но, к сожалению, не всегда серьезным и конгениальным первоисточникам интерпретациям.

ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКИЙ АППАРАТ
К РАЗДЕЛУ «КЕЛЬТСКИЕ САГИ»:

ФОРМУЛА ЭПИЧЕСКОГО СТИЛЯ - устойчивый стилистический прием, повторяющийся с вариациями в героическом эпосе.

САГА (от древнеисландского segga - сказать, рассказать) - прозаическое, т. е. рассказанное повествование. В форме саг сложился эпос Исландии. Сага повествует о прошлом. Она предельно объективна и прозаична, ее стилизация минимальна, а повествование отличается сжатостью и реалистичностью.

СКЕЛА - ирландское название отдельного произведения архаического эпоса, подчеркивающее его жанровое своеобразие, сравнительно с исландской сагой.

ЭТИОЛОГИЯ - объяснение причины, ЭТИОЛОГИЧЕСКИЕ МИФЫ - мифы, объясняющие причину того или иного явления, а ЭТИМОЛОГИЧЕСКИЕ - его происхождение.

ТОПОНИМИЧЕСКИЕ МИФЫ - мифы, объясняющие происхождение названия того или иного места.

КОРОЛЬ-ГЕРОЙ - центральная оппозиция в героическом и, отчасти, в архаическом эпосах, связанная с распределением активности между королем (в архаическом эпосе племенным вождем) и героем и особенностями тех взаимоотношений, которые складываются между ними.

БОГ-ДЕМИУРГ - творец мира, отделяющий хаос от космоса или преобразующий хаос в космос.

ТОТЕМИЧЕСКИЙ ПЕРВОПРЕДОК - родоначальник племени, освоивший для него определенную «свою» территорию в определенных границах. Наделяется чертами человека и животного, реже растения, которое покровительствует племени.

КУЛЬТУРНЫЙ ГЕРОЙ - мифологический персонаж, обучающий людей земледелию, ремеслам и искусствам.

ВЕРХНИЙ, НИЖНИЙ и СРЕДНИЙ МИРЫ - вертикальная организация пространства. Верхний мир принадлежит богам, средний населен людьми, нижний - предками и хтоническими чудовищами. Как правило, находит внешнее пространственное выражение в образе мирового древа.

ГОРИЗОНТАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ПРОСТРАНСТВА - деление пространства в архаических моделях мира на священные центры и прфанную периферию; центр мира священен, населен богами и людьми, его окраины, особенно север, принадлежат демонам, силам, враждебным человеку. В кельтском эпосе ледяным демонам - фоморам.

САКРАЛЬНЫЙ - священный.

ПРОФАННЫЙ - мирской, светский, не посвященный в некие тайны. В период Раннего Средневековья профаном назывался монах, не владеющий грамотой.

ГЕНЕЗИС - происхождение, возникновение какого-либо явления, в истории литературы, например, генезис жанра романа, восходящий к античности и Зрелому Средневековью.

К РАЗДЕЛУ «ПЕСНИ «СТАРШЕЙ ЭДДЫ»»:

АРХЕТИП - ключевое понятие в учении К. -Г. Юнга о коллективном бессознательном. Первосхема, предпосылка образа. Реализуется в разновидностях: архетипа тени («анти - я»), соответствующего дочеловеческому, звериному началу; анима-анимус, выражающем бессознательное начало противоположного пола в человеке; самости-персоны, где самость - внутреннее «я» человека, персона - внешнее, социально ориентированное начало человеческой личности, мудрого старика (старухи) как воплощения знаний о мире, истинного смысла, скрытого за суетой повседневной жизни.

МИФ - в последнее время определяется не терминологически, а по набору критериев, из которых идентифицирующими выступают два:

а) циклическая концепция времени;
б) предперсональность (распыленность) личности героя.

РИТУАЛ - словесные и игровые действия, рассчитанные на преобразование внешнего мира. Космогонический ритуал воспроизводит полностью или частично акт сотворения мира.

КОСМОГОНИЧЕСКИЕ МИФЫ - мифы о сотворении мира.

РЕФЛЕКСИЯ - момент противоречивого состояния души героя, необходимости предпочтения и совершения выбора.

ГЕРОИЧЕСКАЯ ЭЛЕГИЯ - выражение в лирике печали о смерти героя и возвеличивание подвигов, совершенных им при жизни.

АНТИТЕЗА - композиционный прием, основанный на противопоставлении частей произведения, реализуется через контраст образов, ситуаций, пейзажей.

ПАРАЛЛЕЛИЗМ - идентичное, но не исключающее вариации построение строф в лирике, сюжетных эпизодов в эпосе.

ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ:

К разделу «Кельтские саги»:

1. Из рассказов о древнеисландском колдовстве и Сокрытом народе. - М., 2003.

2. Ирландские саги. - M. - Л., 1961.

3. Исландские саги. Ирландский эпос. - М., 1973.

4. Лики Ирландии. Книга сказаний. - М. - СПб., 2001.

5. Похищение быка из Куалънге. - М., 1985.

5. Поэзия Ирландии. - М., 1988.

6. Предания и мифы средневековой Ирландии. - М., 1991.

1. Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. - М., 1975.

2. Поэзия скальдов. - Л., 1979.

3. Скандинавская баллада. - Л., 1978.

4. Старшая Эдда. -СПб., 2001.

5. Мировое древо Иггдрасиль. Сага о Велсунгах. - М, 2002.

6. Снорри Стурлусон. Младшая Эдда. - Л., 1956.

УЧЕБНАЯ ЛИТЕРАТУРА:

К разделу «Кельтские саги»:

Основная:

1. Бахтин М. М. Лекции по истории зарубежной литературы. Античность. Средние века. - Саранск, 1999.

2. Бондаренко Г. В. Мифология пространства средневековой Ирландии. - М., 2003.

3. Гюйонварх К. -Ж., Леру Ф. Кельтская цивилизация. СПб. -М., 2001.

4. Иванов В. В. Происхождение имени Кухулина. // Проблемы сравнительной филологии, М. - Л., 1964, с. 451—461.

5. Смирнов А. А. Кельтские литературы.//Смирнов А. А. Из истории западноевропейской литературы, М.: Л., 1965.

6. Стеблин-Каменский М. И. Мир саги. Становление литературы. - Л., 1984.

Дополнительная:

1. Кендрик Т. Д. Друиды. - СПб., 2007.

2. Кельтская мифология. Энциклопедия. Мифы. Верования. Легенды. Божества. Герои. - М.,2003.

3. Мифология Британских островов. Энциклопедия. Мифы. Верования. Легенды. Божества. Герои. - М.,2003.

4. Левин Ю. Д. Оссиан в русской литературе. - Л., 1980.

5. Леру Ф. Друиды. - СПб., 2001.

6. Стеблин-Каменский М. И. Культура Исландии. - Л., 1967.

7. Типология и взаимосвязи литератур древнего мира. - М., 1971.

К разделу «Песни «Старшей Эдды»»:

Основная:

1. Гринцер П. А. Эпос древнего мира // Типология и взаимосвязи литератур древнего мира. - М., 1971.

2. Гуревич А. Я. «Эдда» и сага. - М, 1979.

3. Мелетинский Е. М. «Эдда» и ранние формы эпоса. - М., 1968.

4. Стеблин-Каменский М. И. Древнескандинавская литература. - М.,1979.

Дополнительная:

1. Аверинцев С. С. Аналитическая психология К. -Г. Юнга и закономерности творческой фантазии // О современной буржуазной эстетике. - М., 1972. - Вып. 3.

2. Жирмунский В. М. Народный героический эпос: Сравнительно-исторические очерки. - М. -Л., 1962.

3. Скандинавская мифология. Энциклопедия. Мифы. Верования. Легенды. Божества. Герои. - М.,2004.

4. Юнг К. -Г. Проблемы души нашего времени. - М., 1993.

5. Юнг К. -Г. Архетипы коллективного бессознательного // История зарубежной психологии 30-60-ые гг. XX века. Тексты. - М., 1986.

РАБОТА С ИСТОЧНИКАМИ:

К разделу «Кельтские саги»

Задание 1.

Прочитайте фрагмент саги «Сватовство к Эмер» и ответьте на вопросы:

1. Почему облик Кухулина отличается от облика обычного человека?
2. В чем смысл вставной конструкции «пока не овладевал им боевой пыл»? Почему боевой пыл несовместим с даром мудрости?

Всех превосходил Кухулин в подвигах быстротою и ловкостью. Женщины Улада весьма любили Кухулина за ловкость в подвигах, за проворство в прыжках, за превосходство ума его, за сладость речи, за красоту лица, за прелесть взора его. Семь зрачков было в королевских глазах его, четыре в одном глазу и три в другом. По семи пальцев было на каждой руке его, по семи на каждой ноге. Многими дарами обладал он: прежде всего - даром мудрости (пока не овладевал им боевой пыл), далее - даром подвигов, даром игры в разные игры на доске, даром счета, даром пророчества, даром проницательности.

Сватовство к Эмер // Исландские саги. Ирландский эпос. - М., 1973. С. 587.

Задание 2.

Прочитайте фрагмент из статьи Е. М. Мелетинского «Кельтский эпос» и ответьте на вопросы:

1. Почему сагу «Угон быка из Куалнге» называют «Ирландской Илиадой»?
2. В чем состоят героика и трагизм образа Кухулина?
3. Почему Кухулин не торжествует победу, оплакивая Фердиада? Почему, оплакивая Фердиада, Кухулин предчувствует и собственную кончину?

Главным богатырем уладов и главным героем ирландского эпоса является Кухулин (правильнее — Кукулайн), живший, согласно хронике, в I в. н. э. До получения настоящего имени, носящего тотемический характер (Кукулайн — «Пес Кулана»), он назывался Сетанта. Сетанции — одно из кельтских племен древней Британии. В имени его тестя (Форгал Манах), возможно, содержится воспоминание о племени менакиев, переселившихся в Ирландию из Галлии. Чудесное оружие Кухулина — gae bolga — заставляет вспомнить галльское племя белгов. Таким образом, некоторые древние элементы сказаний о Кухулине, видимо, ведут еще к доирландским общекельтским истокам. Однако, если непрерывная эпическая традиция и восходит к началу нашей эры, основное ядро уладского цикла сложилось, вероятно, между III—VIII вв. (до скандинавского нашествия), а его разработка в книжной форме (включая интерполяцию христианских мотивов) продолжалась в IX—XI вв. Цикл жил и после этого. Некоторые баллады на сюжеты сказаний об уладах относятся даже к XV в.

Тема войны между уладами и коннахтами наиболее полно развернута в самой обширной из саг этого цикла — «Угон быка из Куалнге», которую иногда называют «ирландской «Илиадой»». Поводом к войне здесь является похищение по повелению Медб прекрасного коричневого быка божественного происхождения, принадлежащего одному из уладов. Обладая этим быком, Медб надеялась превзойти богатством своего мужа Айлиля, владевшего прекрасным белорогим быком. Медб начала войну в то время, когда все улады, за исключением Кухулина, были поражены магической болезненной слабостью. Кухулин занял позицию у одного брода и вынудил вражеских воинов по одному вступать с ним в бой. Эта ситуация является своеобразным приемом выделения главного героя, она составляет раму повествования и определяет композиционную структуру саги, в принципе противоположную гомеровской «Илиаде». В «Илиаде» уход Ахилла от боя дает возможность, не нарушая непрерывности эпического повествования и цельности эпопеи, показать подвиги других героев и включить множество сюжетов. В «Угоне быка из Куалнге» значительная часть эпического материала вводится в форме вставок, интерполяций, рассказов действующих лиц и т. п. Отсюда — известная компилятивность «ирландской «Илиады»», не достигающей уровня органически единой большой эпической формы.

Итак, композиционный стержень здесь — серия поединков Кухулина с вражескими богатырями. Лишь учителю Кухулина — Фергусу (перешедшему на службу к Медб) удалось избежать такого боя. Он уговорил Кухулина добровольно пуститься от него в бегство с тем, что в другой раз он, в свою очередь, побежит от Кухулина и увлечет за собой все войско.

Только на три дня изможденного героя заменяет у брода бог Луг в виде юного воина. Свою помощь Кухулину предлагает и воинственная фея Морриган, а когда Кухулин ее отвергает, она, превратившись в корову, сама нападает на него. Таким образом, мифологические существа вмешиваются в борьбу, но исход ее целиком определяется героизмом Кухулина.

Сражаться с Кухулином приходится и его побратиму Фердиаду (они когда-то вместе проходили воинское обучение у колдуньи Скатах), могучему богатырю, имеющему роговую кожу, подобно Зигфриду немецких сказаний. Медб вынудила его выступить против Кухулина силой колдовских друидических заклятий.

Во время ночного отдыха после сражений богатыри дружески обмениваются едой и целебными зельями, их возницы лежат рядом, их кони пасутся вместе. Но на третий день Кухулин применяет ему одному известный боевой прием «рогатого копья» (упоминавшийся выше gae bolga) и убивает Фердиада. После смерти друга он, однако, впадает в отчаяние:

К чему теперь мне вся твердость духа?
Тоска и безумье мной овладели
Перед этой смертью, что причинил я,
Над этим телом, что я сразил.
(Перевод А. Смирнова)

Поединок с Фердиадом составляет кульминационный пункт повествования. Вскоре проходит срок магической болезни уладов, и они вступают в бой. Фергус, выполняя свое обещание, бежит с поля боя, увлекая за собой войска коннахтов. Коричневый бык из Куалнге убивает белорогого быка и мчится по земле коннахтов, неся ужас и опустошение, пока не разбивается о холм. Война, таким образом, становится бесцельной, и враждующие стороны заключают мир: улады захватывают большую добычу.

В «Угоне быка из Куалнге» много стихотворных вставок и есть ряд эпизодов, не связанных непосредственно с основным действием. В числе этих эпизодов — рассказ Фергуса о героическом детстве Кухулина: пятилетним он мог сражаться против пятидесяти других детей, а в шесть лет убил страшного пса, принадлежавшего кузнецу Кулану, и должен был «отслужить» у него определенный срок вместо пса, за что и получил имя Пес Кулана. Героика первого подвига и наречение имени, по-видимому, отражает древний обычай посвятительных испытаний (инициации) воинов.

В других сагах («Рождение Кухулина», «Сватовство к Эмер», «Болезнь Кухулина», «Смерть Кухулина» и др.) также содержатся различные архаические мотивы богатырской сказки, прикрепленные к Кухулину и как бы составляющие в своей совокупности его поэтическую биографию. Кухулин оказывается либо сыном бога Луга, от которого Дехтире зачала, проглотив насекомое с глотком воды; либо сыном Дехтире от ненамеренной кровосмесительной связи ее с братом — королем Конхобаром (мотив кровосмешения брата и сестры характерен для мифологического эпоса о «родоначальниках», первых царях и т. п.).

Кухулина воспитывает кузнец (так же, как германского Зигфрида; герои нартского эпоса кавказских народов получают даже «закалку» на кузнечном горне). У колдуньи Скатах Кухулин, как уже указывалось, вместе с другими богатырями проходит военное обучение. В этот период Кухулин вступает в связь с богатырской девой Айфе. Впоследствии их сын Конлоах ищет отца и, не зная его, вступает с ним в бой и погибает от его руки. Тема боя отца с сыном является международным эпическим сюжетом, известным греческому, немецкому, русскому, персидскому, армянскому и другим эпосам. Героическое сватовство составляет такой же обязательный момент поэтической биографии богатыря, как чудесное рождение и первый подвиг. Чтоб добиться руки Эмер, Кухулин выполняет ряд трудных задач, поставленных ему ее отцом. Уже будучи женатым на Эмер, Кухулин вступает в любовную связь с сидой (феей) Фанд. Этот мотив характерен для ирландского эпоса, но известен также и другим (ср. ниже древнескандинавские песни о Хельги). Сиды не столько покровительствуют герою, сколько сами нуждаются в его защите; и Кухулин отправляется в иной мир, чтобы сразить их врагов.

Одна из самых прекрасных саг о Кухулине — сага о его смерти. Кухулин падает жертвой собственного благородства и коварства своих врагов. Не смея нарушить зарок ни в чем не отказывать женщинам, Кухулин съедает предложенное ему ведьмами собачье мясо и тем самым нарушает тотемическое табу — запрет есть своего животного «родича». Кухулин не может допустить, чтоб коннахтские друиды спели «злую песню», т. е. колдовское заклинание, направленное против его рода и племени, и потому трижды бросает древком вперед копье, от которого, согласно предсказанию, он должен погибнуть. Копье убивает сначала его возницу и коня, а затем самого героя. После его смерти другой уладский богатырь — Конал Победоносный мстит за убийство друга. А женщины уладов видят дух Кухулина, парящий в воздухе со словами: «О, Эмайн-Маха! О, Эмайн-Маха — Великое, величайшее сокровище!»

Героика образа Кухулина, в принципе типичного эпического богатыря, выражает своеобразие ирландского эпоса. Это своеобразие выявляется при сравнении его с богатырями в других эпосах, например в гомеровском. Кухулин лишен пластичности Ахилла. В его облике есть черты архаического демонизма, выражающего магическую основу его мощи. Он иногда описывается как маленький черненький человек (хотя у древних кельтов образцом красоты считались белокурые), у него по семь пальцев, по нескольку зрачков; фантастически и гиперболически изображается его преображение в момент боевой ярости (как у скандинавских воинов — барсерков или богатырей якутского эпоса). Он побеждает с помощью чудесного оружия. Однако героика Кухулина глубоко человечна. В нем обнажены трагические возможности, вытекающие из героического характера. Это весьма отчетливо выступает в саге о его смерти. Как человек еще во многом первобытного общества, он опутан противоречивыми запретами и магическими предписаниями, как героическая личность, он делает выбор между ними в пользу рода-племени, обрекая тем самым себя на смерть.

Е. М. Мелетинский. Кельтский эпос. //История всемирной литературы: В 8 томах / АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1983—1994. Т. 2. — 1984. — С. 460—467.

Задание 3.

Прочитайте фрагмент из критической статьи Владимира Соловьева «Лермонтов» и ответьте на вопросы:

1. Каким кельтским представлениям о барде соответствуют способности и судьба Томаса Лермонта?
2. Найдите старинную шотландскую балладу «Томас Рифмач» и установите соответствие между ею содержанием и тем пересказом легенды о Томасе Лермонте, который предлагает Вл. Соловьев?
3. Что в творчестве и судьбе М. Ю. Лермонтова соотносимо со способностями и загадочной судьбой его далекого шотландского предка? (Для ответа на вопрос вспомните стихотворения М. Ю. Лермонтова «Желание» и «Пророк»).

В пограничном с Англиею краю Шотландии, вблизи монастырского города Мельроза, стоял в XIII веке замок Эрсильдон, где жил знаменитый в свое время и еще более прославившийся впоследствии рыцарь Томас Лермонт. Славился он как ведун и прозорливец, смолоду находившийся в каких-то загадочных отношениях к царству фей и потом собиравший любопытных людей вокруг огромного старого дерева на холме Эрсильдон, где он прорицательствовал и между прочим предсказал шотландскому королю Альфреду III его неожиданную и случайную смерть. Вместе с тем эрсильдонский владелец был знаменит как поэт, и за ним осталось прозвище стихотворца, или, по-тогдашнему, рифмача - Thomas the Rhymer; конец его был загадочен: он пропал без вести, уйдя вслед за двумя белыми оленями, присланными за ним, как говорили, из царства фей. Через несколько веков одного из прямых потомков этого фантастического героя, певца и прорицателя, исчезнувшего в поэтическом царстве фей, судьба занесла в прозаическое царство московское. Около 1620 года «пришел с Литвы в город Белый из Шкотской земли выходец именитый человек Юрий Андреевич Лермонт и просился на службу великого государя, и в Москве своею охотою крещен из кальвинской веры в благочестивую. И пожаловал его государь царь Михаил Федорович восемью деревнями и пустошами Галицкого уезда, Заблоцкой волости. И по указу великого государя договаривался с ним боярин князь И. Б. Черкасский, и приставлен он, Юрий, обучать рейтарскому строю новокрещеных немцев старого и нового выезда, равно и татар». От этого ротмистра Лермонта в восьмом поколении происходит наш поэт, связанный и с рейтарским строем, подобно этому своему предку XVII в., но гораздо более близкий по духу к древнему своему предку, вещему и демоническому Фоме Рифмачу, с его любовными песнями, мрачными предсказаниями, загадочным двойственным существованием и роковым концом.»

Вл. Соловьев. Лермонтов // http://rodon.org/svs/l.htm. См. также бумажный

-- [ Страница 1 ] --

Тематический перечень лекций

История зарубежной литературы

(Средние века и Возрождение)

Лекция № 1.

Особенности развития литературы Средних веков.

Архаический эпос.

1. Особенности развития литературы Средних веков.

3. Отличительные особенности архаического эпоса.

4. Идейно-художественное своеобразие поэмы «Беовульф».

1. Особенности художественного развития литературы Средних веков.

Литература Средних веков и возрождения хронологически следует за античной литературой и занимает значительное место в общемировом развитии культуры.

В этой литературе отразились важные события и явления, характерные для длительного периода её формирования, охватывающего около 12 столетий.

Началом этого периода условно считается 476 год, когда пало последнее античное государство – Западная Римская империя, а концом – первая треть XVII века.

Эта литература (что касается европейской её части) создавалась в молодых европейских странах, возникших на обломках Римской империи. Творцами её были разноплеменные, разноязычные народы – кельтского, романского, германского, славянского и другого происхождения, которые в то время со свежими духовными силами выступили на исторической арене.

Зарождение и развитие литературы средневековья определяется взаимодействием 3-х основных факторов:

а) традиций народного творчества;

б) культурного воздействия античного мира;

в) христианства.

В античную эпоху время представляло замкнутый круг. В эпоху средневековья происходит размыкание этого круга. Время становится линейным и движется от прошлого к будущему.

Прошлое – это ветхозаветная история, т.е. время до сошествия на землю Иисуса Христа. Но несмотря на эту миссию человечество не избавилось от грехов и потому грядёт будущее, грядёт страшный суд.

Хотя время движется, окружающий мир остаётся постоянным. Все эти мысли о времени изложены в трактате Аврелия Августина «О граде божьем».

В произведении высказывается мысль о соперничестве 2-х градов: града светского (мирского) и божьего (духовного). И, конечно, неминуема победа града божьего, так как рухнула Римская империя, а град, созданный ею, остался. Эта борьба предопределена волей бога и исход её заранее известен. Таким образом, концепция времени и истории в литературе обретает фаталистический характер.

Будущее известно: это страшный суд, победа града божьего.

Концепция человека В эпоху язычества в литературе господствовало мнение о человеке как единстве материального и духовного. Человек мыслился как часть природы, и существовало мнение, что после смерти душа человека продолжает жить, обретая новую сущность.

В эпоху средневековья духовное и материальное резко разделяется и противопоставляется друг другу.

Аврелий Августин считал, что душа человека единственна и неповторима. Бог сотворил её отдельно от тела. После завершения земной жизни душа опять предстаёт перед богами, и на основании её земных деяний ей будет дарован ад или рай.

Существовали 2 концепции человека:

1) характерная для эпохи средневековья. Утверждалось, что человек – это сосуд греха, это ничтожный червь и божий прах. Сам человек без души – ничто.

2) противоположная первой. Возникла в эпоху возрождения. Человек – это центр мира. Человек несёт в себе целую Вселенную мыслей и чувств. Все великие природные силы человека должны быть направлены к одной цели:

спасти человека от греховности и даровать ему бессмертие.

Человек в эпоху средневековья ещё не оторван от общих родовых начал и потому чем сильнее в человеке общее, тем он более значительный и чем сильнее в нём личностное, тем он менее интересный.

Главное внимание – вечным ценностям. Поэтому герой средневековой литературы во многом обезличен. Средневековый человек утверждает себя в мире центробежно. Он стремится растворить свою личность, своё Я в окружающем мире.

2. Периодизация средневековой литературы.

1) раннее средневековье начинается с падения Римской империи и охватывает промежуток с V по X века. В литературе этот период представлен архаическим эпосом.

2) зрелое средневековье (XI – XII вв.). В это время активно развиваются героический эпос и рыцарская литература.

3) позднее средневековье (XII – XIV) Расцвет городов и следовательно городской литературы Далее средневековье сменяется Ренессансом (начало XIV- начало XVII вв.).

Раннее средневековье.

Архаический эпос.

В историческом плане архаический эпос охватывает промежуток с V по X века. Однако эта граница расплывчата. Так в Англии произведения архаического эпоса создаются до IX века, а в Ирландии процесс затягивается до XIII века.

Архаический эпос – это памятники народного творчества, на протяжении веков существовавшие в устной форме.

Архаический эпос тяготеет к коллективизму. И хотя он повествует о людях, человек интересен не сам по себе, а как выразитель общего родового начала.

При всех различиях в условиях и времени возникновения, содержании и стиле раннесредневековые эпопеи имеют ряд типологических особенностей, отличающих их от эпических памятников зрелого средневековья.

3. Отличительные особенности произведений архаического эпоса.

1. Произведениям архаического эпоса характерна мифологизация прошлого, т.е. повествование об исторических событиях соединяется с 2. Основная тема эпических циклов этого периода – борьба человека с враждебными ему силами природы, воплощёнными в сказочных образах чудовищ, драконов, великанов.

3. Главный герой – сказочно-мифологический персонаж, наделённый чудесными свойствами и качествами (летать по воздуху, быть невидимым, вырастать в размерах).

4. Эпическое обобщение достигается в произведениях средствами мифологической фантастики.

Древнейшим памятником в Европе является англо-саксонский эпос.

Справка: Англы и Саксы – племена германского происхождения, которые в середине V века с европейского континента вторглись на Британские острова и после ожесточённой борьбы вытеснили кельтов, заняв юг, центр и северо-восток современной Англии. С этого времени началось самостоятельное развитие культуры и литературы англосаксов.

Самым значительным произведением англо-саксонского эпоса является поэма «Беовульф».

4.Идейно–художественное своеобразие поэмы «Беовульф».

Единственная существующая рукопись «Беовульфа» датируется примерно 1000годам. Но сама эпопея относится по мнению большинства специалистов, к концу VII или к первой трети VIII века. В тот период англосаксы уже переживали начинавшийся процесс зарождения феодальных связей. Поэме присуща эпическая архаизация.

Поэма выполнена двумя различными писцами. Рукопись хранится в настоящее время в Британском музее в Лондоне. Открыта она была сравнительно поздно. В печати она упоминается впервые в 1705 году. В 1731 году она сильно пострадала от пожара. Впервые издал ее датчанин Торкелин в 1815 году, а первое английское издание относится к 1833 году. Поэма рисует действительность со специфической точки зрения: мир «Беовульфа» - это мир королей и дружинников, мир пиров, битв и поединков.

Поэма распадается на две части, связанные между собой лишь личностью главного героя, Беовульфа. Каждая из этих частей в основном повествует о подвигах Беовульфа; в первой рассказывается о том, как Беовульф избавил соседнюю страну от двух страшных чудовищ, во второй - как он воцарился у себя на родине и счастливо правил пятьдесят лет, как победил огнедышащего дракона, а сам погиб от нанесенных ему драконом ядовитых ран и был с честью похоронен своей дружиной.

Первая часть. Борьба с Гренделем Герой поэмы - молодой воин из племени гаутов Беовульф приплывает со своей дружиной в землю данов, чтобы придти на помощь королю Хродгару.

Некогда Хродгар воздвиг пиршественный чертог Хеорот - «палата оленя».

Звуки арф, песни и царившее в Хеороте безмятежное веселье были ненавистны мрачному великану Гренделю, жившему в болотной трясине, окруженной туманными пустошами и темной чащобой. Чудовище напало на спящих воинов и разом растерзало тридцать из них. Двенадцать лет опустошал Грендель владения Хродгара; скорбь и уныние воцарились во дворце короля. Выкованное людьми оружие было бессильно убить великана; Беовульф одолел Гренделя только в рукопашном бою, его огромную лапу он как трофей повесил над кровлей дворца.

Хродгар и его супруга мудрая Вальхтеов щедро одарили Беовульфа и устроили в честь его победы пир, на котором певцы-сказители прославляли подвиги древних героев. Но в глухую полночь мать Гренделя явилась отомстить за смерть сына. Она убила воина-дана, похитила лапу Гренделя и скрылась на дне пучины. Беовульф бесстрашно спустился в бездну и сразился с чудовищем в подводной пещере. Там он нашел исполинский меч, которым убил великаншу и отсек голову мертвому Гренделю. Обагренный кровью чудовищ меч, как лед растаял в его руках. Голову Гренделя и золотую рукоятку меча Беовульф принес в дар корою данов в знак своей победы.

Первая часть поэмы завершатся торественным описанием возвращения Беовульфа и его дружины на родину.

Вторая часть. Смерть Беовульфа Вторая часть эпического сказания представляет Беовульфа могучим королем гаутов, 50 лет счастливо правившим своей землей. Завершает его жизнь последний великий подвиг. Некогда неразумный человек похитил у стерегущего сокровища дракона драгоценную чашу, чем навлек его гнев на страну. Дыша пламенем, каждую ночь сжигал дракон селения гаутов, губя все вокруг. Беовульф убил дракона, но сам погиб от его смертоносного укуса. Перед смертью герой просит сражавшегося вместе с ним воина Виглафа дать ему полюбоваться чудесным кладом. Под плачи и причитания слагают дружинники на морском берегу погребальный костер и хоронят прах Беовульфа под высоким курганом, где навеки будет спрятано завоеванное им сокровище.

Поэма о Беовульфе, однако, непосредственно восходит к дохристианской героической фольклорно-эпической традиции, о чём свидетельствует её метрика, стиль, сюжет и образы. Аллитерационный стих «Беовульфа» (так же, как и других памятников англосаксонского эпоса) черезвычайно близок аллитерационному стиху скандинавской и древненемецкой народно-эпической поэзии. В строке имеется четыре главных ударения (по два в каждом коротком стихе), из которых третье (основное) аллитерирует с первым, иногда так же со вторым, редко с четвёртым. Так же, как и в «Эдде», в « Беовульфе» широко применяются синонимы, кеннинги (типа «молния битвы» вместо «меч», «шлем ночи» вместо «темнота», и т.п.) и близнечные парные формулы (два слова,аллитерирующие и соотнесенные между собой по смыслу).В «Беовульфе» в большей мере, чем в «Эдде», обнаруживается черты «формульного» стиля - общие места, постоянные эпитеты, косвенно свидетельствующие о фольклорном генезисе. С другой стороны в «Беовульфе»

встречаются «переносы» (не характерные для «Эдды») - плод книжной переработки фольклорного произведения.

С точки зрения жанровой природы «Беовульф», в отличие от эддических песен, представляет образец большой эпической формы. В «Беовульфе» так же, как и в гомеровском эпосе развит описательный элемент, действие развёртывается постепенно, повествование изобилует отступлениями и ретардирующими подробностям и. Особенно характерны для «Беовульфа»

детальные описание одежды и вооружения, церемониала на пиру. «Беовульф»

лишен стремительности и напряженного лиризма «Эдды», но отношение автора к героям и событиям все же более «персональное», чем у Гомера, что выражается в гимническом или элегическом тоне, встречающемся в отдельных местах поэмы. В дошедшем до нас виде «Беовульф» отличается большой композиционной стройностью, подкрепленной тематическим единством.

Основной сюжет поэмы состоит из двух самостоятельных эпизодов, объединенных темой борьбы с «чудовищами», мешающими мирной жизни людей.

Поэма, начинавшаяся картиной похорон первого датского короля Скильда Скефинга, заканчивается описанием торжественных похорон Беовульфа. Указанный основной «двойной» сюжет дополнен пересказами песен, якобы исполнявшимися скопом на пиру в Хеороте, - о змееборстве Сигмунда (в скандинавской традиции Сигмунд - не змееборец, а отец змееборца Сигурда) и о битве при Финнсбурге.

В основной рассказ вкраплены многочисленные исторические реминисценции (в форме воспоминаний, предсказаний, намеков) и генеалогические сведения о датских, шведских и гаутских королях. Гауты (геаты) - восточногерманское племя, жившее в южной Скандинавии, повидимому, ближайшие родичи готов.

Исторические имена и факты, упоминаемые в «Беовульфе», фигурирует также в исторических хрониках, легендарной истории датчан Саксона Грамматика, исландских исторических сагах о шведских королях Инглингах, датских Скедьдунгах (в особенности «Сага о Хрольфе Краки».

Исторические и легендарные мотивы «Беовульфа» в целом отражают межплеменные отношения до переселения англов и саксов в Британию.

Возможно, с этим временем «Беовульфа» связывает непрерывная эпическая традиция. Почти все персонажи являются скандинавами и известны одновременно из скандинавских сказаний. Только упоминаемый в «Беовульфе» король Оффа - английский.

Близкие параллели к основному сюжету борьбы Беовульфа с Гренделем и его матерью содержатся и в исландских сагах (сага о Хрольфе Краки, сага о Греттире,а также о Самсоне, об Орме Сторольвссоне).Таким образом, остается предположить, что сказание о Беовульфе восходит к скандинавским источникам древнейшей эпохи, когда англы и саксы соседствовали с датчанами на континенте.

В отличие от много эпических героев, выступающих в интересах своего рода-племени (как, например, ирландский Кухулин), Беовульф - защитник человечества, но само человечество представлено дружественными племенами данов и гаутов.

Беовульф - не историческая фигура; во всяком случае, он не был королем гаутов, о чем свидетельствует его имя, которое не аллитерирует с именами других гаутских королей и не упоминается в других источниках по гаутской генеалогии.

2. Жирмунский, В.М. Народный героический эпос В.М. Жирмунский. – М.; Л., 1962. – 435с.

Для филол. спец. вузов М.П. Алексеев [и др.]; под общ. ред. Я. Засурского. 4-е изд. – Москва: Высшая школа, 1987. – 415с.

пособ. для студ. высш. учеб. заведений А.Л. Ященко [и др.]; под общ. ред. О.Л.

Мощанской, Н.М. Ильченко. – Москва: Гуманит. изд. центр Владос, 2002 – 2008с.

План 1. Проблема происхождения героического эпоса.

Героический эпос называют классическим или государственным, т.к. по времени создания отражает раннефеодальные отношения.

1. Проблема происхождения героического эпоса.

В XIX веке была создана теория редакционного свода. Автор – Гастон Парис.

когда происходит какое-либо историческое событие, народ создаёт о нём песнь. Эти песни варьируются, изменяются и наступает такой момент, когда поэт-редактор механически объединяет все песни в единое целое. Так возникает эпос.

Рассматриваемая теория подчёркивает народные истоки эпоса и отрицает его индивидуальное авторство.

Вторая теория – монастырско-жонглёрская – возникла в ХХ веке. Автор – французский филолог Жозеф Бедье.

средневековые монастыри являлись центрами культурной жизни.

Монахи записывали легенды и сказания, а их, в свою очередь, брали за основу певцы жонглёры и создавали эпические произведения на основе письменных памятников.

К важнейшим памятникам зрелого средневековья относятся французская «Песнь о Роланде», испанская «Песнь о моём Сиде», немецкая «Песнь о Нибелунгах», восточнославянское «Слово о полку Игореве».

государственности, борьбы с внутренней феодальной анархией и чужеземной агрессией.

По образному выражению испанского учёного Родриго Минендеса Пидаля, «вначале была история…», т.е. всякое эпическое произведение в своём первоначальном виде основывалось на непосредственном впечатлении от исторических событий. Оно закреплялось в поэтической форме в то время, когда эти события были ещё свежи в памяти. Это и обусловило проблематику эпических произведений и характер их главного героя.

Главный герой – легендарный богатырь, защитник родной земли от внешних врагов и феодальных распрей. Он не наделён мифологическими свойствами персонажей раннесредневекового эпоса, однако его необычайная физическая сила, несгибаемое мужество, воинская доблесть, нравственное совершенство воплощают народное представление о героической личности и нормах её поведения.

2. Отличительные особенности героического эпоса.

1. В героическом эпосе почти изживаются мифологические и сказочные 2. Этическое обобщение выражается средствами героической идеализации;

3. Центральная тема связана с важнейшими событиями национальной 4. Герой имеет исторический прототип;

5. Противник героя равен ему по силе и является представителем другого народа или другой веры;

6. Родовой патриотизм оказывается изжитым, ему на смену приходит пафос национального феодального государства;

7. Значительно углубляется исторический фон и исторические реалии;

8. Получают отражение особенности феодального государства: вассальская зависимость, феодальный анархизм;

9. В классическом эпосе мы не находим мотивов социального бунтарства.

Герой ещё не противопоставляет себя людям.

3. Идейно-художественное своеобразие «Песни о Роланде».

Французский героический эпос дошёл до нас в виде поэм (общим числом около 100), из которых древнейшие – в той форме, в какой мы их сейчас имеем, возникли в конце XI века, а наиболее поздние относятся к XIV веку.

Но даже самые ранние из сохранившихся поэм представляют переработку более старых поэм или песен, развивавшихся перед тем в течение 2-х или 3-х столетий. Это длительное развитие, в котором принимали участие различные общественные слои – дружинная среда Сохранившиеся до нас поэмы носят название шансон де жест (chansons de gesta), («песни о деяниях»). Они имеют различный объём – от 1000 до строк и состоят из неравной длины строф, или «тирад». Эти поэмы предназначались для пения. Как и в наших былинах, одна и та же мелодия была сквозной для всей поэмы, повторяясь из строки в строку.

Их исполнителями, а нередко и авторами, были жонглёры, которые разносили их по всей Франции. Привлекая к себе внимание, собрав небольшой кружок слушателей, жонглёр энергичным голосом приглашал их к молчанию и затем начинал петь речитативом, аккомпанируя себе на маленькой арфе или на виоле.

Если он до наступления ночи не успевал закончить всю поэму, он прерывал пение и откладывал до следующего дня. Если поэма была очень обширна, её хватало иногда на неделю.

Три поэмы составляют содержание французского эпоса:

1. Оборона родины от внешних врагов – мавров, норманнов, саксов и др.;

2. Верная служба королю, охрана его прав и искоренение изменников;

3. Кровавые феодальные распри.

Выбор этих тем соответствует тогдашнему политическому сознанию народных масс, тянувшихся к национальному единству, видевших в феодалах главное зло, терзавшее родину, и мечтавших найти в короле защиту от их самоуправства и жестокости.

Первые две темы в поэмах связаны с образом доброго и мудрого короля. В большинстве поэм король называется Карлом Великим (768 – 814), он идеализируется: он всегда справедлив и обычно ласков, хотя, когда нужно, умеет быть и суровым. Он грозен для изменников и непобедим в бою. Враги трепещут перед ним, и бог ему помощник во всех делах.

В некоторых поэмах Карл выступает активно, лично совершая разные подвиги.

В них описывается, как в молодости, спасаясь от изменников, он бежит в Испанию, доблестно там сражается, завоёвывает любовь дочери сарацинского царя, затем возвращается во Францию и, одолев злодеев, коронуется и т.д. Однако в других поэмах, причём художественно более значительных, К. отходит на задний план: объединяя и освещая своим присутствием всё действие, он уступает активную роль паладинам (приближённым славным витязям), в частности двенадцати «пэрам» (самым знатным лицам в государстве), в первую очередь Роланду.

Т.о. первым циклом французского героического эпоса является цикл о Карле Великом, наиболее известное произведение этого цикла «Песнь о Роланде».

2-ой цикл о верном вассале (отражает эпоху после смерти Карла. Сын Карла слаб и судьбу государства берёт в свои руки верный вассал).

Этот цикл связан со второй темой – темой верного служения королю, выручаемому из беды – представлена поэмами о Гильоме дОранж.

[Граф Гильом воюет на юге Франции с маврами, совершая чудеса храбрости, освобождая от «неверных» города и целые области и не получая за это от короля никакой награды, кроме тех земель, которые он добывает силой своего меча. Тем не менее в трудную минуту для короля Гильом дОранж всегда спешит на помощь королю и выручает его].

3-ий баронский цикл – отражает эпоху распада империи франков. Тема феодальных распрей. Представлен поэмами «Рауль де Камбре» (племянник Людовика IV).

Возникла 1100г., незадолго до первого крестового похода. Главная заслуга жонглёра состояла в том, что он сохранил глубокий смысл и выразительность старинного героического предания и, связав его смысл с живой современностью, нашёл для их выражения блестящую художественную форму.

В основу «Песни» легли реальные события, зафиксированные в исторических документах эпохи.

В 778г. Карл Великий, вмешавшись во внутренние раздоры мавров, предпринял поход в Испанию, где захватил несколько городов и осадил Сарагосу.

Но, не сумев её взять, вынужден был вернуться во Францию. При переходе через Пиренеи арьергард войск Карла Великого подвергся нападению басков, населявших восточную часть полуострова, и был разгромлен. В бою вместе с другими знатными воинами погиб Хруодланд, марграф Бретани.

В произведении это довольно незначительное и не имевшее никаких последствий событие творческим воображением певцов было превращено в величественную и трагическую картину патриотического подвига во славу родной земли.

Поэма повествует о борьбе христиан с ужниками, о героической гибели Роланда, предательстве его отчима Ганелона, о мести Карла Великого за гибель Роланда.

Если в «Беовульфе» мы наблюдали синтез ужеских и христианских элементов даже в образе главного героя, то в «Песне о Роланде» христианская символика призвана показать правоту и светлость деда Роланда, являющегося вассалом и Карла и Бога, «очернить» ужников-мавров. Не случайно Роланд, умирая, отдаёт свою перчатку ангелу, Бог останавливает солнце, чтобы Карл успел разгромить мавров. Важную роль в поэме играет архиепископ Турпин, священник-воин, отпускающий грехи умиравшим и сам участвующий в сражении.

М.И. Стеблин подчёркивает, что моральная сущность христианства средних веков – щедрое награждение всех праведников и наказание всех грешников.

Контраст и гиперболизация служат раскрытию патриот-религиозной идеи произведения. Композиция относится большой четностью, широко используется приём параллелизма:

Завязка (предательство Ганелона): сарагосский царь Марсилий направляет к Карлу послов, чтобы лживыми обещаниями заставить короля франков, покорившего всю Испанию, вернуться во Францию.

Карл отправляет к Марсилию ответное посольство во главе с Ганелоном, который предаёт Карла.

Кульминация (сражение): гибнут 12 знатных мавров и 12 франкских Развязка (месть Карла): наказание мавров и наказание изменника Приёмы гиперболизации мы наблюдаем в описаниях сражений, физической силы воинов. Принцип контраста положен в основу системы образов: молодой, отважный, безрассудный Роланд противопоставлен седобородому королю Карлу, своему осмотрительному другу Оливье, изменнику Ганелону.

Граф Роланд – центральный герой поэмы. Вокруг него разворачивается драматическая борьба. Любовь к «милой Франции», преданность сюзерену, пылкость и отвага – определяющие черты его характера. Вместе с тем Роланд в какой-то степени виновен в гибели отряда: он отказывается просить помощи вовремя – затрубить в рог и побудить Карла вернуться. В «Песне» тема богатырского своеволия приобретает форму «трагической вины».

Привлекательные в другой ситуации качества героя (отвага, храбрость, личная честь) способствуют гибели его воинов и его собственной.

В духе традиционной эпической монументальной идеализации выдержан образ монарха, Карла Великого, но он не является героем, вокруг которого сосредоточено действие.

Ганелон (в других транскрипциях Гвенелон) – тоже отважный воин, но из-за личной обиды предаёт родину. В отличие от злодеев раннего эпоса, у Ганелона привлекательная внешность («лицом он горд, сверкают ярче очи…»). Он погибает не от руки воина в поединке, а после «Божьего суда», изобличившего его предательство, и смерть его мучительна.

Основа поэмы – повествование о битвах, которые изображают нам цепь поединков. Картин мирного быта и любовной интриги в поэме нет. Невеста Роланда – Альда, умирающая от горя из-за гибели Роланда, появляется в конце поэмы. Роланд же, погибая, скорбит о Франции, друзьях, но не о своей невесте.

Роланд обладает той доблестью и решительностью, которые помогли ему стать лучшим полководцем войска Карла. Однако ему свойственны житейские слабости: горячность, безрассудная неосмотрительность и некоторое хвастовство.

На первом месте в поэме стоит образ Роланда. О детстве его ничего не говорится, но циклические поэмы выясняют его отношения и родственные связи с Карлом, а также помогают понять причину враждебности Гвенелона к своему пасынку.

Здесь, в самой поэме, фольклорная тема несчастной судьбы пасынка или падчерицы не получила развития в силу других идейных задач. Эпизоды, связанные с Роландом, отличаются лирической окраской, чему немало способствует динамический стиль" изложения. Насмешки и прямой вызов по отношению к Гвенелону сменяются упорством и предвзятым пониманием воинской чести в беседе с лучшим другом - Оливьером, когда речь заходит о призыве на помощь войск Карла. Предложение Оливьера затрубить в рог Олифант Роланд воспринимает как признание слабости, недостойной храброго рыцаря, и предпочитает неравный бой с сарацинами, грозящий гибелью всему арьргарду. Разногласия между друзьями вновь обостряются, когда Роланд, убедившись в безысходности создавшейся обстановки, готов затрубить в рог, но на этот раз уже Оливьер, прекрасно оценивший безнадежность положения, считает недопустимым обращение к Карлу, так как это порочит звание доблестного и мужественного воина. Только вмешательство архиепископа Турпина примиряет друзей, хотя правота остается на стороне Оливьера. Суровый характер Роланда наделен привлекательными чертами постоянства в незнающей границ дружбе, в верности служения Франции, и ее государю; этой последней черте придается особое значение, поскольку Роланд характеризуется, как идеальный рыцарь, верный вассал своего сюзерена и защитник "истинной" веры христианства. Если тема дружбы отчетливо выражена в характере Роланда, то тема любви не занимает в поэме заметного места: угроза Оливьера отказать Роланду в руке своей сестры Альды не создает особого конфликта.

Образ средневекового воителя Оливьера способствует уяснению облика.

Характеры двух друзей противопоставляются словами самой песни: "Мудр Оливьер, а граф Роланд бесстрашен". Эта мудрость помогает Оливьеру трезво смотреть на вещи, понимать обстановку и правильно оценивать качества своих соратников и врагов. Он не только помогает Роланду в тяжелой Ронсевальской битве, но именно ему удается верно понять коварный замысел Гвенелона и все его последствия. Качества личной храбрости сочетаются в Оливьере с большим полководческим талантом, В нем нет показной рисовки и той доли зазнайства, которой обладает его друг. Он резок и прям в своих суждениях, и в его уста вложен окончательный приговор безрассудству Роланда:

Безумство наше всех нас погубило, Не будем больше Карлу мы служить!..."

Сцена, в которой смертельно раненный Оливьер, не узнав Роланда, принимает его за врага и тяжелым ударом меча рассекает его шлем, отличается особым драматизмом. В последние минуты жизни своего друга Роланда проникается нежностью к нему и находит выражение своему горю в причитании над бездыханным трупом. Так, лирическая форма плача по умершим как бы нарушает единство эпического сказа. Роланд и Оливьер принадлежат к числу двенадцати лучших полководцев франкских пэров. Но не типичные черты, которые свойственны им обоим, не находят повторения в образах остальных полководцев Карла. Их храбрость, доблесть, умение владеть оружием и вести бой, как на коне, так и в пешем строю не имеют отчетливого индивидуального приурочения. Они больше отличаются своим внешним видом, вооружением, противниками, с которыми их сводит судьба, чем личными качествами, только им присущими. Немон Баварский и Оджер-датчанин хотя и обладают некоторыми особенностями, однако их образы не так значительны, как образы и архиепископа Турпина.

Наряду с общими воинскими качествами Турпин обладает большим моральным авторитетом, и к словам его должен прислушиваться даже такой упрямый и своевольный воин, как Роланд. В пылу битвы этот служитель церкви не забывает своего сана, поддерживая бодрость и мужество воинов не только силою меча, но и словами призыва, утешения и обещания "загробного блаженства". Он является беспристрастным судьей в споре двух друзей, ему же перед смертью приходится дать отпущение грехов всем христианским воинам.

Впрочем, его христианские добродетели не получают первенствующего значения:

его воинская доблесть и мужество оказываются поставленными выше. В некоторых вариантах сказаний о Каролинских войнах Турпин был единственным из арьергарда, кто уцелел во время битвы в Ронсенвальском ущелье. Нельзя не сказать о том, что впоследствии при комическом осмыслении сюжета именно характер рыцаря-клирика Турпина подвергся основательной переделке; в новой роли, роли комического персонажа, он изображен в известной поэме "Большой Моргант", принадлежащей итальянскому поэту XV века - Луджи Пульчи.

Большое значение для франкского лагеря имеет образ Карла Великого. Его внешний вид, исключительное долголетие, черты превосходства морального и физического делают его типичной фигурой эпического сказания. Свойственная ему мудрость не мешает тому пристрастию, с которым он относится к своему племяннику Роланду (надо учесть, что в некоторых вариантах Роланд считается сыном Карла), и тому произволу, который проявился в его решении о посольстве к Марсилию. Карлу особенно тяжелы не те огромные потери, которые понес арьергард в сражении с сарацинами, а гибель двенадцати пэров и прежде всего Роланда, за смерть которого он готов мстить сарацинам, не считаясь с новыми жертвами. Его родственное пристрастие к племяннику настолько сильно, что Карла не минует сомнение и минутное колебание, свойственные и более рядовым воинам. Опять скрещиваются мечи и копья, трещат панцири и шлемы, падают с боевых коней франки и их разноплеменные противники - картина сражения усложняется наращиванием сходных между собой эпизодов.

Поединок с Балигантом завершается победой Карла, победой франков над врагом. Надо вспомнить еще одну черту в образе Карла - черствость и известную нечуткость к людям. При возвращении в Ахен Карл встречает Альду, потерявшую в Ронсенвальской битве своего брата Оливьера и жениха Роланда.

Тяжелое горе девушки не трогает карла, и он пытается ее утешить, предлагая ей более выгодный, по его мнению, брак со своим сыном Людовиком.

Карл добивается возмездия по отношению к Гвенелону с исключительной настойчивостью. В лице Тьедри он находит защитника погибшего Роланда. Хотя французское войско понесло непоправимый урон в результате гибели многих полководцев, это не мешает Карлу не только четвертовать предателя Гвенелона, получившего возмездие по заслугам, но и повесить всех его родичей, храбрых и опытных воинов. Карл, как и Роланд, получает помощь и поддержку со стороны «небесных сил. Эти небесные силы в конце поэмы вновь призывают Карла к войне против сарацин». С ними у героев отношения, во многом напоминающие сложные связи между сюзереном и его вассалами.

Образ изменника Гвенелона выделяется в поэме ярко и напористо. Типичные свойства отважного воина присущи в полной мере и отчиму Роланда, но в его характере можно увидеть черты того неверного барона, который личные, корыстные интересы ставит превыше всего и идет на прямое предательство родины.

Он наносит непоправимый урон Франции, руководствуясь жаждой мести и эгоистического благополучия. Его поведение при дворе Марсилия то мужественно и честно, то, в связи с выношенным уже ранее планом, лицемерно и преступно. Его осуждение не встречает поголовной поддержки; сила крови и родственной круговой поруки помогает Гвенелону и позволяет ему, несмотря на пережитые унижения, надеяться на благополучный исход суда. Его родственники почти достигают успеха, однако возражения со стороны Тьедри, защищающего славное имя Роланда, принуждают Пинабеля вступить с ним в поединок. Решение судьбы Гвенелона теперь стало зависеть от результата поединка; поражение С последовательностью убежденного в своем праве человека несколько раз в поэме Гвенелон приводит в оправдание своей предательской роли, то личные побуждения мести и расплаты, о которых он заявил в начале поэмы.

Большинство воинов-сарацин обладает всем перечнем необходимых боевых качеств. Образы сарацин мало чем отличаются от образов франков.

Основное противопоставление, которое здесь неуклонно проводится, заключается в утверждении истинной религии - христианства и в унижении ложной (языческой, в понимании эпического сказания, религии) мусульманства. Их вооружение и боевые кони не уступают франкским, да иначе и быть не может, потому что только в бою с достойным противником могут выявиться превосходные черты франков. Нельзя сказать также, что и второстепенные персонажи сарацинского лагеря полностью нивелированы, они имеют свои отрицательные черты. Среди врагов Франции особенно выделяются сарацинский царь Марсилий, Балигант и Аэрольт. Среди них изменник Абизм, Если эмир Балигант многими своими поступками и поведением не уступает королю франков, будучи обрисован и в самой поэме довольно сходно с Карлом, то царь Марсилий гораздо более самостоятелен. Черты лицемерия, хитрости, коварства сообщают правителю. Сарагосы запоминающиеся и лично принадлежащие ему свойства. В лице Бланкадрина царь Марсилий находит нужно ему дипломата, с успехом справляющегося с трудной миссией. Марсилий в своих политических планах терпит провал не из-за недооценки мужества и упорства войска Роланда. Сарацинский царь обладает нужными военными навыками, но Ронсенвальская битва была последней, в которой он участвовал.

"Песнь о Роланде" повествует о потере им в этом сражении правой руки и утрате белого могущества как воина и государя. Его жалобы и причитания по поводу горестной судьбы привносят нечто новое в образ сарацинского воителя. Попытка Балиганта нанести поражение войскам Карла Великого закончилась неудачно, и вместе с нею завершается судьба царя Марсилия, пытавшегося изменнически обмануть вождя франков.

Женские образы в эпическом сказании о Роланде занимают скромное место, между тем как в ряде других поэм на этот сюжет им принадлежит значительная роль. Привлекательной и женственный характер Альды утверждает идею верности и преданности своему избраннику не в меньшей степени, чем Роланд, несущий службу у своего сюзерена во имя верности и бескорыстия. Оливьер вспоминает об Альде в предсмертный час и считает ее достойной спутницей своего любимого друга. Однако двойная утрата в Ронсенвальдской битве жениха и брата лишает Альду всякого желания жить, и в ответ на предложение Карла сделать ее супругой его сына и наследника Альда сурово упрекает короля франков и умирает на его глазах. Брамимонда - второй женский образ, изображена более отчетливо, чем Альда, и представляет собой в известной мере контраст по отношению к своему супругу. Приезд Гвенелона волнует ее, как женщину, хотя полное развитие их отношений получает свое отражение только в циклических поэмах. Ей свойственно мужество в поступках и то человеческое достоинство, которое утрачивает под конец жизни раненный Марсилий. Если сарацинские воины принимают христианство по принуждению, то Брамимонда делает это добровольно, и крещение ее совершается, по окончании похода, в Ахене, где ей дано новое имя - Юлианы. Мотивы религиозной нетерпимости и христианства, как лучшей веры, широко притворены в событиях и действующих лицах "Песни о Роланде", но нет сомнения, что именно обращение Брамимонды является главным доказательством превосходства христианства.

В поэме на первом плане - основные персонажи; далее -второстепенные, о рядовых же воинах сказано как о десятках и сотнях тысяч бравых бойцов или же дается перечисление многочисленных полков, прославившихся своей отвагой полководцев.Без всякой оценки остались те безыменные участники войны с маврами, которые решили ее судьбу. Эпическая поэма феодального средневековья изображала преимущественно рыцарей-воителей, говоря лишь общими малозначащими словами о главном действующем лице больших событий - простом незатейливом люде.

4. Идейно-художественное своеобразие «Песни о моём Сиде».

ИСПАНСКИЙ ГЕРОИЧЕСКИЙ ЭПОС

Испанский героический эпос отличается глубоким своеобразием, обусловленным особенностями исторического развития в средние века. В начале V в. На Пиренейский п-ов вторглись германские племена, быстро ассимилировавшиеся с его древним иберо-римским населением. Следствием этого было установление королевской власти и быстрое развитие крупного земледелия, что в свою очередь вело к утверждению феодальных отношений.

Поворотным моментом в исторической судьбе Испании стало вторжение в нее в 711г. Арабов, захвативших в течение нескольких лет почти всю территорию полуострова. Лишь на крайнем севере образовалось независимое королевство Астурия. Но сразу же после этого началась Реконкиста, т.е. обратное отвоевание страны испанцами (УПІ-ХУ). В начале X в. Астурия превратилось в королевство Леон, из которого в 1037 г. Выделилось самостоятельное королевство Кастилия, ставшее центром национально-освободительного движения. Другим очагом Реконкисты на северо-востоке страны были королевства Наварра и Арагон. Все эти королевства то вступали в союз для борьбы с маврами, то воевали друг с другом, призывая на помощь тех же арабов. Феодальные распри, тормозившие дело Реконкисты, не могли, однако, помешать ее успешному завершению. К сер.

XIII в., благодаря усилиям народных масс, главной движущей силы Реконкисты, почти вся Испания была освобождена от арабский завоевателей.

Богатый по содержанию и художественно выразительный испанский героический эпос отразил самые существенные моменты национальной истории.

Классический испанский эпос облечен в форму поэм (объемом 4000-5000, иногда до 8000 стихов), состоящих из строф неравной длины (от 5 до 40 стихов каждый), связанных с ассонансом.

Содержание испанского героического эпоса, в полном соответствии с национальной историей, составляют три основных темы: борьба за освобождение страны от чужеземного порабощения («Песнь о моем Сиде», XII в.), феодальные междоусобицы, тормозящие дело Реконкисты (песнь о «Семи инфантах Лары», конец ХI-начало XII в.), утверждение политического первенства Кастилии, служащего предпосылкой национально-политического объединения всей Испании (поэмы о Фернане Гонсалесе, XII в.). В отдельных поэмах эти темы переплетаются.

Вершину испанского народного эпоса образуют сказания о Сиде. Это лицо историческое, и его деяния изображены в двух дошедших до нас поэмах: в более старой и очень близкой к историческим фактам «Поэме о Сиде» и в поздней, богатой вымыслом поэме «Родриго», а кроме того, в обширном цикле романсов.

Сопоставление подлинного Сида с его эпическим обликом покажет, в каком направлении народная фантазия разрабатывала образ своего любимого героя.

Руй Диас, прозванный Сидом, родился между 1025 и 1043г. Его прозвище - слово арабского происхождения, означающее «господин» («сеид»); это титулование нередко давалось испанским сеньорам, имевшим в числе своих подданных также и мавров: Руй - сокращенная форма имени Родриго. Сид принадлежал к высшей кастильской знати, был начальником всех войск короля Кастилии Санчо II и ближайшим его помощником в войнах, которые король вел как с маврами, так и со своими братьями и сестрами. Когда Санчо погиб во время осады Саморы и на престол взошел его брат Альфонс VI, проведший молодые годы в Леоне, между новым королем, благоволившим к леонской знати, в частности - к графам де Каррион, ненавидевшим Сида, и этим последним установились враждебные отношения, и Альфонс, воспользовавшись ничтожным предлогом, в 1081 г. изгнал Сида из Кастилии.

Некоторое время Сид служил со своей дружиной наемником у разных христианских и мусульманских государей, но затем благодаря чрезвычайной своей ловкости и мужеству стал самостоятельным властителем и отвоевал у мавров княжество Валенсию. После этого он помирился с королем Альфонсом и стал действовать в союзе с ним против мавров. Величайшим подвигом всей жизни Сида был сокрушительный удар, нанесенный им альморавидам. Так назывались североафриканские племена, принявшие мусульманство и отличавшиеся фанатизмом; они были призваны в 1086 г. царем Севильи на помощь против теснивших его испанцев. Альфонс VI потерпел от альморавидов несколько жестоких поражений. Напротив, все столкновения Сида с альморавидами были для него победоносны. Особенно замечательна победа, одержанная им в 1094 г, на равнине Куарто, перед Валенсией, когда всадников Сида обратили в бегство альморавидскую армию в 150 000 человек.

Одно имя Сида приводило мавров в трепет. Сид замышлял полное освобождение Испании от мавров, но смерть в 1099 г. пресекла его планы.

Если в первый период деятельности Сида, до изгнания, его занимали главным образом феодальные раздоры и борьба Кастилии за политическую гегемонию, то после изгнания основной задачей для него становится борьба с маврами. Без сомнения, Сид был крупнейшим для того времени деятелем реконкисты. Именно это сделало его величайшим национальным героем Испании периода реконкисты, любимым народным героем, «моим Сидом», как он постоянно называется в поэме, ему посвященной. Он проявлял большую заботливость и щедрость по отношению к своим людям, чрезвычайную простоту в обхождении и демократизм; все это привлекало к нему сердца воинов и создавало ему популярность среди широких масс населения. Несомненно, что еще при жизни Сида начали слагаться песни и сказания о его подвигах. Эти песни и рассказы, распространившись в народе, вскоре стали достоянием хугларов, один из которых около 1140г. сложил о нём поэму.

Песнь о Сиде», содержащая 3735 стихов, распадается на три части.

В первой (называемой исследователями «Песнью об изгнании») изображаются первые подвиги Сида на чужбине. Сначала он добывает деньги для похода, заложив евреям-ростовщикам под видом фамильных драгоценностей сундуки, наполненные песком. Затем, собрав отряд в шестьдесят воинов, он заезжает в монастырь Сан-Педро де Карденья, чтобы проститься с находящимися там женой и дочерьми. После этого он едет в мавританскую землю. Прослышав о его изгнании, люди стекаются под его знамена. Сид одерживает ряд побед над маврами и после каждой из них отсылает часть добычи королю Альфонсу.

Во второй части («Песнь о свадьбе») изображается завоевание Сидом Валенсии. Видя его могущество и тронутый его дарами, Альфонс мирится с Сидом и разрешает его жене и детям перебраться к нему в Валенсию. Затем происходит свидание Сида с самим королем, который выступает сватом, предлагая Сиду в зятья знатных инфантов де Каррион. Сид, хотя и неохотно, соглашается на это. Он дарит зятьям два своих боевых меча и дает за дочерьми богатое приданое. Следует описание пышных свадебных торжеств.

В третьей части («Песнь о Корпес») рассказывается следующее. Зятья Сида оказались ничтожными трусами. Не стерпев насмешек Сида и его вассалов, они решили выместить обиду на его дочерях. Под предлогом желания показать жен своей родне они снарядились в путь. Доехав до дубовой рощи Корпес, затья сошли с коней, жестоко избили своих жен и оставили их привязанными к деревьям. Несчастные погибли бы, если бы не племянник Сида Фелес Муньос, который разыскал и привез их домой. Сид требует мщения. Король созывает кортесы, чтобы судить виновных. Сид является туда, завязав свою бороду, чтобы кто-нибудь не оскорбил его, дернув за бороду. Дело решается судебным поединком («божий суд»). Бойцы Сида побеждают ответчиков, и Сид торжествует. Он развязывает свою бороду и все дивятся его величавому виду. К дочерям Сида сватаются новые женихи - принцы Наварры и Арагона. Поэма кончается славословием Сиду.

ПРОБЛЕМАТИКА «ПЕСНИ О МОЕМ СИДЕ»

«Песнь о моем Сиде» отличают высокий патриотизм и подлинный демократизм, обусловленные характером самой Реконкисты, памятником которой она является. Ее главный герой, вопреки исторической правды, вопреки мести, изображен рыцарем, имеющим вассалов, но не принадлежащим к высшей знати.

Основную цель в своей жижи Сид видит в освобождении родной земли. И ради достижения этой цели он готов возвыситься над личными обидами и интересами.

Так, усматривая в королевской власти залог гос-го единства, необходимого условия успешной борьбы против мавров, Сид прощает Альфонсу изгнание. Он проявляет постоянную заботу и внимание к своей дружине, состоящей в основном из крестьян, горожан, мелких рыцарей. В отношениях с ними он чужд всякой аристократической спеси, и люди отвечают ему любовью и уважением. В его образе как бы воплотились характерные черты испанского народа: храбрость, верность долгу, чувство собственного достоинства и простота, великодушие, страстность чувств и сдержанность в их проявлении. Любовь к родине, мужество, стойкость духа, доброта присущей и др. положительным образам поэмы, и в частности епископу дон Жераме, «храбрейшему из прелатов». Он, как и архиепископ Турпен в «Песне о Роланде», одновременно сражается с маврами («Рубил он и правой и левой рукой. Не счесть арабов, им в битве сраженных») и благословляет испанских воинов на ратный подвиг («Кто в битве погибнет лицом к неверным, тот чист от греха и пойдет на небо»).

Демократический народный характер поэмы проявляется и ее ярко выраженной анти аристократической направленности. Представители испанской знати, такие как граф Беренгер, дон Гарсиа, инфанты Дьего и Фернандо де Карриощ предстают в поэме спесивыми, жестокими, алчными людьми, для которых превыше всего стоят их личные корыстные интересы. Особенно выразительны образы инфантов де Каррион. Они женятся на дочерях Сида, привлеченные их богатым приданным. Смелые на словах, на деле инфанты оказываются трусами.

Трусливость сочетается в них с жестокостью: за насмешки к которым они подверглись после сражения, инфанты мстят не Сиду и его вассалам, а беззащитным слабым женщинам. Демократизм поэмы сказывается и ее реалистической манере повествования.

ОСОБЕННОСТИ СТИЛЯ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

«Песнь о моем Сиде», близкая к исторической правде в большей степени, чем какой-либо иной памятник героического эпоса, дает широкую и правдивую картину средневековой Испании в дни мира и в дни войны. Большое внимание уделяет автор поэмы бытовой стороне жизни своих героев. Рассказывая о битвах Сида с маврами, он не забывает всякий раз подробно перечислить доставшиеся воинами трофеи, назвать долю каждого из них, в том числе и самого Сида, дары, посланные королю. Если же автор повествует о пирах, торжественных приемах, празднествах, то обязательно отметит, кто платил за их устройство. Сид на протяжении всей поэмы ведет себя не как расточительный вельможа, а как разумный, рачительный крестьянин. Даже отношения с девой Марией строятся у Сида на «взаимовыгодной основе»: перед тем, как уйти в изгнание, он просит у нее покровительства в обмен на будущие богатые дары:

Коль ты мне даруешь удачу в походе, Пожертвую я на алтарь твой премного, Велю отслужить тебе В отличие от французской «Песни о Роланде» видное место в испанской поэме занимаем семейная тема. Сид изображается в ней не только доблестным воином, защитником родной земли, мудрым и дальновидным политиком, но и любящим мужем, заботливым и нежным отцом. Любовь к жене т дочерям укрепляет мужество героя, вдохновляет его на новые подвиги в борьбе с маврами. «Вы здесь - и сердцем я тверже стал»,- признается Сид.

Стиль «Песни о моем Сиде» в полной мере соответствует ее демократическому и реалистическому содерзкаиию. Героическое в поэме не отделено от повседневного: предметы, явления, характеры рисуются просто, конкретно, без идеализации. Описание битв и поединков носят менее ожесточенный и кровопролитный характер, чем во французском эпосе. Отсутствуют в «Песни о моем Сиде» гиперболизация воинских подвигов героев, христианские мотивы. Ее герои часто молятся, в трудные минуты жизни вспоминают деву Марию, но это скорее внешняя, бытовая религиозность. В ней совершенно нет религиозного фанатизма, религиозной нетерпимости, столь значительных в «Песни о Роланде».

Испанская «Песня» бедна эпитетами, сравнениями, метафорами, но это компенсируется разнообразием самого тона повествования: энергичного - в описаниях сражений, лирического - в семейных сценах, исполненного юмора бытовых эпизодах. Язык поэмы близок к народному.

Образ Сида возникает также в поэме «Родриго» (ХIV в.), посвященной молодости героя, и в обширном цикле романсов ХV-ХVІ вв. Известны многочисленные литературные обработки и заимствования из эпических сказаний о Сиде: Г. де Кастро «Юношеские подвиги Сида», «Деяния Сида»: П.Корнель «Сид»: М.Мачадо « Кастилия» и др.

5. Идейно-художественное своеобразие «Песни о Нибелунгах».

В XII веке в Германии появляется светская художественная литература на немецком языке, зафиксированная в письменных памятниках. Она служит выражением идеологии уже сложившегося к этому времени феодального общества и в тоже время существенным орудием её формирования и развития. Эта новая светская литература немецкого рыцарства имеет разные источники. С одной стороны, она заимствует новые сюжеты и жанры из Франции, классической страны феодализма, откуда в Германию проникла новая рыцарская культура и и деология.

Германский героический эпос продолжал существовать в народной эпической традиции всего раннего средневековья, несмотря на преследование церквью «языческих песен». Вместе с упадком дружинного быта и формированием феодального общества исчезает дружинный певец, но его эпический репертуар переходит к шпильману, новому типу боярского профессионального певца.

Шпильманы вносят в старинные эпические сказания значительные сюжетные изменения. Эти сказания подвергаются христианизации и феодализации, переносятся в рамки новых общественных отношений.

Героический эпос с его воинскими идеалами должен был занять почётное место в новой светской литературе феодального общества. Под влиянием образцов, заимствованных из Франции старинные эпические песни о Зигфриде и гибели Нибелунгов, о Дитрихе Бернском, Вальтере Аквитанском и мн. Др. перерабатываются в обширные эпические поэмы, которые предназначаются уже не для песенного исполнения, а для рецитации для рукописи шпильманом или учёным клириком. В этом заключается существенное различие между средневековым немецким эпосом и русскими былинами или южнославянскими эпическими песнями. Былины и «юнацкие песни» дожили до нас в живой традиции народного творчества и устного исполнения народными певцами, тогда как немецкие средневековые эпические песни в своей первоначальной народной форме остались незаписанными и сохранились только в литературной обработке конца XII – XIII вв. При этой обработке народные эпические сказания подверглись значительному влиянию рыцарской идеологии и новых литературных форм.

Сюжеты немецкого эпоса XII – XIII вв. восходят по своему происхождению к племенным эпическим песням эпохи «великого переселения народов». Отдельные сюжеты или циклы ещё сохраняют свою самостоятельность. Франкский эпос о Зигфриде, бургундский – о Гунтере, готский – о Дитрихе и Эрманарике сближаются, но они ещё не объединились в немецкий эпос.

Т. о., немецкий героический эпос не является в такой степени национальным, кака французский или испанский. Его герои не выступают защитниками родины или народа от иноземцев (как Роланд или Сид), их богатырские подвиги ограничены интересами личными и семейно-родовыми, племенными и феодальными.

Центром циклического объединения племенных эпических сказаний в процессе развития немецкого эпоса постепенно становится король гуннов Этцель (Аттила). Он выполняет в позднейших немецких героических сказаниях туже роль идеального эпического монарха, которая принадлежит Карлу Великому в старофранцузском эпосе и князю Владимиру в русском.

Ярким произведением немецкого героического эпоса является «Песнь о Нибелунгах».

НИБЕЛУНГИ (нифлунги) (нем. Nibelunge; др.-исл. Niflunger, Hniflungar), герои германо-скандинавской мифологии, обладатели сокровища - золотого клада.

Происхождение имени «Нибелунги» может быть объяснено из древнеисландского niff, того же корня, что и «Нифльхейм» - мир мрака, поскольку в скандинавских сказаниях хранителями сокровищ считались жившие в подземном мире карлики - черные альвы. Автор «Песни о Нибелунгах» лишь вскользь упоминает о сказочных персонажах; в эпосе Нибелунгами названы могучие воины, братья Шильбунг и Нибелунг и их поданные, которых победил Зигфрид, новый хозяин клада. Во второй части эпоса имя «Нибелунги»

переносится на бургундских королей, завладевших кладом после смерти Зигфрида, что позволило некоторым исследователям объяснить это слово из немецкого Nibel - туман, т. е. жители туманной страны - эпитет, применявшийся к далеким франкам.

Поэма состоит из 39 песен («авантюр»). Былина сложена примерно в 1200г. На средневерхненемецком языке. Впервые опубликована в 1757г. Произведение основано на широко распространенных легендах о Сигурде (Зигфриде), Гудрун (Кримхильде), Брюнхильд (Брюнхильде), Гуннаре (Гюнтере), Этили (Этцеле) и на том же, что эддическая поэзия, историческом материале (падение бургундского королевства в 437 году и смерть Аттилы, вождя гуннов в 453 году). Однако художественное осмысление уже известных преданий в «Песне» - синтез легендарных сказочных мотивов, отголосков давних исторических событий, новых рыцарских влияний.

Как подчёркивает Б.Е. Пуришев, в героических поэмах отражалась жизнь, исполненная опасностей, могучих страстей и трагических столкновений.

Исторические события воспринимаются в произведении как столкновение властителей, в котором бургундский король гунтер потерпел поражение, а Этцель, предводитель гуннов, одержал победу. Все участники столкновения руководствуются не стремлением защитить племя, родную землю, а причинами личного характера: личной честью, любовью, местью, обидой, стремлением завладеть сокровищами.

Благодаря плащу-невидимке Зигфрид помогает Гунтеру победить Брюнхильду в богатырских состязаниях; она же сама не ведает, что ее буйный нрав укротил Зигфрид. Гунтер женится на Брюнхильде, Кримхильда выходит замуж за Зигфрида и уезжает с ним во Фландрию.

Десять лет спустя, герои встречаются вновь, и между королевами разгорается спор о том, чей муж достойнее. Кримхильда показывает Брюнхильде перстень и пояс, некогда отнятые у нее Зигфридом в знак победы, и открывает его обман. По приказу разгневанной Брюнхильды и с согласия Гунтера, завидующего могуществу Зигфрида, вассал короля Хаген убивает героя, выведав у Кримхильды его уязвимое место. Некогда Зигфрид искупался в крови дракона и мог быть сражен оружием лишь в том месте между лопаток, где к его спине пристал листочек липы. После смерти Зигфрида его сокровища достаются бургундам, которые прячут их на дне Рейна.

Во второй части поэмы вышедшая замуж за короля гуннов Этцеля Кримхильда зазывает бургундов в свою страну, которая лежит далеко за Дунаем. Кримхильда жаждет отомстить за смерть Зигфрида и вернуть его сокровища: она губит войско бургундов, убивает своего брата Гунтера и отрубает голову Хагену мечом, когдато снятым им с тела убитого Зигфрида. Рыцарь Хильдебрандт, возмущенный жестокостью Кримхильды, разрубает ее надвое ударом меча. Золотой клад Нибелунгов, причина раздоров и гибели бургундского королевского дома, навеки остается лежать в потаенном месте под водами Рейна.

Идейно-художественное своеобразие поэмы Немецкая поэма о нибелунгах является продуктом трансформации старинного эпического сюжета в эпоху расцвета феодализма: это - рыцарский роман о любви и мести Кримхильды, с центральными мотивами рыцарского служения даме, супружеской любви, феодальной чести и верности. Зигфрид изображается как королевич знатного рода и рыцарского воспитания. Кримхильда в течение многих лет хранит верность любимому мужу, с которым живет в идиллических семейных отношениях. Хаген выступает как образец феодальной верности вассала, ради чести и славы господина готового на подвиги и преступления. Пышные праздники, богослужения, пиршества и турниры, прием гостей и отправление посольств чередуются с битвами, в которых проявляются героическое мужество и чудесная сила витязей. Поэма развертывает идеализованную картину военной и мирной жизни феодальной аристократии эпохи Крестовых походов и расцвета рыцарской культуры. Широкое и медленное эпическое повествование богато эпизодами и описательными подробностями, мелочами идеализованного быта и картинами душевных переживаний.

В «Песни о Нибелунгах», борьба за власть изображается как образ действия, диктуемый кодексом чести: Зигфрид, грозивший стать опасным для бургундского двора, должен пасть, чтобы Гунтер мог властвовать, не опасаясь соперников.

Отношения между прямолинейно-сильным Хагеном фон Тронье и слабым, колеблющимся Гунтером отражают соотношение сил между центральной властью и местными князьями в Германии на рубеже ХІІ - ХІII веков.

Пожалуй, самым ярким образом в поэме, является образ Зигфрида. В его образе сочетаются архаические черты героя мифов и сказок с манерами поведения рыцаря-феодала, честолюбивого и задиристого. Обиженный поначалу недостаточно дружеским приемом, он дерзит и грозит королю бургундов, посягая на его жизнь и трон. Вскоре смиряется, вспомнив о цели своего приезда.

Характерно, что королевич беспрекословно служит королю Гунтеру, не стыдясь стать его вассалом. В этом сказывается не только желание заполучить в супруги Кримхильду, но и пафос верного служения сюзерену, неизменно присущий средневековому героическому эпосу. Судьбе Зигфрида посвящены первые семнадцать авантюр (глав). Впервые он появляется во второй авантюре, а оплакивание и похороны героя происходят в семнадцатой авантюре. О нем оказано, что рожден он в Ксантене, столице Нидерландов. Несмотря на свой юный возраст, он побывал во многих странах, стяжав славу отвагою и мощью.

Зигфрид наделен могучей волей к жизни, крепкой верой в себя и вместе с тем он живет страстями, которые пробуждаются в нем властью туманных видений и смутных мечтаний.

Хаген, ярко выраженный представитель феодальной идеологии, является злым гением Зигфрида; он действует строго в соответствии с требованиями феодальных ценностных представлений. Убийство Зигфрида - выражение верности бургунскому двору, повелевающему ему также отнять у вдовы Зигфрида сокровища Нибелунгов, так как он предвидит месть Кримхильды, используя эти сокровища, может привлечь на свою сторону бургундских витязей.

Тем самым он, причинив ей большое личное горе, ещё и грубо унижает её, затрагивая её честь. Столь же последовательно и без колебаний Кримхильда использует могущество Этцеля, чтобы отомстить за убийство любимого супруга и испытанное ею унижение. Хаген знает об опасности, которой бургунцы подвергают себя, отправляясь ко двору Этцеля, и вначале предостерегает от поездки. Но, когда его упрекают в трусости и тем самым наносят оскорбление его чести, он первым с мрачной решимостью настаивает на поездке, которая заканчивается его гибелью.

Хаген и Кримхильда похожи на идеальных героев куртуазного эпоса. Оба обнаруживают обострённое чувство чести, не терпящей оскорблений, а Хаген к тому же и выдающиеся воинские качества, и безусловную вассальную верность.

Тем самым оба придерживаются линии поведения, соответствующим ведущим представлениям феодальной идеологии. Но поскольку эти ценности общего характера показываются на фоне жестокой борьбы феодалов за власть и тем самым, войдя в соприкосновение с действительностью обнаруживают свой истинный характер, они - прежде всего понятие феодальной чести - выступают как страшная угроза для человека и общества: последовательное осуществление идеалов феодальной этики на практике ведет к ужасающей катастрофе.

С момента появления бургундов в столице гуннов Кримхильда отбрасывает всякое притворство, встречая Хагена, да и собственных братьев как заклятых врагов. Она убеждена, что теперь убийца Зигфрида в ее руках, и он откроет ей, где спрятано золото Рейна. По вине Кримхильды в сражениях хозяев и гостей погибнут тысячи людей. Но ничья смерть, даже гибель собственного сына, не печалит Кримхильду. Она не может успокоиться до тех пор, пока Хаген и Гунтер не станут ее пленниками. Идея христианского всепрощения органически чужда ей. Объясняется это, по-видимому, тем, что сюжет «Песни о Нибелунгах»

складывался в языческие времена. В окончательно оформившемся и записанном варианте авторы немецкого героического эпоса на примере судьбы Кримхильды показывают, сколь губительной оказывается одержимость местью для самой мстительницы, которая в заключительной тридцать девятой авентюре превращается в зловещую фурию: она приказывает отрубить голову брату. Держа в руках голову того, кому служил Хаген, она требует открыть ей тайну клада Нибелунгов. Но если в прошлом Хагену удалось выведать у нее тайну Зигфрида, то теперь она не может заставить Хагена сказать ей, где же наследие Зигфрида.

Осознав свое моральное поражение, Кримхильда берет в руки меч Зигфрида и отсекает голову его убийце. Месть свершилась, но какой ценой? Впрочем, и самой Кримхильде остается жить недолго: её убивает старый Хильдебранд, который мстит ей за того, кто был ею только что обезглавлен, и за то, что по ее вине погибло столько достойных витязей.

«Песнь о Нибелунгах» - это рассказ о превратностях человеческих судеб, о братоубийственных войнах, раздиравших феодальный мир. Этцель - самый могущественный правитель раннего средневековья, обрел черты идеального правителя, поплатившегося за свое благородство и доверчивость, ставшего жертвой тех, кого он почитал за самых близких людей. Битва гуннов с бургундами в народном сознании становится первопричиной гибели гуннской государственности, изначально непрочной, так как она представляла собой конгломерат кочевых племен. Однако историческое сознание народа игнорирует причины объективные, предпочитая отождествлять мировые катаклизмы с семейными распрями, моделируя государственность по образу и подобию семейных родственных связей и конфликтов.

В поэме есть человек представленный как альтернатива герою куртуазного эпоса и как художественное воплощение идеала, олицетворяющего собой гуманность Дитрих Бернский, вассал Этцеля. Он делает все, чтобы не допустить битвы между гуннами и бургундами, которая с точки зрения феодальной морали должно продемонстрировать образец рыцарского героизма; он предупреждает бургунцев, отказывает Этцелю в выполнении вассального долга, возвышаясь при этом даже над своим личным горем. Однако, несмотря на все усилия, ему не удаётся предотвратить обусловленную противоречиями феодального общества катастрофу, которая с непреодолимой силой уничтожает гуманные устремления отдельной личности.

Немецкий героический эпос «Песнь о Нибелунгах» - обширное произведение, включающее около 10 тысяч стихов, разделенных на 39 глававантюр. Немецкая разработка древнего франко-бургундского предания о гибели бургунского королевства (V и VI вв.) налагает яркий отпечаток «куртуазности» на образы и сюжетику героического эпоса. Об этом свидетельствует как концепция сюжета, так и выбор изобразительных средств с многочисленными описаниями куртуазных форм быта, и язык, украшенный галлицизмами. «Песнь о Нибелунгах» сложена не древним аллетирирующим стихом, а строфами из четырёх стихов, рифмующихся попарно; каждый стих распадается на два подстишия, первое из которых всегда четырехударно со спондеическим исходом, второе же имеет три ударения в трёх первых стихах и четыри - в четвёртом. Это так называемая «нибелунгова строфа».

1. Волкова, З.Н. Эпос Франции З.Н. Волкова. – М., 1984. – 320с.

2. Жирмунский, В.М. Народный героический эпос В.М. Жирмунский. – 3. История зарубежной литературы. Средние века и Возрождение: учеб.

Для филол. спец. вузов М.П. Алексеев [и др.]; под общ. ред. Я.

Засурского. 4-е изд. – Москва: Высшая школа, 1987. – 415с.

4. Ковалёва, Т.В. Литература средних веков и Возрождения Т.В.

Ковалёва. – Минск: Университетское, 1988. – 220с.

5. Литература и искусство западноевропейского средневековья: учеб.

пособ. для студ. высш. учеб. заведений А.Л. Ященко [и др.]; под общ.

ред. О.Л. Мощанской, Н.М. Ильченко. – Москва: Гуманит. изд. центр Причины, обусловившие появление рыцарской литературы.

Классификация рыцарских романов.

Причины, обусловившие появление городской литературы.

Отличительные особенности городской литературы.

Фаблио и шванки как жанровые разновидности городской литературы.

Причины, обусловившие появление рыцарской литературы.

В 11-14 веках в Европе получает развитие литература, связанная с утверждением особого сословия внутри класса феодалов – рыцарства. В его создании большую роль сыграла церковь, так как каждый рыцарь был прежде всего воином-христианином, призванным защищать идеи католицизма.

Постепенно рыцарство превращается в сословную организацию военнофеодольной знати, претендующей на господство в социальной, нравственной, эстетической сферах деятельности. Формируется особый рыцарский кодекс, в соответствии с которым рыцарь наряду с отвагой и доблестью должен обладать изысканными манерами, быть образованным, щедрым, великодушным. Он обязан воевать с «неверными», преданно служить своему сюзерену и Прекрасной Даме, защищать слабых. Все эти черты объединились понятием «куртуазность» придворное вежество.

Определение понятия «куртуазной литературы».

Значительная роль в утверждении рыцарского идеала принадлежит куртуазной литературе (от фр. сourtois – учтивый, вежливый), ранее всего оформившейся во Франции, классической стране феодализма. Здесь же сложился и культ прекрасной дамы - идеализация светской женщины и правила любовного служения ей. В ее честь устраиваются пышные празднества, рыцарские турниры, поэтические состязания. Все эти стороны рыцарской жизни нашли отражения в куртуазной литературе, ведущими жанрами которой были лирика и роман.

Основные темы и понятия рыцарской литературы.

а) героика – в центре литературных произведений находятся эпизоды, восхваляющие воинскую доблесть рыцарей. Однако рыцарские подвиги совершались не во благо государства, а для самоутверждения рыцаря, либо в честь дамы сердца.

б) верность – рыцарь верен своему господину, который, в свою очередь, своей щедростью должен обеспечить вассалу достойную жизнь.

в) воспитание – рыцарь изображается культурным человеком, получающим наслаждение от искусства, соблюдающим нормы нравственности, достоинства и гордости.

г) чувство прекрасного – рыцарь изображается внешне красивым человеком, великолепно одетым и ведущим роскошный образ жизни, что резко отделяло его от угнетенных д) религиозная терпимость – в результате крестовых походов христиане столкнулись с высокоразвитой культурой Востока и признали силу и храбрость своих противников – мусульман (мавров). Врагов изображали в произведения достойными уважения людьми.

е) куртуазная любовь – объектом любви рыцаря является замужняя женщина, супруга господина. И потому любовь понимается в рыцарской литературе не как чувственная страсть, а как форма выражения вассальной преданности. Супруга господина объявляется самой красивой и является объектом поклонения. Любовь рыцаря изображается всегда как неразделенное чувство, обрекающее влюбленного на страдания, в противном случае это противоречило нормам морали.

Рыцарская лирика, происхождение, жанровое разнообразие, тематика, ведущие представители.

Своеобразие куртуазной литературы как порождения развитого феодального общества, обладавшего богатой и сложной духовной культурой, сказалось прежде всего в поэзии Прованса, в творчестве трубадуров (от прованс. trobar - находить, создавать), расцвет которого приходится на XI-XIII вв.

Куртуазная лирика родилась именно в Провансе далеко не случайно. На территории Прованса, обширной страны, лежащей между Испанией и Италией по берегу Средиземного моря, к началу XI в. сложилась культурная ситуация, особенно благоприятная для возникновения и развития широкого литературного движения. Многочисленные города Прованса, игравшие большую роль еще во время Римской империи, пострадали в пору кризиса рабовладельческого мира меньше, чем, скажем, города Галлии. Уже в XI в. они стали центрами все более оживленной экономической и культурной жизни.

Провансальские города были и важными пунктами растущего торгового обмена между странами Ближнего Востока и Европой (Марсель), центрами преуспевавших средневековых ремесел (особенно Тулуза с ее прославленными ткачами).

В Провансе не было сильной королевской власти, хотя бы номинальной, поэтому местные феодалы пользовались независимостью, что отразилось не только на их политическом положении, но и на их самосознании. Тяготея к богатеющим городам, поставщикам предметов роскоши, они испытывали воздействие укоренившихся здесь культурных традиций и сами влияли на культуру городов, оказывая последним свое военное покровительство и способствуя развитию их экономики. Тем самым феодалы и горожане стали здесь союзниками, а не врагами. Это вело к быстрому созданию многочисленных культурных центров. Именно в Провансе раньше, чем в других странах Европы, формируется куртуазная идеология как выражение развитого феодального общества, здесь тоже раньше, чем в иных странах Европы, вспыхивает первое большое движение против диктатуры папского Рима, известное под названием ереси катаров или альбигойцев (от одного из ее очагов - города Альби), опосредствованно связанной с восточным манихейством.

Высокому уровню цивилизации в Провансе способствовали прочные взаимоотношения как с мусульманскими странами, так и со странами христианскими, еще более тесно связанными с миром арабской культуры, чем Прованс: с Каталонией и другими землями в Испании, с Италией, Сицилией, Византией. В провансальских городах XI в. уже существуют арабские, еврейские, греческие общины, вносящие свой вклад в городскую культуру Прованса. Именно через Прованс разнообразные восточные и южноевропейские влияния распространялись на континент - сначала в сопредельные французские земли, а затем и дальше на север.

Уже в XI в. в замках и городах Прованса развертывается поэтическое движение, которое со временем получает название поэзии трубадуров. Оно достигает своего расцвета в XII в. и продолжается - в ослабленном виде - в XIII столетии. Поэзия трубадуров постепенно выходит за границы Прованса и становится явлением, общим для всех стран Южной Европы, она оказывает Благодаря этой лирике, прежде всего, осуществился радикальный сдвиг в языковой ситуации в Западной Европе. Если в эпоху раннего средневековья народные диалекты не были нормированы, а функцию литературного языка выполняла латынь, то историко-культурная роль поэзии трубадуров заключалась прежде всего в том, что это была первая в Западной Европе светская поэзия на народном (провансальском) языке, которая выработала его «правильные» нормы, довела его до высокой степени совершенства и положила тем самым начало общему переходу средневековых литератур с латыни на рациональные языки.

Провансальские поэты занимали различное социальное положение. В числе почти 500 имен, дошедших до нас (среди них – 30 женщин), встречаются имена королей, знатных феодалов, но в большинстве своем это были служилые рыцари – министериалы, а также горожане.

Главной темой творчества трубадуров стала любовь. В эпоху, когда земное, чувственное начало считалось греховным, они создали настоящий культ любви. Рыцари раскрыли это чувство как возвышающее человека, делающее его более совершенным.

Они его трактовали вместе с тем как верное «служение» - совершенно в духе феодальных отношений.

Песни трубадуров были адресованы вполне реальным лицам, которые, однако, предстают в идеализированном виде, в образе Прекрасной Дамы. Зато мир чувств самого певца раскрывается с небывалой до той поры тонкостью психологического самоанализа. Идеальность образа возлюбленной связывалась с мыслью о недостижимости счастья: этот мотив пронизывает собой творчество трубадуров. Любовь становится у них стимулом для самосовершенствования, даже в страдании она прекрасна.

Так, возвысив земную страсть, трубадуры подчинили ее столь характерному для эпохи идеалу смирения и самоотречения. Возвышение предмета любви требовало обуздания чувств, соблюдения приличествующих норм поведения - такую любовь рыцари называли «учтивой», «куртуазной». Нередко любовное переживание раскрывалось на фоне картин природы, что также было новым словом в истории средневековья. Но эти зарисовки еще стереотипны, им не хватает подлинной жизни. Центром сочинения остается неповторимо индивидуальная личность самого певца.

Любовь - не единственная тема творчества: в рыцарском искусстве находили отклик вопросы морали, религии, политики; песни могли быть серьезными, шутливыми, порой ироничными. Разнообразному содержанию соответствовали и разные жанры.

Но прежде, чем говорить о жанрах провансальской лирике, следует сказать несколько слов о том, что здесь прослеживаются 2 направления:

Представители «темного» стиля пользовались усложненным синтаксисом, перегружали свои стихи туманными намеками, загадочными метафорами и иносказаниями. «Ясный» же стиль предпочитал простоту и ясность изложения.

Прежде всего, следует отметиь, что рыцарская лирика всецело подчинялась жанровому принципу. Жанр, во-первых, определялся предметом (темой) изображения, поскольку существовал достаточно ограниченный круг поэтических сюжетов, признанных достойными воплощения и переходивших из произведения в произведение, от поэта к поэту и даже от поколения к поколению; во-вторых, каждый жанр предполагал набор возможных трактовок избранной темы, так что поэт наперед знал, как должна складываться та или иная лирическая ситуация, как должен вести себя тот или иной лирический персонаж; в-третьих, рыцарская лирика располагала арсеналом фиксированных формул (лексических, синтаксических, стилистических и т. п.) для описания любого предмета или персонажа из тех, что входили в область куртуазного мира (так, существовал канон описания Дамы, клеветника-наветчика и т. п.); в-четвертых, жанр определялся характером своего строфического построения (известно до 500 строфических форм); наконец, поскольку средневековая лирика была неотделима от напева и сами трубадуры были не просто поэтами, но поэтами- композиторами, а их произведения - песнями, то специфика жанра определялась также складываемой трубадуром мелодией.

Таким образом, рыцарская лирика имела вид системы жанров. В центре этой системы стояла кансона (буквально "песня"), воспевавшая любовное чувство поэта. Кансона включала в себя от пяти до семи строф, которые чаще всего объединялись сквозными рифмами и замыкались посылкой (торнадой), где поэт обращался к своему адресату, зашифрованному условным (метафорическим или метонимическим) именем-псевдонимом-сеньялем.

Выдающимся трубадуром, признанным мастером кансоны был Бернард де Вентодорн (годы творчества ~ 1150-1180). Выходец из низов, он в своих удивительно искренних и исполненных глубокого чувства стихах воспевал «высокую любовь» к знатной даме, недоступной и прекрасной. По его мысли именно любовь рождает поэтическое вдохновение:

Кансоны писал и Джауфре Рюдель (1140 – 1170), певец «любви издалека».

Средневековая легенда гласит о том, что это был человек знатного происхождения, полюбивший графиню Триполитанскую за ее красоту и благородство, о которых он слышал от паломников, и сложивший в ее честь много стихов. Чтобы увидеть графиню, Джауфре Рюдель отправился в крестовый поход, но во время морского путешествия смертельно заболел и умер в Триполи на руках любимой. Она же постриглась в монахини. Эта легенда была популярной в европейской литературе XIX - XX веков. К ней обратились Г.

Гейне, Э. Ростан, А. Суинберн.

КАНСОНА

У любви есть дар высокий - Сердце страсть воспламенила Боже, взвиться бы нежданно Но упрямы и живучи Вот лечу у ней утром рано, Их стремит порыв могучий Вдруг сменяет смех певучий, - Тебе внимать должна!

Сирвента формально строилась так же, как и кансона, но имела другую тематику - политическую, религиозную, моральную. В так называемых персональных сирвентах трубадуры обсуждали достоинства и недостатки друг друга и своих покровителей.

Характерные образцы сирвенты принадлежат Бертрану де Борну (1135 – 1210). Бертран де Борн был типичным феодалом, воинственным и агрессивным, принимавшим участие во всех схватках. В сирвентах поэт воспевает радость боя и тех благ, которые может доставить война. Он тоскует зимой и с нетерпением ждет весны, которая для него является порой не столько любви, сколько возобновления походов. Ему радостно смотреть на то, как рыцари, рискуя жизнью, сшибаются в чистом поле, как идет осада замка, как ров заполняется отрубленными головами, руками и ногами. Ему нравится все это потому, что во время войны принцы и короли становятся щедрыми, а главное – можно поживиться за счет простого народа:

Трубадуров прославить я рад, Взят высокий иль низкий им тон.

Приживал при тулузском дворе, - Украшает восьмерку бродяг Что поют и не в склад и не в лад, О любви своей песню Роджьер В этом есть куртуазный резон; Вымогатель Бернарт де Сайссак, Каждый пеньем своим опьянен, На ужасный заводит манер - Но помог бы стихам и игре, Вновь в дверях он, а выгнан был вон;

Будто сто свинопасов галдят: Первым будет он мной обвинен;

Срежь ловкач не кошель на шнуре, В ту минуту, как де Кардальяк Самый лучший ответит навряд, В церковь лучше б ходил, маловер, А другой - что меж ног прикреплен. Старый плащ ему отдал за так, И тянул бы псалмы, например, Пой, паломник, тяни до тех пор Де Сайссак мной на свалку снесен. Мог тогда только выиграть приз, И таращил глаза на амвон. И так жалобно, будто ты хвор, А девятый - хвастун Раймбаут Когда в бегство бывал обращен.

И похож Гираут. его друг. Пока слух мой не станет смягчен.

С важным видом уже тут как тут, И последний - Ломбардец-старик, На иссушенный солнцем бурдюк, Пятый - достопочтенный Гильем, А по мне, этот мэтр - пустозвон, Только в трусости он и велик;

Вместо пенья - бурчанье и стон, Так ли, сяк ли судить - плох совсем, Жжет его сочинительства зуд, Применять заграничный фасон Дребезжание, скрежет и стук; Он поет, а меня клонит в сон, С жаром точно таким же поют В сочинении песен привык, Кто за самый пленительный звук Лучше, если б родился он нем, Те, что наняты для похорон. И хоть люди ломают язык, Грош заплатит - потерпит урон. У дворняги - и то больше тем, И десятый - Эбле де Санья, Сладкопевцем он был наречен.

Третий - де Вентадорн, старый шут, А глаза взял у статуи он.

Он скулит, словно пес от битья, А про Пейре Овернца молва, Втрое тоньше он, чем Гираут, И шестой - Гриомар Гаузмар, Женолюб, пострадавший от жен; Что он всех трубадуров глава Груб, напыщен, и слыхивал я, И слагатель сладчайших кансон;

Саблей крепкой, как ивовый прут, Благодетель не больно умен:

Что, где больше еды и питья, Что ж, молва абсолютно права, Мать же чистит овечий закут Эти платья отдав ему в дар, Предается он той из сторон. Разве что должен быть лишь едва И за хворостом ходит на склон. Все равно что их бросил в пожар, Ратным подвигам храбрый Руис Смысл его темных строк прояснен.

Лимузинец из Бривы - жонглер, Ведь фигляров таких миллион.

С давних пор предпочтя вокализ Пел со смехом я эти слова, Попрошайка, зато хоть не вор, Обокраден Мондзовец Пейре, Ждет для рыцарства лучших времен; Под волынку мотив сочинен.

К итальянцам ходил на поклон;

Погнут шлем, меч без дела повис Плач был разновидностью персональной сирвенты, где воспевались доблести оплакиваемого - знатного сеньора-покровителя, почившего трубадура и т.п.

«Плач» посвящен младшему сыну Генриха II Плантагенета - Джефри, герцогу Бретонскому, возглавившему восстание лимузинских баронов против своего отца - их сеньора. В самом разгаре междоусобной войны Джефри неожиданно умер от горячки (1183).

Наш век исполнен горя и тоски, Перед бедой, которой горше нет,Венчали Молодого Короля. Кто предал храбрых гневу и печали.

И жил бы он, когда б Господь велел,- В наш слабый век, исполненный Живут же те, кто жалок и несмел, Скорбит душа у всех, кто юн и смел, И ясный день как будто потемнел, Нет, никогда столь тяжко не скорбел И люди стали лживы и мелки, Сам смерть принял, чтоб, смерти И мрачен мир, исполненный печали. вопреки.

И каждый день наносит новый вред. Наш бедный век, исполненный Не одолеть бойцам своей тоски, печали. Нам вечной жизни положить И нет уж Молодого Короля... завет, Так радуйся, виновница тоски, Грустит о нём задумчивый поэт, Неслыханной отвагой он горел, Жонглёр забыл весёлые прыжки,- Но нет его - и мир осиротел, Узнала смерть победу из побед, Вместилище страданья и печали.

Похитив Молодого Короля.

Кто ради нашей скорби и тоски Как щедр он был! Как обласкать умел!

Сошел с небес и, благостью одет, Особо стояла диалогическая группа жанров, так называемые прения - песни, исполнявшиеся двумя трубадурами, которые от строфы к строфе обменивались полемическими репликами на избранную тему.

Основная разновидность прений - тенсона (буквально «спор»), предполагавшая свободно развивающийся диалог. Другая разновидность - джокпартит (букв, «разделенная игра») или партимент (буквально «раздел») - задавала некоторую дилемму, так что один трубадур защищал одно мнение, а второй - противоположное (таковы, например, прения о том, что выше - любовь к Даме или любовь к воинской славе, доблесть или щедрость и т. п.).

Темой этого поэтического диспута двух трубадуров (родовитого и незнатного) является один из центральных вопросов поэтики провансальских трубадуров - вопрос о так называемом trobar clus («замкнутой манере») - тёмном, затруднённом стиле поэзии. Рамбаут выступает в защиту этого стиля, тогда как Гираут высказывается в пользу простого и ясного, всем понятного языка.

Гираут де Ворнейлъ (расцвет творчества 1175 -1220) и Рамбаут III, граф Оранский (правил 1150-1173).

Сеньор Гираут, да как же так? Хвалу воздам Вы утверждали, слух идёт, Лишь простоте певучих строк:

Что песням тёмный слог нейдёт, - Что всем понятно - в том и прок!

Ужель, избрав понятный слог, Что труд усердный пропадёт Затей словесных, - пусть поёт И вдохновенных слов поток Любой, как петь его влечет, - В них только вызовет зевок?

Лишь тешить узенький мирок.

Нет, песни путь - всегда широк!

Гираут! А для меня - пустяк, Широко ль песня потечет.

В стихе блестящем – мне почет.

Мой труд упрям, И - буду пряма, - Я всем свой золотой песок Не сыплю, словно соль в мешок! Узнать, что это всё предлог - Линьяуре! Верьте, много благ Раздуть любовный огонёк!

Спор с добрым другом принесёт, - Гираут! Сочельник недалёк, Что здесь и там По временам Я допускал на вас намек,- Диалогическим началом пронизана и пасторель, где рыцарь на фоне идиллического пейзажа встречает пастушку и пытается добиться се благосклонности. Обмен репликами в пасторели представлял собой озорную и остроумную словесную дуэль, в которой рыцарь чаще всего терпел поражение.

Приводимая пасторела, представляющая спор рыцаря с пастушкой, является наиболее типической для жанра; встречаются, однако, и другие формы, более дидактические, где рыцарь ведет беседу не с пастушкой, а с пастухом.

Встретил пастушку вчера я, Вьюга пускай себе злится!

Мне повстречалась девица. Вижу вас между кустами.

Чепчик - от ветра прикрыться. Да и не справитесь сами – - Дон! - отвечала девица, - Донне, восславленной вами.

Тешиться мне не годиться. К ласкам любовным, девица;

Милочка, честное слово, Судя по речи игривой, Не от виллана простого, Мы бы любовью счастливой Мать родила вас, девица! -Дон! Говорите вы льстиво, Сердце любить вас готово. Как я мила и красива, Смотрит - и не наглядится. Право, - сказала девица, - -Дон! Нет селенья такого, Честь берегу я стыдливо, Где б не трудились сурово Чтоб из-за радости лживой Ради куска трудового. Вечным стыдом не покрыться.

Право, - сказала девица,- -Милочка! Божье творенье Всякий день, кроме седьмого Ищет везде наслажденья, Дня воскресенья святого, И рождены без сомненья, Должен и рыцарь трудиться. Мы друг для друга, девица!

Вас одарить с колыбели, - Дайте же без промедленья Если б собой вы велели Рядышком мне приютиться!

Дон! Те хвалы, что вы пели, Слушала я еле-еле, - Так они мне надоели!

Право, - сказала девица, - Что бы вы там ни хотели, Видно судьба пустомеле В замок ни с чем воротиться!

Милочка, самой пугливой, Даже и самой строптивой, Наконец, диалогическую природу сохраняла альба («утренняя песня»), где репликами обменивались Дама и возлюбленный; иногда в диалог вмешивался «сторож», охранявший влюблённых от ревнивцев и клеветников-наветчиков; в ряде случаев альба оказывалась драматизированным монологом самого «сторожа», предупреждавшего влюблённых о наступлении утра. Своими Альбами прославился Гираут де Борнейль.

ПЕРСПЕКТИВЫ С. В. Абламейко Белорусский государственный университет, г. Минск, Республика Беларусь История Белорусского государственного университета самым тесным образом связана с множеством фактов неоценимой помощи россиян в его создании, становлении и развитии. В 1921 г. председателем Московской комиссии по организации университета...»

«Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова Исторический факультет А.С. Орлов, В.А. Георгиев, Н.Г.Георгиева, Т.А.Сивохина ИСТОРИЯ РОССИИ Рекомендовано Научно-методическим советом университетов Российской Федерации по истории в качестве учебника для вузов УЧЕБНИК Издание второе, переработанное и дополненное УДК 94(47)(075.8) ББК 63.3(2)я73 И90 История России: учеб. - 2-е изд., перераб. и доп. / И90 А. С. Орлов, В. А. Георгиев, Н. Г. Георгиева, Т. А. Сивохина. - М.: ТК Велби,...»

«ТРКОЛОГИЯЛЫ ЖИНА М. КОЖА ИЗОБРАЖЕНИЯ ДРЕВНЕТЮРКСКИХ БОГОВ на резном дереве из Отрарского оазиса Маалада йрытбе алашыын (Отырардан батыса арай 6 км жерде орна­ ласан) азан кезде табылан рнекті ааш татайлар бетіндегі бейнелерді тану м­ селелері арастырылады. Отырар алабында азылан йрытбе сарайы Тарбанд – Отырар иелігінде отыран тркі билеушілеріні ордасы болып табылады. В статье говорится об изображениях на деревянных плитах, найденных во время про­ ведения археологических раскопок городка...»

«Московский Центр Карнеги Дмитрий Тренин ИНТЕГРАЦИЯ И ИДЕНТИЧНОСТЬ Россия как новый Запад Москва Издательство Европа 2006 УДК 327 ББК 63.3-3 Т66 Рецензент доктор исторических наук, член-корреспондент РАН, профессор В. Г. Барановский Dmitri Trenin. Integration and Identity: Russia As the "New West" Электронная версия: http://www.carnegie.ru/ru/pubs/books Книга подготовлена в рамках программы, осуществляемой некоммерческой неправительственной исследовательской организацией - Московским Центром...»

« Institute of Oriental Manuscripts, RAS нститут восточных рукописей УДК 87.3 ББК 10(09)4 И 90 Редколлегия В.А. Жучков, А. В. Панибратцев, А. М. Руткевич (отв. ред.), А. В. Смирнов, Т /. Тавризян ТЛ Отв. редактор номера В.Г. Лысенко Рецензенты доктор ист. наук В.П. Андросов доктор филос. наук В. К. Шохин И 90 История философии № 11. - М.,...»

«УЧЕБНИК ДЛЯ ЖЕЛАЮЩИХ ВЫЖИТЬ СЕРГЕЙ ВАЛЯНСКИЙ, ДМИТРИЙ КАЛЮЖНЫЙ УЧЕБНИК Д Л Я Ж Е Л А Ю Щ И Х В Ы Ж И Т Ь. ИЗДАТЕЛЬСТВО ТРАНЗИТКНИГА МОСКВА 2006 УДК 821.161.1 ББК 84 (2Рос=Рус) В15 Серийное оформление и компьютерный дизайн Б.Б. Протопопова Подписано в печать 12.01.06. Формат 84x1081/32. Усл. печ. л. 25,2. Тираж 5000 экз. Заказ № 130. Валянский, С. В15 Армагеддон завтра: учебник для желающих выжить / Сергей Валянский, Дмитрий Калюжный. - М.: ACT: ACT МОСКВА: Транзиткнига, 2006. -475, с. ISBN...»

«Книги Анатолия Марковича MAP КУШИ. Он написал их много, сто пять. Их много издавали, общий ти¬ раж за всю его жизнь - больше 15 000 000 (пятнадцати милли¬ онов!) Но о чём говорят эти цифры? В наше смутное время безумного смешения понятий, размы¬ вания ценностей, засилья многомиллионных тиражей-одно¬ дневок - такие цифры, наверное, не говорят ни о чём..Хотя, пожалуй, если бы можно было оценить количественно конечный результат творчества Анатолия Маркуши = количе¬ ство лётчиков, обретших крылья...»

«ТРБОО Сибирское Экологическое Агентство Кафедра начального и дошкольного образования ТОИПКРО Отдел духовно-нравственного воспитания ТОИПКРО ХОЗЯИН СВОЕЙ ЗЕМЛИ СБОРНИК ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ ПРОГРАММ ПЕДАГОГОВ ДОШКОЛЬНЫХ ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ ТОМСКОЙ ОБЛАСТИ Томск 2014 УДК 371.39.214.11 ББК 74.200.58 Х706 Х706 Хозяин своей Земли: Сборник образовательных программ педагогов дошкольных образовательных организации Томскои...»

«ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКАЯ ПРАВОВАЯ АКАДЕМИЯ МИНИСТЕРСТВА ЮСТИЦИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ РОСТОВСКИЙ (Г. РОСТОВ-НА-ДОНУ) ЮРИДИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ (ФИЛИАЛ) НАПРАВЛЕНИЕ ПОДГОТОВКИ 030900 – ЮРИСПРУДЕНЦИЯ КВАЛИФИКАЦИЯ (СТЕПЕНЬ) – БАКАЛАВР КАФЕДРА ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВЫХ ДИСЦИПЛИН КОНСТИТУЦИОННОЕ ПРАВО УЧЕБНО-МЕТОДИЧЕСКИЙ КОМПЛЕКС Ростов-на-Дону 2012 ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ...»

« стр. документи текста 1. Ваня Георгиева 1.Непубликувани 1.напечата 79 Вайчева /сем. Латеви; мемоари- но на спомени, снимки, машина документи; 2. 2. 17 „Урок” напечатано /биографична на машина история за живота на Вангел Каракушев/ 2. Полк. проф. д-р Книга „От печатно Витан Анчев; раждането до издание преди смъртта” Животоописание – спомени,...»

«Инаятуллах Канбу Книга о верных и неверных женах Инаятуллах Канбу Книга о верных и неверных женах: Главная редакция восточной литературы издательства Наука; Москва; Аннотация Бехар-е данеш Инаятуллаха Канбу принадлежит к числу многочисленных произведений на персидском языке, которые с одинаковым правом могут быть отнесены к памятникам и персидской, и индийской культуры. Бехар-е данеш представляет собрание рассказов, притч и сказок, связанных в одно целое в так называемой обрамленной повести о...»

«ПОCВЯЩАЕТСЯ 70-ЛЕТИЮ НИЖНЕТАГИЛЬСКОГО ЗАВОДА МЕТАЛЛИЧЕСКИХ КОНСТРУКЦИЙ DEVOTED TO THE 70-ANNIVERSARY OF THE NIZHNY TAGIL WORKS OF METAL CONSTRUCTIONS ИЗДАЕТСЯ В СЕРИИ ИЗ ИСТОРИИ ИНДУСТРИАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ УРАЛА PUBLISHED AS PART OF THE SERIES “FROM THE HISTORY OF URAL INDUSTRIAL CULTURE” Ответственный редактор: Штубова Елена, кандидат исторических наук, директор Независимого института истории материальной культуры Chief Editor: Shtubova Elena, The head of Independent Institute of history of...»

«СОЦИАЛЬНЫЙ ВЕКТОР УКРАИНСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ В ИЗУЧЕНИИ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ Т.Ю. НАГАЙКО, к.и.н., руководитель учебно-научного центра устной историиГВУЗ Переяслав-Хмельницкий государственный педагогический университет им. Григория Сковороды г. Переяслав-Хмельницкий, Украина Оценки значения Второй мировой войны для истории человечества, научные и общественно-политические интерпретации причин, событий и последствий этой катастрофы, сформировали общее негативное отношение, как к ее виновникам, так...»

« киномузыки. Базовые концепции музыки звукового фильма рассмотрены на примерах работ отечественных и зарубежных учёных – польских, немецких, французских, английских и американских. Abstract. The article presents a review of the basic literature on the theory of film music technologies. The basic concepts of sound film music are discussed...»

«3 С.И.Розанов Возвращение нежелательно Москва 2004 год 4 Автор приносит глубокую признательность за безвозмездное издание настоящей книги. Розанов С.И. Возвращение нежелательно. Рассказы. – М.:, 2004 с. ил. Редактор: Алиханова Л.А. Главная цель данной книги – правдиво, с исторической точностью воссоздать картину военного времени 1941-1945 гг. на примере личной судьбы автора. Юношадесятиклассник с первых же дней Великой Отечественной войны стал непосредственным участником событий военного...»

«1 СМОЛЕНСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ФАКУЛЬТЕТ ПСИХОЛОГИИ И ПРАВА КАФЕДРА ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВЫХ ДИСЦИПН ОДОБРЕНО УТВЕРЖДАЮ на заседании кафедры Протокол № 7 от 27 марта 2012 г. Проректор по учебной и Заведующий кафедрой воспитательной работе / Лопатина Т.М. / Мажар Л.Ю. Рабочая программа дисциплины История отечественного государства и права Направление подготовки 030900.62 Юриспруденция Профиль подготовки Квалификация (степень) выпускника Бакалавр Формы обучения очная очно-заочная заочная...»

«Вестник Томского государственного университета. Экономика. 2013. №3 (23) К ЮБИЛЕЮ ЭКОНОМИЧЕСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ В ТОМСКОМ ГОСУДАРСТВЕННОМ УНИВЕРСИТЕТЕ А.И. Литовченко 115 ЛЕТ КАФЕДРЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ ЭФ ТГУ (НЫНЕ ОБЩЕЙ И ПРИКЛАДНОЙ ЭКОНОМИКИ) Статья посвящена истории развития кафедры политической экономии (ныне общей и прикладной экономики) ЭФ ТГУ, родоначальнице формирования экономического образования, научных школ и их совершенствования, как в университете, так и за его пределами: г....»

«http://www.adelaiderussianschool.org.au/library.html Софья Леонидовна Прокофьева Ученик волшебника Серия: Повелитель волшебных ключей – 1 Софья Прокофьева: Ученик волшебника Аннотация Сказка Ученик волшебника – самая первая сказка из цикла Повелитель волшебных ключей, начало приключений волшебника Алёши и его верного оруженосца кота Васьки. Именно здесь происходят все самые исторически важные события: волшебник Алёша получает в наследство от своего старого учителя Секрета Тайновича волшебный...»

«Бизнес и инвестиции в Греции Автор: Константинос Дедес Редактор, координатор: Тайгети Михалакеа Ассистенты автора: Анна Другакова, Зои Киприянова, Анастисиос Данабасис, Франкискос Дедес Перевод: Анна Другакова Корректор: Элла Семенова Художественная обработка и подготовка к печати: Wstudio.gr 2 СОДЕРЖАНИЕ ПРЕДИСЛОВИЕ 05 КРАТКАЯ СПРАВКА 06 О ГРЕЦИИ Греция: общие сведения, государственный строй, географическое положение, история и экономика 07 ЧАСТЬ 1 РЕГИСТРАЦИЯ КОМПАНИЙ 11 ЧАСТЬ 2...»

«МБУК Чернавский ПЦКД Чернавская сельская библиотека Справочник Чернава – 2013г. Знакомьтесь-Чернава справочник по селу_ 1 МБУК Чернавский ПЦКД Чернавская сельская библиотека Справочник Чернава – 2013г. Знакомьтесь-Чернава справочник по селу_ 2 Здесь каждый овраг полон жизни земной, Здесь каждая ветка поет надо мной. И ширь благодатна, и синь глубока, Зови – и приду я к твоим облакам. Равнинное море – ржаные поля. Чернава родная, березка моя! В.Купавых ЗНАКОМЬТЕСЬ - ЧЕРНАВА: справочник по селу...»