Матс Эк: Три балета, которые считали насмешкой. Биография

Весь мир внутри одной квартиры. Известный балетный новатор, шведский хореограф Матс Эк со сцены Большого взялся рассказать москвичам о том, как все семь кругов ада помещаются в нескольких комнатах, а целая вселенная - в человеческой душе.

Кухня, ванная, гостиная. Матс Эк ведет зрителей по своей "Квартире" или "Апартаментам", как по кругу банальности и абсурда. Каждая новая комната - новая бытовая история. Издерганный клерк разговаривает со своим единственным домашним собеседником - телевизором. Супруги выясняют отношения за приготовлением ужина. Такое обычное одиночество в мегаполисе, как правило, одно на двоих.

"Героев своего балета я придумал, сидя в парижском бистро. Смотрел на прохожих и изобретал им биографии: вот ярость брошенной женщины, а это уязвленное самолюбие мужчины, а здесь семейная ссора, которая началась из ничего, а закончилась неожиданной катастрофой", - рассказывает Матс Эк.

Знаток человеческих душ и революционер от балета Матс Эк взорвал танцевальный мир в 80-е. Его Кармен носит вызывающе красное платье и курит сигары, лебеди лысые и в лохмотьях, а Жизель в берете неграциозно шлепает босыми ногами.

Дерзость не покинула хореографа и когда он ставил "Квартиру" для труппы Парижской оперы. Для премьеры в Москве лично проводил кастинг. Солистов Большого одел в странные платья, заставил ползать на четвереньках и с грохотом падать на пол - такой взгляд на квартирный вопрос и портрет времени от скандально известного шведа.

"У каждого свой диван, у каждого свой телевизор, у каждого своя плита. Вроде бы все вместе живем, но все отдельно", - говорит прима-балерина Большого театра Мария Александрова.

Главный театр предоставил мэтру только лучшие силы. Но даже для прим эти ломанные, нарочито нелепые па - проверка на прочность. Марьяна Рыжкина показывает движения, после которых по утрам не может пошевелить ни рукой, ни ногой.

"Ось у артиста балета это вот! Пируэты, вращения - нам нужно в нее попасть максимально, вытянуться наверх в единую такую линию. А он требует баланс-дисбаланс, то есть как бы с оси", - рассказывает прима-балерина Большого театра Марьяна Рыжкина.

Никаких пуантов, забыть об академической правильности и танцевать босяком или в тяжелых ботинках. Ставший давно классикой модерн от Матса Эка - это всегда на пределе физическом и эмоциональном.

"Эта боль, которую мы испытывали во время репетиции, настолько радовала, потому что мы понимали, что мы идем в правильном направлении", - говорит солистка Большого театра Кристина Кретова.

Помимо виртуозной техники, обязательное требование к артистам - чувство юмора. Без него не исполнить танец отчаяния с сантехникой и не зацепить зрителя маршем пылесосов.

Биде, пылесосы и даже плита - самые настоящие, как те, рядом с которыми и разворачиваются большие и маленькие повседневные жизненные драмы во множестве квартир далеко за пределами той, что воссоздал Матс Эк в своем балете.

Стены между близкими людьми рушатся и возводятся вновь под джаз, рэп, классику и хип-хоп в живом исполнении. Музыканты шведская рок-группа сидит прямо на сцене и добавляют напряженности этим и без того пронзительным историям.

Матс Эк входит сегодня в первую пятерку наиболее
знаменитых и талантливых хореографов мира. Продолжая театральные традиции
своей семьи (его отец - драматический актер, мать - хореограф, "живой
классик" модерн-данса), начинал как драматический актер и режиссер, потом
увлекся танцем и с 1973 г. работает в материнской труппе "Кулльберг-балле"
- как танцовщик, хореограф, артистический директор (1985-1993 гг.) и
свободный художник, в последние годы отошедший от какого-либо руководства,
сосредоточенный исключительно на творчестве. Кроме Швеции, Матс Эк ставит
балеты по всему миру - от скандинавских стран до Израиля, от
Метрополитен-опера в Нью-Йорке до Опера Гарнье в Париже. Его спектакли
"Святой Георгий и дракон", "Бернарда" (по Гарсиа Лорке), "Весна священная",
"Антигона", "Каин и Авель", "Кармен" дали не меньше поводов для дискуссий,
чем нашумевшие версии "Жизели", "Лебединого озера" и "Спящей красавицы".

- Как вы понимаете слова "балет" и "танец"?
- Никакого смысла нет, так же как и особого значения. Есть возможности
человеческого движения и возможность общения артиста со зрителем через это
движение. Когда возникают чувства у обеих сторон, тогда возникает
содержание. Только вместе с физическим действием актера.
- Видимо, и творческое кредо Вы не сформулируете?
- Нет.
- Никогда не хотелось придумать красивый афоризм "творчество - это.."?
- Не хотелось. Я сомневаюсь, что это можно выразить четким определением.
Можно, конечно, сказать что-нибудь банальное, например, что я ставлю
спектакли обо всем, что вмещает жизнь. Стараюсь копать глубоко - вот и все.
- Морис Бежар назвал танец главным искусством двадцатого века. Вы с этим
согласны?.
- Нет.
- Почему?.
- Потому что нет смысла искусственно возвеличивать танец, даже если ты
сам им занимаешься. Только все вместе представляет важность. Нет
соревнования между видами искусств. Среди них ни одно не похоже на ключ от
жизни, отпирающий все двери. Искусство - мир без главного героя.
- Вас часто называют пессимистом..
- Да? В первый раз слышу. (Смеется.) Почему вы так считаете?
- Я так не считаю, но в России многие ревнители классического наследия
обвиняют вас в преступном посягательстве на святыни с целью сбросить с
пьедестала высокие идеалы классического балета. Я имею в виду, естественно,
вашу перекройку "Лебединого озера", "Жизели" и "Спящей красавицы". У нас
многие считают, что это вы нарочно сделали - оболгали и опошлили гармонию.
Значит, вы против нее..
- Очень интересно. Но вообще-то я не пессимист и не оптимист. Я просто
хочу понять. Кстати, это неправильно - видеть в классических балетах только
оптимизм. Что касается, например, "Лебединого озера", то вы прекрасно
знаете - там с самого начала был трагический финал. Только после вашей
революции коммунисты захотели иметь счастливый конец в спектакле. Это
позднее истолкование.
- Давайте уточним специально для ваших оппонентов: ваши спектакли - не
восстание против "воздушных замков", которыми тешатся те, кто не понимает
современного танца?.
- Воздушные замки? И да, и нет. Воздушные замки и у меня есть - можно
так назвать мое воображение. Но на сцене ничего такого нет - там этот
воздух обретает плоть и кровь. Только в этом смысле можно говорить всерьез
и о "замках".
- Ваши версии классических партитур образуют своеобразную трилогию.
Лысые лебеди на раскоряченных ногах, Жизель, попавшая не в потусторонний
мир, а в земной дурдом, Спящая красавица, выросшая не в королевском уюте, а
в мещанской, затурканной бытом семейке.. Все - поперек привычных танцев,
но объединенное общим принципом: проникнуть за фасад традиционных
представлений об этих балетах..
- Идеи сделать трилогию не было. У меня вообще нет таких амбиций -
сломать, разрушить, проникнуть за фасад.. Наоборот, я живу с чувством
уважения к трехсотлетней истории классического танца и его собственному
пути развития. Я совсем не хочу это трогать. И спорить не хочу. Поэтому я
не делаю никаких редакций, я делаю свои версии. Используя культурное
наследие - музыку, эти сказки, что лежат в основе либретто.. Так делает
любой интерпретатор, даже тот, который работает с традиционными версиями
классики. Я - только звено в цепи.
- Есть ли философская система, которая для вас наиболее авторитетна? А
то вас принято трактовать как любителя искать истины в сочетании
"социум-бессознательное": все-таки невроз как предмет балета, проблемные
отношения Принца с матерью в "Лебедином", сексуальность "Кармен",
сублимация в "Бернарде"..
- Я совсем не философ. Просто читаю умные книги. (Смеется.) Мне
интересно как любителю. И избирательной тяги к Фрейду, на которую вы
намекаете, тоже нет. Есть интерес к человеческой природе.
- Но, согласитесь, соблазн большой: связать отношения ранимого героя
вашего "Лебединого озера" с властной Королевой-матерью - с отношениями в
вашей семье. Сын Матс Эк и знаменитая мать - Биргит Кулльберг, работающие в
одной сфере хореографии. Незабываем ваш спектакль "Старуха и дверь", где вы
рискнули снять 80-летнюю мать в очень рискованных сценах..
- Я вырос с восхищением ее творчеством, я на нем воспитан. С детства
понимал, что она талантлива - вот в этом умении соединять события на сцене
в целое, ставить танцы, которые формируют смысл. У Биргит есть ощущения
космического порядка, очень чистые, очень возвышенные, но, может быть,
немного отстраненные. Это то, что я от нее получил. У нас всегда были очень
тактичные отношения, она никогда не вмешивалась в мою работу, а я - в ее.
Мы наблюдаем за творчеством друг друга и разговариваем об этом. Достаточно
дистанцированный обмен опытом. Хотя мой первый балет был сделан в ее
компании, и я ей благодарен. Но не считаю, что я очень зависел от ее работ,
- и многие так не считают.
- В чем ценность классического балета сегодня? Имеет ли он будущее в
двадцать первом веке?.
- Сложный вопрос. Нужно подумать. (Смеется.) Я вообще не верю в
разделение балета на классический и современный. Это старомодный взгляд на
танец. Будущее - в художественной общности с другими техниками танца. Я
использую классическую лексику так часто, как могу. А, например, Форсайт
делает это по-своему. По-моему, так и будет в двадцать первом веке. Я не
знаю, где сейчас существует "чистая" классика - не музейные экспонаты, а
живая. Все сливается в одно русло, танцовщики становятся универсалами,
хореографы мыслят системно.. В вашей стране поздно открылись двери, и вы
сейчас переживаете в балете то разделение, которое было в Европе в начале
века - при появлении свободного танца. Тогда классические танцовщики его
презирали, а "модернисты", в свою очередь, отрицали классику. Но это в
прошлом.
- У нас понемногу идет тот же процесс. А каковы ваши впечатления от
современного российского балета?.
- Я видел слишком мало, чтобы знать истинную картину. И это было давно -
еще до распада СССР. Возможности танцовщиков, как правило, были велики, но
хореографы недостаточно внутренне свободны и несколько бессвязно мыслят -
очевидно, из-за незнания работы многих других в мире.
- А мне иногда кажется, что наоборот - от слишком хорошего знакомства с
чужим творчеством. Мы уже почти всех повидали. Вот только с вашими
постановками знакомы, к сожалению, заочно. Правда ли, что Владимир Васильев
пригласил вас поработать в Большом театре?
- Правда. Но пока все неофициально, мы просто обсуждали возможности. Я
еще не знаю, как сложатся обстоятельства: недостаточно видел артистов
ГАБТа, но отношусь к этой идее с большой ответственностью. К тому же у вас
в России пока только краткосрочное планирование будущих постановок, а у
меня планы определены надолго. Если я решусь на постановку и будут
согласованы все организационные вопросы, я бы хотел сделать что-то с учетом
русских балетных традиций и в русской манере.
- Васильев в одном интервью сказал, что видит вас и в амплуа оперного
режиссера.
- Ну, если он так сказал..
- Кто из хореографов вам интересен?.
- Стараюсь смотреть как можно больше. Есть два мастера, которые особенно
важны для меня, - Пина Бауш и Иржи Килиан. То, что они делают, -
исключительно, у меня это никогда не вызывает внутреннего спора. Интересны
и Уильям Форсайт, Охад Нахарин, Тереза де Керсмакер.
- Замечательная танцовщица и ваша жена Анна Лагуна много лет была
главной "звездой" вашей труппы. А потом вы работали с Сильви Гилем,
классической балериной - ассолюта и артисткой совсем иного типа..
- Лагуна танцевала в моих постановках 20 лет. Я не хочу создавать ей
"звездное" реноме - тут есть сложности с моральной точки зрения. Но,
конечно, я использовал ее артистические возможности, придерживаясь при этом
такого положения вещей, которое всех в труппе умиротворяло.
Что касается Гилем.. Их нельзя сравнивать. Я работал с Сильви два раза,
сделал "Дым", где она танцует на музыку Арво Пярта. Я восхищен ее
возможностями перевоплощения из идеальной классической балерины в идеальную
исполнительницу "контемпорари данс". Но наш контакт устанавливался с
трудом. Моя работа была связана с видеодансом, а Гилем была очень
заинтересована в своих классических спектаклях. Но потом я увидел ее
восприимчивость - и захотел еще работать с ней.
- А как вы работаете с артистами?.
- Я полный диктатор. (Смеется.).
- Что вы любите делать, кроме балета?
- Не могу рассказать ничего скандального. (Смеется.) Быть с моими
детьми. Я наслаждаюсь общением с ними. Люблю читать и встречаться с
неординарными людьми.
- А вы хотели бы сейчас поработать в драматическом театре? Как это было
раньше, когда вы сотрудничали с Ингмаром Бергманом..
- Да, хотел бы. Хотя с Бергманом сотрудничество было коротким. Я был
молод - всего 20 лет - и работал ассистентом. Мы виделись нечасто, но это
имело для меня большое значение. Хотя я всегда шел своим путем.
Стокгольм-Москва.
//* Источник информации: Независимая газета,31.03.98

Фильм о творческом пути Матс Эка "Танец, наполненный жизнью" / A Portrait of the Choreographer Mats Ek (Keeping Dance Alive)
можно посмотреть тут
http://vkontakte.ru/video-393589_139997448
Описание: Матц Эк: портрет хореографа.
"Матс Эк - крупнейший шведский хореограф и одна из культовых фигур балетного театра конца ХХ века. Он принадлежит к тому поколению балетмейстеров-интеллектуалов, которые начали ставить в 70-е годы. Соратник и сверстник Джона Ноймайера, Уильяма Форсайта, Иржи Килиана, он единственный не прошел "штудии" у Джона Кранко в Штутгарте. В отличие от вышеупомянутых "штутгартцев" он почти не обращается в своих постановках к классическому танцу, который знает, любит и уважает. Зато все крупнейшие "ключевые балеты" Эк поставил именно на материале классического наследия балетного театра XIX века, посягнув на "святая святых". Он предложил абсолютно самостоятельные версии "Лебединого озера" (1987), "Спящей красавицы" (1996) и даже "Кармен" (1992). Эковская "Жизель", которую он сочинил в роковые для многих 37 лет, открывала этот список. Она произвела эффект разорвавшейся бомбы. Его прокляли классики-пуристы и до небес превознесли модернисты. Но на редкость дружно посмотрели все." (Виолетта МАЙНИЕЦЕ)

Названия частей: Вступление, Ванная, Телевидение, Пешеходный перекрёсток, Кухня, Детские игры, Вальс (Четыре пары), Марш пылесосов, Дуэт эмбрионов, Большое pas de deux, Безопасные барьеры, Финал

Парижская опера вернула балетному театру Матса Эка, уломав знаменитого шведского хореографа после трехлетнего простоя поставить новый спектакль. Мировая премьера «Appartement» заставила заговорить о главной классической труппе Франции как о труппе универсальной.

Фасад, равно как и тяжеловесная роскошь интерьеров Парижской оперы, составляет разительный контраст с жизнерадостным плафоном зрительного зала, расписанным сыном витебского бакалейщика Шагалом. Но французская публика контрасты любит. Вот и фаянсовое биде, водруженное на авансцене перед пурпурным с золотыми кистями занавесом, вызвало всеобщий гул одобрения.
С этого самого биде и начинается спектакль Матса Эка «Appartement». Проще, конечно, перевести - «Квартира». Но тут, кроме буквального, подразумевается и другое значение - «отдельность», «интимность» («а part»). Тему и героев своего балета хореограф придумал, просиживая вечерами в парижском бистро «Мистраль»,- приглядывался к прохожим, изобретал им биографии. Из тех, которые не складываются в истории,- просто тоскливая ярость ненужной женщины, или уязвленное самолюбие неврастеника, или бравая растерянность взрослеющих подростков, или стопятидесятая семейная ссора, которая начинается ни с чего и заканчивается нежданной катастрофой. Изощренный психолог и знаток человеческих душ (в юности успевший поассистировать другу семьи Ингмару Бертману), Матс Эк ведет зрителей по «Квартире», как по кругам банального и абсурдного ада,- ванная, гостиная, кухня, прихожая. Каждая новая комната прячется за роскошным занавесом - точной копией театрального. И кажется: за ним-то и откроется самое главное - то, на что человеку и дается его единственная жизнь. Но взвивается очередной пурпур с золотыми кистями - а там газовая плита, пылесос или просто входная дверь.
Музыку к своему «городскому» балету Эк заказал культовой шведской группе - Fleshquartet. На самом деле их пятеро, музыкантов-струнников из Королевской академии, пятнадцать лет назад оставивших академическую стезю ради карьеры на MTV. Музыканты с внешностью университетских профессоров размещаются за последним занавесом, прямо у двери в «квартиру». Там они вдохновенно наяривают свои всхлипы, стоны, нытье, бодренькую попсу и металлический скрежет. В урбанистическом попурри, выходящем из-под рук академиков, и впрямь «чувствуется асфальт», чего и добивался хореограф.
Вообще-то критики, окрестившие Эка постмодернистом, не совсем правы. Швед не играл с классикой - он просто хотел прописать ее в современности. А потому в забронзовевшие сюжеты запускал своих чудаков, наркоманов, истериков, сумасшедших, называл их Аврорами и Альбертами и наделял поразительно конкретным и одновременно фантастически емким пластическим языком, полном юмора, вульгаризмов и какого-то безыскусного пафоса. Эта ненормативная лексика и стала фирменным знаком хореографа, заставившего балет «промочить ноги в холодной луже». В «Квартире» можно углядеть знакомые пассажи, связки и темы, но изобретательность не покинула 55-летнего мэтра - мастера психологических этюдов с сюрреалистическими развязками.
Труппа Парижской оперы предоставила в распоряжение Эка свои лучшие силы. В спектакле, поставленном на 16 человек, участвуют три танцовщика-звезды (звание «этуаль» распространяется на лиц обоего пола) и шесть первых танцовщиц и танцовщиков. Рафинированных классиков Эк одел в грубые башмаки на толстой подошве, бесформенные платья и пиджачные пары с нелепыми буграми-наростами на самых неожиданных местах. Заставил ползать на четвереньках и брякаться на колени, вертеться на лопатках и висеть вниз головой. Артисты исполняют все это не просто честно, но с наслаждением и работают превосходно, оставляя далеко позади узких специалистов по современному танцу.
Надо видеть всех: роскошную Мари-Агнес Жийо (лучшую Фею Сирени парижской труппы), свернувшуюся жалким калачиком в белой чашке биде. И красавца Хосе Мартинеса - надменного «героя-любовника», ставшего в «Квартире» издерганным клерком, рефлексирующим у телевизора. И главного Тибальда театра - самоуверенного Кадера Баларби в роли измятого мужа, безуспешно склоняющего жену к исполнению супружеских обязанностей. И могучего Николя Ле Риша в образе сломленного любовника, норовящего сунуть голову в газовую плиту.
Через пару недель все они вернутся к своим привычным графам и виллисам - последний месяц сезона Парижская опера по традиции посвящает классике. Но эксклюзивный Матс Эк, поселившийся со своей «Квартирой» в ее репертуаре накануне 340-летнего юбилея французского балета, принес парижской труппе славу самого современного балетного театра.

Негодование и хулы перекрывались восторгами от свежей экспрессии, выразительной эксцентричности и необычного пластического языка. Главные роли хореограф отдавал своей музе — знаменитой танцовщице Ане Лагуне. Став классиком в области танца модерн, Эк отважился войти и в драматический театр. Его мир - Мольер, Расин, Шекспир. Чеховский «Вишневый сад» и «Игру снов» Стриндберга в режиссуре Эка уже привозили в Россию.

28 марта возмутитель спокойствия, психолог и эрудит Матс Эк представил спектакль «Квартира» в Большом театре (премьерные показы продлятся до 31 марта). Восторги публики, как это часто бывает, наверняка сойдутся с гневом ревностных поборников классического наследия. Ведь «Квартира» Эка отнюдь не представляет собой тихую заводь. В 11 картинах-комнатах выясняют отношения вокруг шипящей плиты, страдают от непонимания рядом с биде, маршируют с пылесосами, нет-нет, да и поглядывают в сторону входной двери - не за ней ли надежда? В «Квартире» прописались многие артисты Большого театра, среди них Марианна Рыжкина, Мария Александрова, Кристина Кретова, Андрей Меркурьев, Ян Годовский, Иван Алексеев, Денис Савин, Семен Чудин. Почетную регистрацию получила Диана Вишнева, отложившая все дела, чтобы поработать с живой легендой современного танца. За несколько дней до премьеры хореограф ответил на вопросы «Культуры».

культура: Почему для Большого театра Вы выбрали «Квартиру»?
Эк: Это наше с Сергеем Филиным совместное решение. Обсуждались многие варианты, остановились на «Квартире».

культура: Первые новоселы появились 13 лет назад?
Эк: Спектакль поставлен в 2000 году для Парижской Оперы. Замысел возник в кафе, где я нередко сиживал и наблюдал из окна за переходящими улицу людьми. Их было много, и все - разные.

культура: Почему люди, которых Вы видели в открытом пространстве, вызвали ассоциации с закрытым миром дома?
Эк: Я не задумывался о жилищных условиях тех, кто переходил улицу и тем самым совершал привычное до автоматизма ежедневное действие. Но в лице и пластике каждого я различал минидраму: кто-то сумрачен и замкнут в себе, кто-то переживает и страдает, а кто-то оживленно беседует. Постепенно впечатления сложились в целое, составленное из зарисовок отдельных индивидуальностей, непохожих характеров, человеческих взаимоотношений - типичных и не очень.

культура: И Вы «заточили» впечатления в четырех стенах комнаты?
Эк: Люди, за которыми я наблюдал, только что покинули свои дома, выйдя на улицу в том состоянии, какое сложилось в их квартирах. К тому же во французском языке у слова «апартамент» - именно так называется этот спектакль в Европе - двойное значение: место, где мы живем, и - apart - «врозь», «разделение». Этот контраст я и хотел воплотить: надежды и расставания.

культура: Уже сейчас активно обсуждаются предметы, «населяющие» квартиру: кухонная плита, пылесосы и даже биде. По поводу последнего раздаются возмущенные возгласы…
Эк: Но это же узнаваемые предметы повседневного быта. Помещенные в несвойственную им обстановку сцены, они наполняются иным смыслом, становятся символами. Каждый обозначает место действия: гостиная, кухня, ванная комната, прихожая. Мне нужна была конкретная среда, где разворачиваются истории ссор, одиночества, ненависти. Что и есть жизнь. Спектакль сложен из зарисовок внутреннего мира разных персонажей. Например, женщины, которую никогда до конца не сможет понять мужчина. И наоборот.

культура: Вы привезли в Москву шведских музыкантов?
Эк: Да, квартет «Fleshquartet» - популярный и очень известный в Швеции. Вместе мы готовим уже третью

постановку. У них классическое музыкальное образование, но исполняют они не только классику. Любят рок и импровизацию, живо находят то, что мне необходимо в каждом конкретном случае. В музыке «Квартиры», например, есть даже фрагменты, ритмически напоминающие Стравинского. Сами музыканты находятся в глубине сцены, сначала их даже не видно.

культура: Танцовщики кричат, бормочут…
Эк: Да, эта звуковая палитра тоже нужна.

культура: Российский зритель уже привыкает к современному танцу. И все равно предпочитает абстрактной пластике человеческую историю. Такие Вы и предлагаете.
Эк: Цели во что бы то ни стало рассказать человеческую историю я не ставлю. К тому же никогда не хочу веселить и развлекать публику. У меня нет никакой системы, никакой философии, нет даже собственной техники. Просто ищу воплощение интересных мне образов средствами своей профессии. Рад, что получается человечно.

культура: Артистами довольны?
Эк: О, да. Все работают отлично, не могу кого-то выделить. У танцовщиков мощная школа и богатый танцевальный опыт в классике. В моей системе координат им сложно, но не думаю, что они себя ломают. Скорее, речь может идти об освобождении и расширении своего опыта. Мои спектакли встречались с российской публикой, но сам я работаю с вашими артистами впервые. Эта постановка - мой ответ на богатые впечатления от русской культуры, которую я люблю и с которой неплохо знаком.

культура: Десять лет назад в Международный день танца Вы обратились к общественности с посланием, в нем были такие слова: «Танец - мышление с помощью тела. Существует много мыслей, которые может думать только тело». Сейчас Вы больше ставите спектакли на драматической сцене. Означает ли это, что слово Вам теперь интереснее, чем пластика?
Эк: Литература меня всегда интересовала, да и начинал я в кукольном и драматическом театрах. Сейчас почувствовал потребность вернуться к тексту: в нем иная, чем в танце, сила. Слово - мощный способ выражения мыслей и чувств, хотя и его я во многом воспринимаю через пластику - в моих драматических постановках всегда есть танец. Все равно он остается для меня главным. Сейчас ставлю балет в Стокгольмской Опере - «Джульетту и Ромео» на музыку Чайковского. В конце мая премьера.

культура: Обычно эта пьеса, во всяком случае, в балете, привлекает молодых художников. Вы же приходите к ней - опытным и мудрым.
Эк: «Ромео и Джульетта» (у меня имена главных героев переставлены - все-таки Джульетта «закручивает» сюжет) - из тех шедевров мировой культуры, что интересны всем и всегда. Конфликт основан на юношеской любви, любви беззащитной, которая, побеждая зло и насилие, разрушает себя. Сами молодые люди, конечно, не подозревают об этом. И даже в моем далеко не юном возрасте эта пьеса представляется достаточно интригующей. Потом, не забывайте, я тоже когда-то был молодым.

культура: Ваши переосмысления классики производили шокирующее впечатление. В «Спящей красавице» Аврора - наркоманка, Карабос - наркодилер, действие «Жизели» - в сумасшедшем доме, «Лебединое озеро» с угрюмыми босыми птицами… К переакцентировкам смыслов Вас вело желание эпатировать?
Эк: Нет, конечно. Мне были интересны и сюжеты, и музыка. Чувствовал в них потенциал, понимал, что его надо использовать в современном танце. Сразу после просмотра классических спектаклей в воображении возникали собственные образы - без «своего» нельзя ставить.

культура: Вашу жизнь окружили две великие женщины: мать Биргит Кульберг - создатель знаменитой шведской труппы «Кульберг-балет» и жена Ана Лагуна - непревзойденная исполнительница главных ролей в Ваших спектаклях. Это как-то определило судьбу?
Эк: В судьбу я не верю. Жизнь полна случайностей. Я тоже плод случайности: моя мама вполне могла не встретиться с моим отцом. А вот на характер, наверное, мама повлияла. Всегда понимал, какая сильная она женщина - одна вырастила троих детей. И, конечно же, я очень благодарен Ане. Тут тоже случайность: в Мадриде начала 70-х, во время гастролей Кульберг-балета, она пришла на кастинг в нашу труппу. Без этих двух женщин моя жизнь, конечно, была бы иной. Но кто знает - какой?

культура: А как Вы уживаетесь при Вашем спокойствии и уравновешенности с Аной, полной огня и испанской страсти?
Эк: Рядом с огнем и страстью кто-то должен оставаться умиротворенным и спокойным. Тогда огонь горит еще ярче.

культура: У Вас есть спектакли-посвящения: матери к 80-летию подарили «Старуху и дверь», недавно поставили для Михаила Барышникова. Есть ли еще спектакли такого формата?
Эк: Это какая-то неправильная легенда, о которой я уже слышал. У меня только два спектакля с посвящением: маме и папе. А для Барышникова я просто придумал спектакль «Место».

культура: Его партнершей была Ана Лагуна? О чем спектакль?
Эк: Да, и с ними работалось здорово. Очень ценю Мишу - с ним легко создавать новое. Два пожилых человека вспоминают главные моменты своей молодости и думают, что могло бы с ними произойти, если бы обстоятельства сложились иначе или они поступили по-другому.

культура: Йорма Эло недавно удивил читателей нашей газеты, сказав, что Ана Лагуна танцевала «Жизель» на девятом месяце беременности! И все ей было нипочем.
Эк: Слишком большое преувеличение. Это была не «Жизель», а «Лебединое озеро», и беременности шел пятый месяц. Разница, правда?

культура: Чем занимаются Ваши дети?
Эк: Дочь от первого брака - акушерка. Наши с Аной мальчики еще учатся: старший в университете, осваивает медицину, младший - в гимназии. С танцем не связаны. Это их выбор.

«В моей хореографии очень много зависит от координации, динамики и распределения веса. Это моя система координат».
Матс Эк
(из интервью газете «Большой театр»)

Этот балет не рассказывает какую-то конкретную историю. В нем просто дана цепочка сцен, воспроизводящих события повседневной жизни, происходящих на личной территории человека - в пространстве его квартиры. Каждая ее часть (гостиная, кухня, ванная комната) обозначена тем или иным предметом - биде или креслом, дверью или кухонной плитой. Но сначала надо открыть занавес, за которым скрывается суть - как помещения, так и психологического этюда, который в нем будет разыгран.

То, что в глубине сцены располагаются музыканты, становится понятным только в ходе представления. Матс Эк демонстрирует их публике где-то в середине спектакля. Каждая смена картины, каждое «перемещение» по квартире сопровождается сменой ритма.

Несмотря на множество прыжков, танец словно заземленный: масса движений на полу и масса приседаний. Руками постоянно приходится размахивать, ноги повернуты внутрь - все эти атрибуты танца модерн, помноженные на экспрессию, свойственную хореографии Матса Эка, вновь предъявляют классическим танцовщикам испытание на прочность, на сопротивление балетному канону, попутно еще и экзаменуя их чувство юмора, ибо, как говорит Матс Эк, «что бы я ни делал, во всем непременно есть некий комический оттенок». Пронизаны юмором ситуации, движения, жесты и выкрики. Комично выглядит бодрый, несколько нервный «марш пылесосов», заканчивающийся тем, что «дамы», управляющие этими пылесосами, вдруг возымеют желание узнать ряд кулинарных рецептов, причем обратятся за ними к «обыгрывающим» всю это историю музыкантам.

Но, как и всегда, ощущение невесомой легкости бытия в наделенных психологическими и философскими подтекстами опусах Эка сопрягается с ощущением гнетущей печали одиночества, непонимания, соперничества, вражды. Все - как во множестве квартир за пределами той, что воссоздана Матсом Эком в пространстве его балета.

Среди артистов Большого театра, прошедших кастинг у Матса Эка и занятых в его постановке, - звезды труппы Мария Александрова, Марианна Рыжкина, Кристина Кретова, Семен Чудин, Андрей Меркурьев, Денис Савин и другие артисты, которых неизменно привлекает возможность освоить новую систему координат. В спектакле также принимает участие постоянно сотрудничающая с Большим прима-балерина Мариинского театра Диана Вишнева.

«Этот хореограф всегда меня интересовал, я много лет называла его имя, когда меня спрашивали о моих пристрастиях. <...> Для меня была важна работа с Эком. И во всех труппах, где работала, я спрашивала, нет ли возможности станцевать его спектакль.
Диана Вишнева
(из интервью газете «Большой театр»)

После успешной премьеры в Парижской национальной опере (2000 г.) балет обошел многие ведущие сцены мира. В «Квартире» Матса Эка побывал Большой Канадский балет/Монреаль (2003 г.), Баварский государственный балет (2004 г.), Королевский Шведский балет (2004 г.).

Фото с репетиций Михаила Логвинова.

Распечатать