Три вопроса для галины вишневской. Галина Вишневская и Мстислав Ростропович: история жизни Галина Вишневская - прима оперной сцены
Уходят последние из могикан, объединявших народы постсоветского пространства, даже когда страны под названием Советский Союз уже не было на картах мира.
Галина Павловна Вишневская скончалась на 87-м году жизни в Москве.
Это отрывки одного из последних интервью Галины Вишневской.
– У вас всегда была репутация примадонны с характером…
– Это не примадоннский характер. Мой характер из детства. Я же росла сиротой при живых родителях. Меня шести недель от роду подсунули бабушке и забыли о том, что я существую. Бывало, накинется на меня кто-нибудь из соседских: «Капризная, ничего не умеет делать, белоручкой растет». А бабушка в ответ: «Ладно уж, за своими лучше смотри! Накинулись все на сиротку! Радуются…» Я до сих пор помню, чувствую, как ужасно это слово «сиротка» меня обижало и оскорбляло. И я хотела родителям обязательно доказать, как они были не правы, когда меня бросили. Я всем твердила: «Вырасту и стану артисткой!» Я все время пела. Меня дразнили «Галька-артистка». А я думала, вот родители будут плакать, когда поймут, кого они бросили, а я буду проходить мимо них с гордо поднятой головой.
– А если бы в вашей жизни не было Большого театра, вы бы состоялись как певица?
– Не знаю, потому что у меня, конечно, в театре были особые условия. За границей таких условий не бывает, там постоянная борьба, в твои проблемы или самочувствие никто вникать не станет: вышел на сцену - пой! А в Большом театре я и в полтретьего дня могла отказаться от спектакля. К тому же в театре всегда был уникальный ансамбль солистов. Да еще все свои партии я сделала с великим Борисом Покровским! Где я имела бы такую возможность?
Покровскому я абсолютно верила в профессии. Как на репетициях кричал Покровский! «Дура, корова!» Другие артистки злились, бегали жаловаться, плакали... А я не обижалась: в одно ухо влетало, в другое вылетало. Воспринимала это не как грубость, а как допинг. Раз кричит - значит, хочет из меня что-то важное «вытащить». Все мои роли - от первой до последней – это его работа. Даже если были не его спектакли, я к нему приходила, чтобы он со мной позанимался. Он никогда не отказывал. Он любил со мной работать. Потому что я люблю репетировать. Для меня это самое главное и интересное в театре. Ведь когда я поступила в Большой, вообще не знала никаких партий. Взлетела в один день и сразу заняла первое положение. В свой первый сезон получила премьеру – «Фиделио» Бетховена с Покровским и Мелик-Пашаевым. Я думаю, мало таких сюжетов в истории оперного театра. Я пришла уже артистически раскрепощенной, свободной, потому что до этого уже восемь лет была на сцене - четыре года на эстраде, и столько же в оперетте.
Лучшие дня
– Вас многие не любили за это чувство свободы и страшно завидовали...
– Да уж, сколько было интриг, склок и подлостей. Помню, Слава привез мне шубу из Лондона. Это была моя первая шуба! Повесила я ее в артистической и пошла заниматься. Возвращаюсь – вся спина красным лаком для ногтей залита. Несколько ночей сидела этот лак отколупывала. Надо было отчистить каждую ворсинку, при этом нельзя же ацетон использовать – будет пятно... Я тогда пальцы себе чуть не до мяса разодрала. Но все отчистила. Противно, но ничего не поделаешь. Привыкаешь. Я с 17 лет была на сцене. Для меня это нормальный образ жизни. И так называемых «соперниц» тоже понять можно. Например, если «Евгений Онегин» идет за сезон раз пять, а хороших певиц, исполняющих партию Татьяны – семь или даже восемь, и они сидят на «скамейке запасных», и мечтают, чтобы та, кому достался заветный спектакль, голос потеряла или ногу сломала. В Большом театре оперная труппа была более ста человек. Все самые лучшие певцы страны, как только появлялись, тут же отправлялись в Большой. А ныне театрально-закулисные нравы стали еще жестче.
– А что вам самой больше всего нравилось в певице Галине Вишневской?
– Я ее воспринимаю только как голос. Может быть, потому, что я певица. Несмотря на то, что я, конечно, вижу: прекрасная фигура, тонкие черты лица – все есть. К тому же актриса. Красивая женщина, что тут кокетничать, я что – маленькая. Но для меня самое главное в ней это голос молодой девушки, серебристого тембра. Я всегда пела партии молодых: Наташа Ростова, Татьяна, Лиза, Марфа – абсолютное слияние голоса и образа. Дело в том, что мне голос был дан природой. Я открывала рот, и сразу у меня включались все нужные резонаторы. Когда разучивала партию, я моментально схватывала суть образа музыкальную, сценическую, и уже от этого шла работа над нюансами.
– Отъезд из СССР стал переломным моментом в вашей судьбе, но отрицательным или положительным?
– Мы не хотели никуда уезжать. Нас вынудили. Когда Ростропович заступился за Солженицына, которого травили, гонение перешло и на Славу. Ему не давали выступать и, если бы мы не уехали, он бы погиб. Мы боялись доноса, боялись разговаривать по телефону. Я и сейчас по телефону не люблю разговаривать. «Да», «нет» – только информация. Я никогда не писала писем, чтобы не оставлять каких-то доказательства того, что я что-то не то сказала. Все под контролем: каждое слово, каждый шаг. И так получилось, что в реальной жизни была игра. А на сцене можно было, наконец, быть откровенной. В нашем парижском доме хранятся два досье КГБ с пометкой «совершенно секретно» на меня и на Ростроповича. Именно из них, только много лет спустя мы узнали изнанку некоторых наших знакомых. Слава богу, что мы забыли о них, хотя прошло совсем немного лет. Так устроена человеческая память. А тогда стоял вопрос о спасении нашей семьи. И я приняла решение – уезжать. Когда мы оказалась за границей, то мое имя уже было достаточно известно в мире, так как с 1955 года я была «выездной» солисткой Большого театра. И на Запад, как и Слава, я приехала продолжать и заканчивать свою карьеру.
– Вы по-прежнему живете на три дома – Москва, Петербург, Париж?
– В Париже я уже давно не была. А что мне там делать? Сидеть одной в четырех стенах я не хочу. Так что квартира стоит пустая. Это уже перевернутая страница моей жизни. Но там я была счастлива. В Петербурге редко бываю. Сейчас я живу в Москве, на Остоженке, где мой Центр оперного пения, и на даче в Жуковке. Школа требует неусыпного внимания. В Центре я работаю каждый день, кроме субботы и воскресенья. Как простой трудящийся, бывший советский человек, бывший враг народа.
– Выходит, необходим постоянный окрик барыни...
– Матушки. Ну-ка, давай-давай, поворачивайся, не спи на ходу. Но я безумно счастлива, что могу помочь молодым певцам найти себя в профессии.
– С кем вам интереснее заниматься – с мальчишками или с девочками?
– По-разному. Многое, конечно, от таланта зависит. Но все же с басами больше люблю заниматься. Они меня почему-то понимают очень хорошо и быстро раскрываются. Вот в конце прошлого сезона даже на «Бориса Годунова» замахнулись! Это же надо быть такой сумасшедшей, как я, чтобы решить ставить «Бориса», который в больших театрах-то делают редко, уж очень опера трудная во всех отношениях – и в постановочном, и вокальном. И вдруг мне пришло в голову ставить это у меня в Центре, со студентами. Это все от моей безумной любви к Мусоргскому. Я его обожаю, это гений из гениев. И вот когда начали работать, стало проявляться совершенно другое, что мы видим на больших сценах. И потрясающий спектакль получился, таким, каким изначально его замыслил автор. Какая у Бориса главная черта? Совесть у него есть – это уже много. Можно и не иметь совести, будучи царем.
– Что после «Бориса» делать будете?
– Пока не знаю. Теперь сидим и думаем, на кого нам еще замахнуться. Ведь новые студенты должны осваивать и тот наш репертуар, что давно в афише Центра. А у нас уже семь больших спектаклей.
– Чему труднее всего научить современную молодежь?
– Труднее всего «выскрести глотки», убрать все уже напетые недостатки. Как правило, все, кто ко мне приходит, имеют внушительный багаж ошибок и проблем с голосом. Первый год обучения уходит на то, чтобы просто поставить голос на место. Я не говорю о каких-то взлетах. Просто, чтобы можно было слушать – без фальши и «петухов». Когда пошло правильное дыхание, голос расцветает. А уже на втором году может идти речь о наработке репертуара. Но нельзя научить, можно только научиться, я это твердо знаю по себе. И порой приходится расставаться с учениками. Они плачут, я в отчаянии, но бывают ситуации, когда совершенно ничего нельзя сделать.
– Кем из своих студентов вы особенно гордитесь?
– Но, прежде всего это наш выпускник – бас Алеша Тихомиров, который теперь успешно по всему миру поет. Да у нас много хороших учеников, работающих, в том числе, и в московских театрах: Мария Пахарь – в Музыкальном имени Станиславского, Эльчин Азизов – в Большом театре, Сергей Поляков – в «Новой Опере»…
– А кто из современных певцов последнего поколения вам нравится?
– Вообще, я даже не знаю. Я почти не хожу ни в театры, ни на концерты. Наверное, это плохо, но я – максималистка. Воспринимаю как личное оскорбление, если на сцене невесть что происходит. А сегодня среди артистов засилье махрового середняка. Они позволяют делать с собой все что угодно, не зная слова «нельзя». Сейчас катастрофически упал критерий. Любое низменное самовыражение могут назвать искусством. Я же в таком случае завожусь с пол-оборота. Совершенно теряю над собой контроль. Потом несколько месяцев хожу больная. Это ужасно, если мы будем по-хамски распоряжаться нашим национальным достоянием, по принципу «как левая нога захочет» – это, я считаю, преступление. И всякий раз буду кричать: «Верните цензуру, чтобы запретить это хамство!» Ну, когда над оперой кончат изгаляться бездарные проходимцы, возомнившие себя режиссерами! Настоящие преступники, иначе я и не могу этих людей назвать. Надо с почтением относиться к тому, что написано автором и не вносить никаких своих отсебятин. Тебе не нравится – не трогай, делай что-то другое.
– И все же. Неужели никто из нынешних певцов вам не по душе?
– Пласидо Доминго – он допевает свой уже певческий век, но это, конечно, был тенор настоящий во всех отношениях: и певец, и музыкант, и актер прекрасный. Для меня он самый лучший из всех, кого я знала. Отдача его своему делу феноменальна. К сожалению, только однажды, в конце 70-х годов мне посчастливилось петь с ним вместе. Это была абсолютно незабываемая «Тоска». Он был моим Каварадосси. Я чувствовала его полную страстную самоотдачу своему персонажу на сцене. Я уверена, он всегда не просто пел, а по-настоящему проживал характер своих героев, что, безусловно, передавалось публике. И когда мы пели спектакль, случилось нечто невероятное. В момент, когда я пошла убивать Скарпиа, в пылу страсти я даже не заметила, что у меня загорелся шиньон. Скарпиа пел греческий баритон Костас Паскалис. Он встает с пола и что-то кричит. Я остановилась и смотрю на него, а у него в глазах ужас. Когда я поняла, что у меня загорелся парик от канделябра, я выдрала шиньон вместе со своими волосами. Помню, у меня даже ногти обгорели. Слава Богу, это был финал второго акта. А в антракте я кричала – «Дайте мне скорее новый шиньон!» Мне директор сказал: «Вы что, сумасшедшая? Вы что, петь собираетесь что ли?» Я говорю: «Конечно!» И вышла на сцену опять. Мистика какая-то. У Марии Калласс тоже горел парик и тоже в «Тоске».
– А что вы считаете самым ценным в своей жизни?
– Семью и работу. Хотя это очень трудно совместимые вещи. Ну, вот все-таки получилось. Конечно, хотелось бы уделять больше внимания детям, но приходилось и уезжать на гастроли, и почти каждый день бывать в театре: то репетиции, то спектакли. Но я до девяти месяцев обеих кормила. Домработница в театр девку таскала ко мне, и я ее в антрактах кормила. Дети, естественно, между делом росли, успевала только проследить, чтобы на кривую дорожку не свернули. Но замечательные выросли две девочки и Лена, и Оля. У меня уже шесть внуков.
– Вы уже стали прабабушкой?
– Нет еще. Но вполне могу, потому что старшему внуку уже 27 лет.
– По русскому поверью считается тот, кто дождался правнуков, сразу попадает в Рай.
– Правда? Надо будет им сказать, чтобы поторопились, помогли бабушке.
– Внуки с вами только по-русски разговаривают?
– Да, но все по-русски плохо говорят, они – иностранцы. Это мое больное место, и, к сожалению, здесь уже я ничего не могла сделать. Пока они были маленькие, они блестяще говорили по-русски, без всякого акцента, а как только в школу пошли, все кончилось. Может, кто-нибудь из них будет больше связан с Россией или женится на русской, вот тогда, дело с языком пойдет лучше.
– А кто из внуков больше всего похож на вас?
– Не знаю, по-моему, они все на меня похожи. Не могу даже выделить кого-нибудь из них. Ну, младший у нас такой особенный экземпляр. Его зовут Мстислав, в честь деда. Ольгин сын, да. Сейчас ему 16 лет, отец у него француз, так что у нас настоящий месье растет. Он очень артистичный, любит пение, ему нравятся красивые вещи, картины. Он чувствует и понимает красоту. Мне это нравится. Может быть, он выкинет нам какой-то номер, пойдет куда-то по линии искусства. Я бы этого хотела.
Недавно он приезжал в Россию. Я повезла его в Петербург, там у нас дом на Неве – особняк в четыре этажа, где я все сама сделала. Так вот он там прошелся с важным видом и заключил: «Да! Это дворец. И ты никогда не должна это продавать, потому что тут вся твоя жизнь. Здесь когда-нибудь будет музей. И по пятницам он будет закрыт, потому что если каждую неделю все не проверять, все растащат».
– А у вас какие планы на счет петербургского дома?
– Я уже голову сломала, думаю: «Куда это девать все? Что с этим делать?». Я сейчас веду переговоры с Министерством культуры, но я знаю, как охраняет государство свои сокровища, не приведи Господь. Что от писем Рериха осталось? Дырка от бублика! А у нас только один архив документов совершенно феноменальный, бесценный. И предполагать, что после меня когда-нибудь эти вещи из нашего архива, которые мы так любовно собирали со Славой, вдруг появятся где-то на аукционах – это выше моих сил. Это должно принадлежать одному месту, чтобы людям он был доступен этот архив, потому что там и 50 писем Чайковского, и «Дело Распутина», и письма Екатерины II. Кроме того, личный архив Ростроповича и мой тоже.
– В семье всегда последнее слово было за вами?
– Секрет настоящей женщины в том, что она никогда не противится мужчине. Он чего-то требует, ожидает сопротивления – а она, к его удивлению, покорно отступает. И пока он пребывает в изумлении, она так же тихо наступает. Мы-то, женщины, знаем, кто на самом деле главный... Но если ты умна, то и держи свое знание при себе. Не понимаю женщин, которые кричат: хочу быть сильной как мужчина. А я вот хочу быть слабой. Не желаю никого на скаку останавливать ни коней, ни быков. Может, потому что всю жизнь именно этим и пришлось заниматься...
– Считается, что равновеликим талантам вместе ужиться невозможно. Как же у вас получилось быть вместе с Мстиславом Леопольдовичем 52 года?
– Мы очень часто разъезжались с самых первых дней нашего брака. Когда подходило время и два наших темперамента вместе уже высекали огонь, то он уезжал, то я уезжала. Соскучились, приехали: «Слава богу, опять вместе!» Думаю, что это помогло, конечно. Потому что, если всю жизнь вот так с утра до вечера… Взорвались бы, лопнули, наверное. Но сначала было трудно. Я скандалила, спорила, потому что я – молодая женщина, и мне хочется куда-то пойти, я же не пойду с кем-то… Если кто-то меня от театра до дома провожал, то вся Москва уже гудела: «А вы знаете, Вишневскую с кем видели?!». И Слава тут же заводился.
– А вы Ростроповичу поводы для ревности давали?
– На сцене всегда повод найдется, потому что я артистка… А в опере всегда объятья и любовь…
– Среди ваших поклонников были и те, ухаживания которых было не так уж просто отвергнуть…
– Вы имеете в виду Булганина? Это была ситуация, из которой постоянно надо было выкручиваться таким-то образом, чтобы и врага себе не нажить, и в то же время не пойти на какую-то связь со стариком. Поэтому когда он звонил: «Галя, приезжайте ко мне ужинать». Я говорила: «Мы приедем, спасибо». Выходили вдвоем с Ростроповичем, а у подъезда нас уже ждала машина – черный «ЗИС». Вот такой был у меня роман «втроем». Старик, конечно, жутко злился. Тут же при Славе начинал мне в любви признаваться.
– До драки дело доходило?
– До драки – нет. Но напивались они, конечно, вдвоем прилично. А я сидела и смотрела. У меня всегда было отношение к этой так называемой партийной элите, недоверчивое. Как говорится: «Минуй нас пуще всех печалей. И барский гнев, и барская любовь». От политики всегда я была далека, от всех этих приемов. Я это терпеть не могла, меня это оскорбляло. И Булганина попросила избавить меня от выступлений на этих попойках. Хотя, конечно, исстари ведется – тот успешен и тот талантлив, с кем разговаривает царь. С другой стороны, руководители государств – обыкновенные люди. И им тоже бывает скучно, и они хотят общения с интересными людьми. Поэтому артисты всегда имеют возможность общаться с ними, быть приглашенными на разные вечера.
– Так и возникла ваша знаменитая дружба с королевской семьей Испании?
– С королевой Испании Софией я уже около 50 лет знакома. Мы познакомилась вначале 60-ых, когда она еще была греческой принцессой. Она правнучкой русской княгини Ольги Константиновны, вышедшей замуж за греческого короля Георга I. Но ни ей, ни королю Испании Хуану Карлосу I это не мешает быть очень милыми и простыми людьми. Слава тоже с ними был знаком. Он общительный человек, находил контакт со всеми людьми моментально. Я гораздо менее общительна. А он с человеком два слова сказал, и сразу он ему друг.
– А как думаете, вы не поторопились с уходом со сцены?
– Нет-нет, я сделала все правильно, никогда не жалела об этом. Я избежала самого страшного для артиста – публичного увядания, потери голоса. У мужчин это происходит приблизительно после шестидесяти, у женщин – после пятидесяти лет. Это рубеж, который нельзя переступать. Даже если тебе кажется, что ты еще на коне. Я ушла, быть может, на несколько лет раньше, но не жалею об этом. Меня поглотила какая-то внутренняя усталость. Надоело, может быть. Настал момент, когда просто не захотелось петь. Мне было 60 с лишним. Сцена требует такой отдачи, радостной. Если ты этого не ощущаешь – ничего хорошего не выйдет. Я просто поняла, что стала уставать, что хватит мне по миру с чемоданами таскаться. Каждый раз новый театр, новые дирижеры, партнеры. Отменила несколько концертов подряд, а следующие – не брала, так и закончила выступать. Мой последний концерт был в 1988 году в Лондоне. Вместе со Славой и Юрой Башметом - в пользу пострадавших от землетрясения в Армении. Я тогда спела несколько романсов. С тех пор я больше никогда нигде не пела. Ни разу! Ну что, у меня хлеба нет? Я от этого не зависела, я состоятельная женщина. Я выходила на сцену всегда радостной, только тогда, когда хотела этого.
– Даже дома, в ванной не пели?
– Ни-ког-да! Я вообще не имела привычки петь дома. Это вполне естественно. Я – профессионал, я должна выходить на сцену и петь для публики. У меня никогда не было иной потребности. Я ушла с той высокой позиции, которой достигла. Никто никогда не видел меня пикирующей вниз. Я закрыла эту книгу.
Вишневская с неизменным успехом пела в крупнейших театрах мира – "Ла Скала", "Метрополитен", "Ковент-Гарде", "Гранд-опера". Ее прощальным спектаклем стала опера П. И. Чайковского "Пиковая дама". Сейчас Галина Вишневская живет в Москве, руководит Центром оперного пения, который носит ее имя.
– Галина Павловна, вы не раз говорили, что голос ваш – от Бога. Помните ли вы тот момент, когда поняли, что обладаете уникальным голосом?
– У меня голос был поставлен от природы. По рассказам моей бабушки, я начала петь почти тогда же, когда и говорить. Да я и сама помню – мне, наверное, года три, сидят за столом подруги бабушкины: "Галька, спой!" Я лезу под стол и пою там "Очи черные". Первое такое воспоминание.
– Как–то вы сказали в интервью, что, если бы не детство, вы не стали бы великой певицей. Что же такое было в вашем детстве? Почему оно так повлияло на вас?
– Прежде всего, потому, что мои родители подбросили меня бабушке, матери моего отца.
– То есть они от вас практически отказались …
– Ну, конечно, да. Шести недель меня бабушка взяла от моей матери. Та с удовольствием меня отдала, как я понимаю. Меня бабушка при живых родителях называла сироткой, жалобно так говорила: "Сиро-о-отка ты моя". Я совершенно не выносила этого слова. Какая я вам сиротка? Я королева! Было болезненное осознание того, что со мной так плохо поступили, что оказалась я не нужна. Я хотела обязательно кем-то стать, чтобы все видели, какая я. И мечтала, как потом они будут раскаиваться, что меня подбросили и не хотели мною заниматься. Я думаю, это имело большое значение.
– А еще вы пережили войну в детском возрасте…
Лучшие дня
– Мне было 14 лет, когда война началась. Живые воспоминания – это первые дни, недели войны, когда в Петровском парке, в Кронштадте, бомба попала в линкор "Марат". Он стоял в гавани, бомбой ему отрубило нос. Он так всю войну и простоял там. Помню первую убитую снарядом женщину. Мы прятались в подворотне, туда попал снаряд. Когда мы потом выходили, она лежала уже мертвая. И, конечно, блокада и та страшная зима, когда люди теряли человеческий облик, чего уж там говорить.
– Бабушка умерла в блокаду?
– Бабушка не просто умерла, она сгорела прямо в комнате. У нее была парализована левая сторона. Однажды она, видно, грелась у нашей "буржуйки". Я дремала, закутанная, под одеялами. Проснулась оттого, что бабушка кричит. На ней платье вспыхнуло, его, видно, каким-то образом затянуло в дверцу этой печурки. Через три дня она умерла от ожогов.
– Вы ведь тоже избежали смерти только чудом?
– Вы знаете, меня тогда спасли мечты об искусстве. Я лежала под одеялами и грезила. Мне снились какие-то замки, короли, королевы. У меня не было даже мучительного звериного ощущения голода. Я просто засыпала. Так бы, наверное, в конце концов и умерла – во сне…
– Если бы?..
– Если бы не наступила весна и не пришли женщины, искавшие покойников по квартирам. Они зашли в квартиру, которая была совершенно пуста – все соседи уехали, – а я лежала там под одеялами и услышала: "Эй, кто тут есть!" Потом они по комнатам пошли, увидели – девчонка лежит. "Ты что, живая?" – "Живая". – "А что ты тут делаешь?" – "Живу".
– Галина Павловна, как вы попали в Театр оперетты?
– Уже был конец 1942 года, когда я переехала из Кронштадта в Ленинград. Там я поступила в музыкальную школу и полгода училась – это все мое музыкальное образование, между прочим. В 44-м стала петь в Театре оперетты. В 52-м – в Большом театре.
– А что такое был Большой театр в 1952 году? Отличался ли он от Большого театра хрущевского, брежневского периода?
– Я попала туда еще в то время, когда в полном расцвете был этот стиль – сталинский театр. Сталин любил Большой театр, на оперу чаще всего ходил. Последняя опера, которую он посетил, была "Пиковая дама". Каждый старался петь как можно лучше.
– А вы пели, когда присутствовал Сталин?
– Нет, я его не видела никогда. Меня еще не пускали в такие дела. Проверку не прошла, видно (смеется).
– 1955 год, Прага. Молодая Галина Вишневская приезжает туда на гастроли, выступает, а в жюри Международного конкурса виолончелистов сидит Ростропович…
– Но я его в жюри не видела. До этого я познакомилась с ним в ресторане "Националь" и тут же забыла об этом знакомстве. А буквально через месяц оказалась в Праге, где мы с ним встретились. Через четыре дня я стала его женой. Когда я вышла за него замуж, я даже не знала, что он еще и на рояле играет. И когда мне нужно было ехать, кажется, в Таллин – у меня был сольный концерт, – он говорит: "Я бы тебе хотел аккомпанировать, чтобы тебе не петь с другим мужчиной-аккомпаниатором".
– Он, видно, ревновал?
– Ревновал, конечно. Я говорю: "Ты что, на рояле играешь?" Он отвечает: "Да, я когда консерваторию заканчивал, играл концерт Рахманинова". Кроме того, что он был гениальный виолончелист, он проходил класс фортепьяно, а у Дмитрия Дмитриевича Шостаковича – класс композиции. Короче говоря, я была потрясена совершенно. Он отрепетировал со мной программу, и я с тех пор все 52 года, что мы прожили вместе, играла концерты только с ним, больше ни с кем не могла. Это был уникальнейший музыкант! Абсолютно неповторимое явление двадцатого века. После него ни с кем нельзя было вообще выходить на сцену.
– Говорят, что музыка – это самое прямое божественное проявление. А как жить с гением?
– Ну, вот видите, 52 года прожили. Сама удивляюсь, Боже мой, как же? Мы разъезжали очень часто: я была очень много занята в театре, он ездил за границу. Уезжал на месяц, на два, потом возвращался. И мы встречались, как будто вновь. Я думаю, то, что мы расставались, имело большое значение. Потому что если бы изо дня в день мы друг друга видели с нашими темпераментами, характерами, индивидуальностью – я не знаю, сохранился бы наш брак или нет.
– А какие привычки были у Мстислава Леопольдовича?
– Ну, такие же, как у всех мужчин – разбрасывать вещи, бумаги. Сначала это раздражало, потом что же делать – терпи. Переделать нельзя ни мужчину, ни женщину. Поэтому я всегда своим дочерям говорю: не старайтесь переделать мужа. Вышла замуж, знала, за кого выходила, вот и живи с таким. А если не можешь терпеть его привычки, то расходись как можно скорее, потому что переделать его невозможно. Тебя можно переделать? Нельзя. Вот и его нельзя.
– А как вы познакомились с Дмитрием Дмитриевичем Шостаковичем?
– С Дмитрием Дмитриевичем я познакомилась в первый год работы в театре. Кстати, в это время он был музыкальным консультантом в Большом. Ему выдумали должность, чтобы он получал хоть какую-нибудь зарплату, ведь его музыка была запрещена после постановления 1948 года о формалистах и космополитах. Он попал в эту группу, и его музыка не исполнялась совершенно, все было запрещено. Чтобы он не умер с голоду, наши вожди (в Большом театре же все сверху всегда идет) выдумали ему эту должность.
– Приходилось ли вам когда-либо участвовать в правительственных концертах?
– Вначале – да. Ужасно, когда ты, допустим, в Георгиевском зале стоишь на сцене, как крепостная девка, а перед тобой этот стол… Меня избавил от этих концертов Булганин. Он за мной ухаживал, и я ему пожаловалась, что меня вербуют (в театре же вербовали, все через вербовку прошли). И все прекратилось, больше на эти правительственные концерты меня не вызывали.
– В вынужденной эмиграции вы окунулись в мировую музыкальную жизнь. Чем она отличалась от советской?
– Нового для нас ничего не было. И я, и Слава ездили за границу с 1955 года, бывали там много раз и знали все это очень хорошо. Но одно дело, когда ты приезжаешь и чувствуешь за собой дом, и другое дело, когда за тобой опустилась стена, и ты знаешь, что возврата нет. В 1978-м нас лишили гражданства. Это совершенно другое чувство. А ностальгии, надо сказать, у меня не было никакой. Потому что я была настолько оскорблена тем, что с нами сделали, что у меня не было и тени тоски. Что касается музыкальной индустрии – мы привыкли к другому стилю работы. У нас ансамблевый, репертуарный театр, там же контрактная система. Мы свалились как снег на голову, но нас знали, и уже через полгода все контракты были подписаны.
– Галина Павловна, что вы считаете своими наибольшими успехами в творческом плане в период вынужденной эмиграции?
– Вы знаете, я приехала за границу, когда у меня было за плечами тридцать лет работы на сцене. Мне было 47 лет, как и Славе. За границей не было отношений с одним театром и группой постановщиков. Не было, конечно, таких условий, как в Большом театре. Были спектакли в разных театрах, успех – где больший, где меньший. Это была работа и репертуар.
– Вы довольны сегодняшним временем? И вообще – что такое категория времени для Галины Вишневской?
– Для меня это моя работа, мои студенты. Я хочу учить русских артистов. Могла бы делать это в других странах, но не хочу. То, что я имею, я получила в России, от моих великих учителей. Я хочу свои знания – а знаю я очень и очень много – отдать русским певцам. Я должна это все оставить им, пусть пользуются. Ради этого живу.
Оперная певица (лирико-колоратурное сопрано обширного диапазона), Народная артистка СССР Галина Павловна Вишневская родилась 25 октября 1926 года в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург). Ее девичья фамилия - Иванова (фамилию Вишневская она оставила от первого мужа). Когда девочке было 5 лет, родители разошлись, и внучку на воспитание взяла бабушка по отцовской линии, которая проживала в Кронштадте. Галине было 14 лет когда началась Великая Отечественная война. Бабушка умерла в блокаду в феврале 1942 года и Галина осталась одна. Весной 1942 года ее взяли в отряд МПВО - местной противовоздушной обороны. В 1943 году она устроилась на работу в Выборгский дом культуры помощником осветителя сцены. Так началась ее театральная карьера. Девушка от природы обладала естественной постановкой голоса, слухом и редкой музыкальной памятью. Когда в городе начала работать музыкальная школа имени Римского-Корсакова, она стала заниматься вокалом.
Свою сценическую деятельность Галина Вишевская начала в 1944 году в Ленинградском областном театре оперетты , затем стала солисткой Ленинградской филармонии, выступала как эстрадная певица.
С 1952 по 1974 годы была солисткой Большого театра, на сцене которого она спела около 30 партий: Татьяна и Лиза ("Евгений Онегин" и "Пиковая дама" Петра Чайковского), Купава ("Снегурочка" Николая Римского-Корсакова), Аида и Виолетта ("Аида" и "Травиата" Джузеппе Верди), Чио-Чио-сан ("Чио-Чио-сан" Джакомо Пуччини), Катерина ("Катерина Измайлова" Дмитрия Шостаковича), Леонора ("Фиделио" Бетховена) и др. Певица стала первой исполнительницей партии Наташи Ростовой в опере Сергея Прокофьева "Война и мир" и партии Катарины в опере Шебалина "Укрощение строптивой". Вишневская принимала участие в первых постановках на русской сцене оперы "Игрок" Прокофьева (1974, партия Полины), монооперы "Человеческий голос" Пуленка (1965), снялась в заглавной роли в фильме опере "Катерина Измайлова" (1966, режиссер Шапиро).
Галина Вишневская выступала и как камерная певица, в том числе в ансамбле с Мстиславом Ростроповичем, за которого вышла замуж в 1955 году.
В декабре 1959 года Вишневская впервые вылетела на гастроли в США с Государственным симфоническим оркестром. В ее программу входили партии из "Аиды", "Чио-Чио-сан" и других опер, давала она и сольные концерты.
В 1962 году Вишневская дебютировала в театре "Ковент Гарден" (Лондон) в партии Аиды ("Аида" Дж.Верди).
В 1965 году состоялся ее дебют в миланском театре "Ла Скала".
В конце 1960-х вместе с мужем, виолончелистом и дирижером Мстиславом Ростроповичем Вишневская оказывала поддержку писателю и правозащитнику Александру Солженицыну, что стало одной из причин постоянного внимания и давления со стороны спецслужб. Им срывали гастрольные концерты, записи на радио, запретили выезжать в зарубежные гастроли.
В 1974 году Галина Вишневская и Мстислав Ростропович покинули Советский Союз, проживали в США, затем во Франции и Великобритании. Официально они значились в зарубежной творческой командировке сроком на два года, имели советские паспорта и формально даже сохраняли свои московские служебные места: Вишневская - в Большом театре, Ростропович - в консерватории.
В 1978 году Указом Президиума Верховного Совета СССР Галина Вишневская и Мстислав Ростропович были лишены гражданства, почетных званий и наград. В том же году они купили квартиру в Париже, но вскоре уехали в Америку, поскольку Ростропович стал главным дирижером Национального симфонического оркестра США.
Галина Вишневская пела на всех крупнейших сценах мира (Ковент Гарден, Метрополитен опера, Гранд Опера, Ла Скала, Мюнхенская Опера и др.). Исполнила партию Марины в записи оперы "Борис Годунов" (дирижер Герберт фон Караян), в 1989 году пела эту же партию в одноименном фильме. В числе ее записей, сделанных в период вынужденной эмиграции - полная редакция оперы Прокофьева "Война и мир", пять дисков с романсами русских композиторов Глинки, Даргомыжского, Мусоргского, Бородина и Чайковского.
В 1982 году, после триумфального исполнения партии Татьяны на сцене "Гранд опера" в Париже, Вишневская оставила профессиональную сцену и занялась преподавательской деятельностью, а также выступала как драматическая актриса. Она продолжала концертную деятельность, записывала пластинки, проводила мастер-классы.
В 1990 году Галина Вишневская и Мстислав Ростропович были восстановлены в гражданстве. В начале 1990-х годов Вишневская вернулась в Россию, стала почетным профессором Московской консерватории.
В 1993 году Галина Вишневская дебютировала как драматическая актриса в роли Екатерины II в спектакле МХАТ им. А.П. Чехова "За зеркалом". Она снималась в фильмах "Провинциальный бенефис" (1993), "Александра" (2007).
В 2002 году Вишневская и Ростропович продали имение в США и вернулись на родину.
1 сентября 2002 года в Москве на Остоженке открылся Центр оперного пения Галины Вишневской, где она передает свой накопленный опыт и знания талантливым молодым певцам. Она же является его художественным руководителем.
Ростропович и Вишневская открыли детский фонд (зарегистрирован в Вашингтоне), построили родильный дом. Галина Вишневская патронирует детский Музыкальный театр.
Галина Вишневская награждена самыми престижными российскими и иностранными наградами. В 1956 году Вишневской было присвоено звание заслуженной артистки РСФСР, в 1966 году Народной артистки СССР. Она награждена медалью "За оборону Ленинграда" (Указ о присвоении медали был подписан в 1942 году, медаль вручена 23 февраля 1994 года), орденом Ленина (1971), орденом "За заслуги перед Отечеством" III степени (1996) и II степени (2006).
Галина Вишневская награждена Алмазной медалью города Парижа (1977), Grand officier Ордена литературы и искусства (Франция, 1982), Командор Ордена Почетного Легиона (Франция, 1983).
В 2000 году она была награждена Царскосельской художественной премией "За уникальный голос, покоривший мир".
Почетный гражданин города Кронштадта (1996).
В июне 2002 года Вишневской присвоено звание Почетного гражданина Нижегородской области.
26 ноября 2004 года Общественная организация "Георгиевский союз" торжественно вручила ей Знак чести "Серебряный крест", выполненный по образу и подобию Георгиевского креста. В том же году она была награждена Орденом Святой равноапостольной княгини Ольги Русской Православной Церкви и Орденом Петра Великого Академии МВД.
20 мая 2005 года Галине Вишневской была вручена международная награда - орден "За вклад в Победу".
Свой жизненный путь Вишневская описала в книге "Галина. История жизни".
В середине 1990-х годов по книге певицы композитор Мишель Ландовский создал одноименную оперу и пригласил Вишневскую помочь в постановке. Премьера этой оперы состоялась в Лионе.
Александр Сокуров снял документальный фильм "Элегия жизни" о Галине Вишневской и Мстиславе Ростороповиче.
Первый раз Галина Вишевская вышла замуж в 18 лет за морского офицера Георгия Вишневского, с которым вскоре развелась. Вторым ее мужем был директор театра оперетты, скрипач Марк Рубин. В третьим ее мужем стал знаменитый виолончелист Мстислав Ростропович. У нее две дочери: Ольга и Елена. Ольга руководит Фондом Ростроповича, который выплачивает стипендии талантливым детям из малоимущих семей, а Елена - Фондом Ростроповича и Вишневской, который занимается медицинской помощью. У Галины Павловны шесть внуков.
Материал подготовлен на основе информации из открытых источников
Дорогой читатель, спасибо, что решили прочесть статью «Галина Вишневская и Мстислав Ростропович: история жизни». Было бы несправедливо не написать об этой потрясающей паре.
О ней:
Галина Павловна Вишневская (урожденная Иванова), годы жизни 1926 – 2012, оперная певица, актриса, театральный режиссер, педагог; солистка Большого театра Союза ССР в 1952-1974 гг. Народная артистка СССР, Полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством».
Трудное детство
Она родилась 25 октября 1926 года в Ленинграде, (знак зодиака - Скорпион). Родители: отец был рабочим, мать – домохозяйка. Когда девочке было пять лет, родители расстались. Внучку на воспитание взяла бабушка (мать отца), которая проживала в Кронштадте. Галина жила в коммуналке, но удивительно, по внутреннему ощущению она была королевой.
Юность
Бабушка умерла в блокаду в феврале 1942, Галя осталась одна. Вскоре ее взяли в отряд местной противовоздушной обороны.
В 1943 она устроилась на работу в Выборгский дом культуры помощником осветителя сцены. Затем начала заниматься вокалом в музыкальной школе имени Римского-Корсакова.
Сцена
Свою сценическую деятельность Галина Павловна начала в 1944-м в Ленинградском областном театре оперетты, затем стала солисткой Ленинградской филармонии, выступала как эстрадная певица.
С 1952 по 1974 годы была солисткой Большого театра, на сцене которого она спела около 30 партий. Она пела на крупнейших сценах мира («Ковент-Гарден», «Метрополитен-опера», «Гранд-Опера», «Ла Скала», «Мюнхенская Опера» и др.)
В свои 56 лет Вишневская оставила профессиональную сцену и занялась преподавательской деятельностью. В 2002 году создала и возглавила в Москве Центр оперного пения.
Личная жизнь
Галина Павловна трижды была замужем. Первый раз он вышла замуж в 17 лет за морского офицера Георгия Вишневского, с которым через два месяца развелась. Фамилию с тех пор не меняла.
Вторым ее мужем был скрипач, в то время - директор Ленинградского театра оперетты, Марк Рубин. Он был старше на двадцать два года. В 1945-м их двухмесячный сын умер. Вскоре Галина заболела туберкулезом. Муж настоял, чтобы она поехала в санаторий. Со временем болезнь удалось победить.
Третьим и мужем стал знаменитый виолончелист Мстислав Ростропович.
О нем:
Мстислав Леопольдович Ростропович (1927-2007) - советский и российский виолончелист, пианист и дирижер, общественный деятель, педагог. Народный артист СССР. Лауреат Ленинской премии, Сталинской премии второй степени и двух Государственных премий России. Пятикратный лауреат премии Грэмми.
Родители
27 марта 1927 года в семье профессиональных музыкантов - виолончелиста Леопольда Ростроповича, сына пианиста и композитора Витольда Ростроповича, и пианистки Софьи Федотовой родился сын. Его назвали Мстиславом.
Слава начал заниматься музыкой в раннем детстве с родителями. В 1932-1937 учился в Москве в Музыкальном техникуме имени Мусоргского.
В 1941 его семья была эвакуирована в город Чкалов, где Мстислав учился в музыкальном училище, в котором преподавал его отец. В 16 лет он поступил в Московскую консерваторию, где изучал виолончель у Семена Козолупова и композицию у С. С. Прокофьева и Д. Д. Шостаковича.
Известность
Ростропович получил известность как виолончелист в 1945 -м, выиграв золотую медаль Третьего Всесоюзного конкурса музыкантов-исполнителей в Москве. В 1947 выиграл 1-ю премию на Всемирном фестивале молодёжи и студентов в Праге.
Благодаря международным контрактам и турам, Ростропович стал известен на Западе. На формирование его личности огромное влияние оказали три композитора: Сергей Прокофьев, Дмитрий Шостакович и Бенджамин Бриттен.
Это был талантливый, добрейший, позитивный и интеллигентный человек.
О них:
Гениальный виолончелист завоевал сердце примадонны Большого театра. Незабываемая пражская весна 1955-го стала весной их жизни! Галина Вишневская и Мстислав Ростропович стали мужем и женой через четыре дня после знакомства на фестивале в Праге и прожили долгую счастливую жизнь. От этой красивой любви родились две дочери Ольга и Елена.
Мстислав Леопольдович был трепетным, заботливым мужем и отцом. Жизнь приготовила им суровые испытания. В конце шестидесятых годов Александр Солженицын был исключен из Союза писателей.
Вишневская и Ростропович поддержали Солженицына, предложив ему проживать на своей даче, что стало одной из причин постоянного внимания и давления со стороны спецслужб
Вскоре гастроли Вишневской оказались под запретом, не разрешали выезжать за границу и записывать пластинки. Травля продолжалась пять лет и это стало причиной того, что Галина Павловна уговорила мужа уехать за границу.
В 1974 Мстислав Ростропович уехал на зарубежные гастроли, позже супруга отправилась вслед за ним вместе с дочерьми. Официально это было оформлено, как длительная заграничная командировка. На самом деле, возвращаться они не собирались.
Галина Вишневская и ее дочери Елена и Ольга
Семья жила во Франции, в США и в Великобритании. Когда в Союзе стало известно, что супруги купили квартиру в Париже - в 1978 году Указом Президиума Верховного Совета СССР Галина Вишневская и Мстислав Ростропович были лишены гражданства, почетных званий и наград.
Вскоре Ростропович был приглашен в США. Национальный симфонический оркестр предложил ему место главного дирижера. Семья переехала вслед за ним. Галина Павловна все время выступала на сценах лучших театров и написала книгу «Галина».
Книга «Галина»
Книга была издана в Вашингтоне в 1984-м и стала бестселлером, она обошла весь мир и только потом попала в Россию.
Вишневская о книге: «Эту книгу я писала не для советского читателя. Мне и в голову не приходило, что при моей жизни она может быть опубликована в России. Переделывать ее я не собираюсь, пусть все останется как было…
Вы думаете, я обо всем написала? Нет, далеко не обо всем. Если бы я написала обо всем, мне бы уже никто не поверил. У меня возникла потребность написать о наболевшем, о своей судьбе. Я должна была это сделать. И это помогло мне жить дальше».
Возвращение
В девяностых годах супруги вернулись на Родину, где вскоре им вернули все ордена и регалии, а так же советское гражданство. Но они отказались от гражданства.
На юбилее Галины Вишневской в Большом театре. Москва 2001
Летом 2006 Мстислав Леопольдович тяжело заболел, затем он перенес две операции в связи со злокачественной опухолью печени. Скончался в Москве 27 апреля 2007 года.
Галина Павловна пережила мужа на пять лет, она скончалась 11 декабря 2012, на 87-м году жизни в Москве.
Похоронены Галина Вишневская и Мстислав Ростропович рядом на Новодевичьем кладбище в Москве. На мраморном кресте строка из Евангелия: «Блаженны изгнанные правды ради». Слова, как нельзя лучше, подходят к биографии и Ростроповича, и Вишневской. Уникальный союз – творческий и семейный. Они снова вместе…
дамы-господа
Детство Галины Вишневской
Родным городом певицы является Ленинград. Галина была совсем маленькой девочкой, когда её родители развелись. Она оказалась у бабушки (матери отца) в городе Кронштадте, куда её отдали на воспитание.Война началась, когда ей было всего четырнадцать. Бабушка скончалась, не пережив блокады, и оставшаяся одна Галя была принята в местный отряд ПВО. В семнадцать лет девушка поступила на работу в дом культуры города Выборга, где трудилась помощником осветителя.
Галина Вишневская - Каста Дива
В 1943-ем году начала работать музыкальная школа. Там Галина училась петь. Когда блокаду сняли, девушку приняли в хор Театра оперетты. Очень скоро вокальные данные Вишневской были замечены, и она начала исполнять сольные партии. Чтобы совершенствовать вокал, Галина брала уроки. Ради подработки юная певица выступала в филармонии и на эстраде.
Начало карьеры певицы Галины Вишневской
В 1952-ом году Галина отправилась на организованный Большим театром Всесоюзный конкурс. При том что у неё отсутствовало классическое музыкальное образование, её пригласили в Большой в качестве стажёра. Там оперной певице сразу предложили в «Фиделио» исполнить партию Леоноры.Обладание не только вокальными, но ещё и актёрскими данными сделало её сразу любимицей публики. Вскоре она появилась в «Снегурочке» и в «Евгении Онегине». Прошло ещё немного времени, и Галина начала выходить на сцену в качестве исполнительницы главных партий в «Аиде», «Войне и мире», «Каменном Госте», «Лоэнгрине» и др.
Галина Вишневская - прима оперной сцены
Вишневская в пятидесятых-шестидесятых годах стала примой оперной сцены. С гастрольным турне в 1959-ом году она отправилась в Америку, а в 1962-ом году выступила в Лондоне, где впервые предстала в «Аиде». Отправившись в 1964-ом в Милан, Галина Павловна пела со сцены «Ла Скала».В 1966-ом году на экраны вышел фильм-опера с участием певицы. Он назывался «Катерина Измайлова». Музыку же к этому фильму написал Дмитрий Шостакович . Зрители смогли оценить не только голос Вишневской, она смогла раскрыться и как драматическая актриса.
Галина Вишневская в эмиграции
В конце шестидесятых годов семья Галины Павловны поддержала Александра Солженицына, который в тот период был исключён из Союза писателей. Это послужило причиной того, что о Вишневской прекратили писать в журналах и газетах, хотя она и продолжала петь со сцены Большого театра.Галина Вишневская - Ария Аиды
Вскоре её гастроли оказались под запретом, не разрешали выезжать за границу, а также записывать пластинки. Всё это стало причиной того, что Галина Павловна уговорила мужа уехать за границу. Это было весной 1974-го года. Сначала на зарубежные гастроли отправился Мстислав Ростропович, который был мужем певицы, позже Вишневская отправилась вслед за ним вместе с дочерьми. Официально это было оформлено, как длительная заграничная командировка. На самом же деле, возвращаться они не собирались. Семья жила во Франции, в США и в Великобритании.
Когда же в Союзе стало известно, что Вишневская с мужем купила квартиру в Париже, их лишили советского гражданства.
Спустя некоторое время Ростропович был приглашён в США. Национальный симфонический оркестр предложил ему место главного дирижёра. Семья переехала вслед за ним. Галина Павловна всё время выступала на сценах лучших театров. Только в середине восьмидесятых годов гениальная певица перестала выходить на сцену, закончив карьеру выступлением в «Гранд-опера» в Париже. Она занялась постановкой спектаклей, выступая в качестве режиссёра, преподавала, снималась в кино и писала мемуары.
Её книга вышла в Вашингтоне и была названа «Галина». В ней, в расчете на иностранного читателя, описывалась жизнь в Союзе, благодаря чему читатели, как выразилась Галина Павловна, могли понять, что же такое – Россия.
Возвращение Галины Вишневской на Родину
В девяностых годах Вишневская с мужем вернулась на Родину, где вскоре им вернули все ордена и регалии, а также советское гражданство. Тем не менее супруги отказались от гражданства.С 1993-го года певица работала в театра имени Чехова. В постановке «За зеркалом» она сыграла Екатерину II. Был у певицы и опыт съёмки в кино. Так, Галина Павловна снялась в главной роли в кинокартине «Катерина Измайлова» по одноименной опере Д. Д. Шостаковича.
Центр оперного пения Галины Вишневской
С 2002-го года певица стала руководителем Центра оперного пения. В 2007-м году Вишневская вновь сыграла в кино главную роль. На этот раз это была кинокартина «Александра», которую снял А. Сокуров. Известно, что режиссёр написал сценарий специально для Вишневской.Смерть Галины Вишневской
В декабре 2012-го года знаменитая оперная певица скончалась. Ей было восемьдесят шесть лет. Она умерла, как сказали врачи, по причине «естественного угасания».Личная жизнь: Галина Вишневская и Мстислав Ростропович
Георгий Вишневский стал первым мужем семнадцатилетней Галины. Спустя два месяца они расстались, но фамилию девушка не меняла, так и оставшись Вишневской. Её муж был морским офицером.Галина Вишневская и Мстислав Ростропович
Марк Рубин стал следующим мужем певицы. Их разница в возрасте составляла двадцать два года. В то время он работал в должности директора Ленинградского театра оперы. В 1945-ом году их двухмесячный ребёнок умер. Вскоре Галина заболела туберкулёзом. Муж настоял, чтобы она поехала в санаторий. Со временем болезнь удалось победить.
В 1955-ом году Мстислав Ростропович стал третьим мужем Галины Павловны. Они начали встречаться на фестивале молодёжи в Праге, а спустя время поженились. Через год у них появилась дочь Ольга, а ещё через два года певица родила вторую дочку, которой дали имя Елена. Вместе супруги прожили пятьдесят два года. Ростроповича не стало в 2007-ом году.
