Героический эпос средневековья общая характеристика. Особенности средневековых героических эпосов
Героический эпос
Вопрос о происхождении героического эпоса - один из сложных в литературоведческий науке - породил целый ряд различных теорий. Выделятся среди них две: ""традиционализм"" и "антитрадиционализм". Основы первой из них заложил французский медиевист Гастон Парис (1839-1901 гг.) в своей капитальной работе "Поэтическая история Карла Великого" (1865 г.). Теория Гастона Париса, получившая название "теории кантилен", сводится к следующим главным положениям. Первоосновой героического эпоса явились небольшие лирико-эпические песни-кантилены, широко распространенные в VIII в. Кантилены были непосредственным откликом на те или иные исторические события. В течение сотни лет кантилены существовали в. устной традиции, а с Х в. начинается процесс их слияния в крупные эпические поэмы. Эпос - продукт длительного коллективного творчества, высочайшее выражение духа народа. Поэтому единого творца эпической поэмы назвать невозможно, сама же запись поэм - процесс скорее механический, чем творческий,
Близкой к этой теории была точки зрения современника Гастона Париса Леона Готье, автора труда "Французский эпос" (1865 г.). Лишь в одной позиции ученые решительно расходились: Парис настаивал на национальных истоках французского героического эпоса, Готье говорил о его германских первоосновах. Крупнейшим "антитрадиционалистом" был ученик Гастона Париса Жозев Бедье (1864-1938 гг.). Бедье был позитивистом, в науке признавал лишь документальный факт и теорию Гастона Париса не мог принять уже потому, что никаких исторически засвидетельствованных сведений о существовании кантилен не сохранилось. Бедье отрицал положение о том, что эпос долгое время существовал в устной традиции, явившись итогом коллективного творчества. По мнению Бедье, эпос возник именно тогда, когда стал записываться. Начался этот процесс в середине XI в., достигнув своего расцвета в XII в. Именно в это время в Западной Европе было необычайно распространено паломничество, активно поощряемое церковью. Монахи, стремясь привлечь внимание к святым реликвиям своих монастырей, собирали о них легенды, предания. Этот материал и был использован бродячими певцами-сказителями - жонглерами, которые и создали объемные героические поэмы. Теория Бедье получила название "монастырско-жонглерской".
Позиции "традиционалистов" и "антитрадиционалистов"" в определенной степени сближал в своей теории о происхождении героического эпоса Александр Николаевич Веселовский. Суть его теории в следующем. Началом эпического творчества явились небольшие песни - лирико-эпические кантилены, рожденные как отклик на события, взволновавшие народное воображение. Спустя время отношение к событиям, излагаемым в песнях, становится спокойнее, острота эмоций утрачивается и тогда рождается эпическая песня. Проходит время, и песни, в том или ином отношении близкие друг другу, складываются в циклы. И наконец цикл превращается в эпическую поэму. Пока текст бытует в устной традиции, он - создание коллектива. На последней же стации формирования эпоса решающую роль играет отдельный автор. Запись поэм не механический акт, а глубоко творческий.
Основы теории Веселовского сохраняют свое значение и для современной науки (В. Жирмунский, Е. Мелетинский), которая также относит возникновение героического эпоса к VIII в., считая, что эпос есть создание как устного коллективного, так и письменно-индивидуального творчества. Корректируется лишь вопрос о первоосновах героического эпоса: ими принято считать исторические предания и богатейший арсенал образных средств архаического эпоса.
Начало формирования героического (или государственного) эпоса не случайно относят к VIII в. После падения Западной Римской империи (476 г.) в течение ряда веков происходил переход от рабовладельческих форм государственности к феодальным, а у народов Северной Европы - процесс окончательного разложения патриархально-родовых отношений. Качественные изменения, связанные с утверждением новой государственности, определенно дают о себе знать в VIII в. В 751 г. один из крупнейших феодалов Европы Пипин Короткий становится королем франков и основателем династии Каролингов. При сыне Пипина Короткого - Карле Великом (годы правления: 768-814) образуется огромное по территории государство, включающее в себя кельто-романско-германское население. В 80б г. папа коронует Карла титулом императора вновь возрожденной Великой Римской империи. В свою очередь Кара завершает христианизацию германских племен, а столицу империи г. Ахен стремится превратить в Афины. Становление нового государства было трудным не только из-за внутренних обстоятельств, но и из-за внешних, среди которых одно из главных мест занимала неутихающая война франков-христиан и арабов-мусульман. Так история властно вошла в жизнь средневекового человека. А сам героический эпос стал поэтическим отражением исторического сознания народа.
Обращенность к истории определяет решающие черты отличия эпоса героического от эпоса архаического, Центральные темы героического эпоса отражают важнейшие тенденции исторической жизни, появляется конкретный исторический» географический, этнический фон, устраняются мифологические и сказочные мотивировки. Правда истории теперь определяет правду эпоса.
У героических поэм, созданных разными народами Европы, много общего. Объясняется это тем, что художественному обобщению подверглась сходная историческая действительность; сама же эта действительность осмысливалась с точки зрения одинакового уровня исторического сознания. К тому же средством изображения служил художественный язык, имеющий общие корни в европейском фольклоре. Но вместе с тем в героическом эпосе каждого отдельного народа много неповторимых, национально-специфических черт.
Наиболее значительными из Героических поэм народов Западной Европы считаются: французская - "Песнь о Роланде", немецкая - "Песнь о нибелунгах", испанская - "Песнь о моем Сиде". Три эти великие поэмы позволяют судить об эволюции героического эпоса: "Песнь о нибелунгах" содержит целый ряд архаических черт, "Песнь о моем Сиде" являет эпос на его исходе, "Песнь о Роланде" - миг его высшей зрелости.
Французский героический эпос.
Эпическое творчество средневековых французов отличается редким богатством: только до нашего времени дошло около 100 поэм. Их принято делить на три цикла (или "жеста").
Цикл королевский.
Он повествует о мудром и славном короле Франции Карле Великом, о его верных рыцарях и коварных врагах.
Цикл Гильома де Оранжского (или "верного вассала").
Эти поэмы привязаны к событиям, происходившим после смерти Карла Великого, когда на троне оказался его сын Людовик Благочестивый. Теперь король изображен как человек слабый, нерешительный, неспособный управлять страной. Противопоставлен Людовику его верный вассал Гильом де Оранжский - истинный рыцарь, мужественный, деятельный, верная опора страны.
Цикл Доона де Майанса {или "баронский цикл").
Героические поэмы, входящие в этот цикл, связаны с событиями IX-XI вв. - временем заметного ослабления королевской власти во Франции. Король и феодалы находятся в состоянии неутихающей вражды. Причем воинственным феодалам противостоит король, вероломный и деспотичный, неизмеримо далекий по своим достоинствам от величавого Карла Великого.
Центральное место в королевском цикле занимает "Песнь о Роланде". Поэма дошла до нашего времени в нескольких рукописных списках, наиболее авторитетным из них считается "Оксфордский вариант", названный так по месту, где он был найден, - библиотеке Оксфордского университета. Запись датируется XII в., опубликована поэма впервые в 1837 г.
Изучая вопрос о происхождении поэмы, Александр Веселовский обратил внимание на следующий факт. В VIII в. французами была одержана громкая победа над маврами, которые в то время упорно продвигались в глубь Европы. Сражение произошло в 732 г. при Пуатье, возглавлял войско французов дед Карла Великого - Карл Мартелл. Спустя несколько десятилетий, в 778 г., уже сам Карл Великий отправился походом в Испанию, оккупированную арабами. Военная экспедиция оказалась крайне неудачной: Карл не только ничего не достиг, но, возвращаясь обратно, потерял один из лучших своих отрядов, который возглавлял маркграф Бретани. Трагедия произошла в Пиренеях, в Ронсевальском ущелье. Нападавшими были баски, коренные жители тех мест, к тому времени уже принявшие христианство. Таким образом, великая поэма отразила не громкую победу 732 г., а трагическое поражение 778 г. Веселовский замечал по этому поводу: "Не всякая история, не все исторически интересное должно было быть интересным, пригодным для эпической песни... между историей летописной и историей эпической обыкновенно нет ничего общего" 6 .
Трагедия, а не ликование победы, необходима эпосу. Необходима потому, что именно трагедия и определяет высоту героики поэмы. Героическое, по представлениям того времени, это неслыханное, невероятное, избыточное. Именно только в те моменты, когда жизнь и смерть как бы сходятся воедино, герой и может проявить свое невиданное величие, Роланда предает его отчим Гвенелон; и поступок предателя оправдания не знает. Но, согласно поэтике эпоса, смерть нужна Роланду - только благодаря ей он восходит на высшую ступень своей славы.
Но если судьба героя решается в трагическом ключе, то судьба истории - в свете поэтической идеализации. Так возникает вопрос о правде истории и правде эпоса, или специфике эпического историзма.
Эпос привязан к истории. Но в отличие от летописи он не стремится к передаче точных фактов, дат, судеб исторических лиц. Эпос не летопись. Эпос - история, созданная народным поэтическим гением. Эпос выстраивает свою модель истории. Он судит об истории по самому высокому счету, выражает ее высшие тенден¬ции, ее дух, ее конечный смысл. Эпос - история в свете ее героической идеализации. Важнейшее для эпоса - не сущее, а должное.
В яркой форме эти особенности отражены в "Песне о Ролан¬де". Героическая поэма французов, связанная с событиями исторической жизни VIII в., говорит не только о том, что действительно было тогда, но в еще большей степени о том, что должно было произойти.
Открывая поэму, мы узнаем, что Карл Великий освободил Испанию от мавров, "весь этот край до моря занял". Единственный оплот, оставшийся у мавров - город Сарагоса. Однако ничего подобного в исторической жизни VIII в. не было. Мавры господствовали на территории Испании. А сам поход 778 г. ничуть не поколебал их позиций. Оптимистический зачин поэмы закрепляется в ее финальных сценах: здесь рассказано о блистательной победе французов над маврами, о полном освобождении от "неверных" их последней твердыни - города Сарагосы. Поступательный ход истории неумолим. То, что представлялось народному певцу добрым, справедливым, высоким, должно утверждаться в жизни. А значит, героическая трагедия отдельных судеб не напрасна. За великим поражением следует величайшая победа.
В героической поэме образы делятся обычно на три группы. В центре - главный герой, его товарищи по оружию, король, выражающий интересы государства. Другая группа - плохие соотечественники: предатели, трусы, инициаторы смут и раздоров. И наконец враги: к ним относятся захватчики родной земли и иноверцы, очень часто эти качества совмещены в одном лице.
Эпический герой - это не характер, а тип, и его нельзя уравнять с историческим лицом, имя которого он носит. Более того, прототипа у эпического героя нет. Его образ, созданный усилиями многих певцов, обладает целым набором устойчивых чет. На определенном этапе эпического творчества эта поэтическая "модель" связывается с именем конкретного исторического лица, охраняя уже присущие ей качества. Несмотря на парадоксальность, относительно эпоса верно утверждение о "вторичности прототипа". Определяющее свойство эпического героя - исключительность. Все, чем он обычно наделен - сила, мужество, дерзость, строптивость, неистовство, самоуверенность, упрямство, - исключительно. Но эти черты - не знак личного, неповторимого, а общего, характерного. Проходит на миру и носит публичный характер и эмоциональная жизнь героя. Наконец, и задачи, решаемые героем, связаны с достижением целей, стоящих перед всем коллективом.
Но бывает, что исключительность героя достигает таких высот, что выходит за границы допустимого. Положительные, но исключительные по силе качества героя как бы выводят его за рамки сообщества, противопоставляют коллективу. Так намечается его трагическая вина. Нечто подобное и происходит с Роландом. Герой смел, но смел исключительно, следствием этого и являются его поступки, которые приводят к великим бедствиям. Карл Великий, поручая Роланду командовать арьергардом, предлагает ему взять "полвойска". Но Роланд решительно отказывается: враг ему не страшен, вполне достаточно и двадцати тысяч воинов. Когда же на арьергард надвигается несметная армия сарацин и еще не поздно дать знать об этом Карлу Великому - достаточно всего лишь затрубить в рог, Роланд решительно отказывается: "Позор и срам мне страшны - не кончина, отвагою - вот чем мы Карлу милы".
Отряд французов погибает не только потому, что их предал Гвенелон, но и потому, что слишком смел, слишком честолюбив был Роланд. В поэтическом сознании народа "вина" Роланда никак не отменяет величия его подвига. Роковая гибель Роланда воспринимается не только как национальное бедствие, но и как вселенская катастрофа. Скорбит и плачет сама природа: "Бушует буря, свищет ураган. Льет ливень, хлещет град крупней яйца".
Отметим, что в процессе развития эпоса менялась и главная черта героя. В ранних формах эпоса такой чертой была сила, затем на первый план выдвигалась смелость, мужество, как осознанная готовность свершить любой подвиг и если нужно - принять смерть. И наконец еще позже такой чертой становится мудрость, разумность, естественно, в сочетании с отвагой и мужеством. Не случайно, что в "Песнь о Роланде" в качестве более поздней вставки вводится образ Оливье, побратима Роланда: "Разумей Оливье, Роланд отважен, и доблестью один другому равен". Вступая в спор с Роландом, Оливье утверждает: "Быть смелым мало - быть разумным должно".
Главное и единственное призвание героя - его ратное, воинское дело. Личная жизнь для него исключена. У Роланда есть невеста Альда, бесконечно преданная ему. Не в силах перенести весть о смерти возлюбленного» Альда скончалась в те минуты, когда к ней пришло роковое известие. Сам же Роланд ни разу не вспоминает об Альде. Даже в предсмертные минуты ее имя не появилось на устах героя, а его последние слова и мысли были обращены к боевому мечу, к милой Франции, Карлу, Богу.
Долг верного вассального служения - вот смысл жизни героя. Но вассальная преданность состоятельна только тогда, когда служение отдельному лицу является служением коллективу, воинскому содружеству. Родине. Так понимает свей долг Роланд. В отличие от него Гвенелон служит Карлу Великому, но не служит Франции, ее общим интересам. Непомерное честолюбие толкает Гвенелона на не знающий прощения шаг - предательство.
В "Песне о Роланде", как и во многих других поэмах французского героического эпоса, одно из важнейших мест занимает образ Карла Великого. И этот образ не столько отражает характерные черты конкретного исторического лица, сколько воплощает народное представление о мудром государе, противостоящем врагам внешним и врагам внутренним, тем, кто сеет смуты и раздоры, Воплощая идею мудрой государственности. Карл величествен, мудр, строг, справедлив, он защищает слабых и беспощаден к предателям и врагам. Но образ Кала Великого отражает и реальные возможности королевской власти в условиях еще только формирующейся государственности. Поэтому Карл Великий часто скорее свидетель, комментатор событий, чем их реальный участник. Предчувствуя трагедию Роланда, он не может ее предотвратить. Наказать предателя Гвенелона - для него почти неразрешимая проблема; так сильны его противники феодалы. В трудные минуты жизни - а их у Карла так много - помощи он ждет только от Всевышнего: "Бог ради Карла чудо совершил и солнце в небесах остановил".
В значительной степени поэма отражает идеи христианства. Причем религиозные задачи теснейше слиты с задачами национально-патриотическими: мавры, с которыми французы ведут смертельную войну, не только враги "милой Франции", но и враги христианской церкви. Бог - помощник французов в их ратном деле, он советчик и руководитель Карла Великого. Сам же Карл владеет святой реликвией: острием копья, пронзившего распятого Христа. Видное место занимает в поэме образ архиепископа Турпина, объединяющего церковь и воинство. Одной рукой святой пастырь благословляет французов, другой - беспощадно разит копьем и мечом неверных сарацин.
Повествовательная структура и образные средства "Песни о Роланде" очень характерны для героического эпоса. Общее во всем господствует над индивидуальным, распространенное - над неповторимым. Преобладают постоянные эпитеты и формулы. Много повторов - они и замедляют действие, и говорят о типичности изображаемого. Господствует гипербола. Причем укруплено не отдельное, а весь мир предстает в масштабах грандиозных. Тон нетороплив и торжествен.
"Песнь о Роланде" - это и величественный реквием по павшим героям, и торжественный гимн во славу истории.
Немецкий героический эпос.
Центральной поэмой немецкого героического эпоса является "Песнь о нибелунгах". До нашего времени она дошла в 33 списках, позднейшие из которых датируются XIII в. Впервые опубликована в 1757 г. Героическая поэма немцев художественно осмысливает огромный пласт исторического материала. Древнейший его слой относится к V в. и связан с процессами великого переселения народов, с судьбами гуннов и их знаменитого предводителя Аттилы. Другой слой - трагические перипетии франкского государства, возникше¬го в V в. на развалинах Западной Римской империи и просуществовавшего долгих четыре столетия. И наконец - нравы и обычаи XI-XII вв., отражающие формирование куртуазности в среде европейского рыцарства: любовь по слухам, турниры, пышные празднества. Так сочетаются в поэме далекое и близкое, глубокая древность и день настоящий. Богата поэма и своими связями с поэтическими источниками: это эпические песни, вошедшие в "Старшую Эдду" и "Младшую Эдду", народная книга о роговом Зигфриде, немецкая средневековая поэзия, мотивы, восходящие к мифам и сказкам.
Поэма состоит из 39 авентюр (или песен) и распадается на две части, в каждой из которых есть доминирующий смысловой мотив. Первую часть поэмы (I-XIX авентюры) можно условно назвать "песней о сватовстве"; вторую (XX-XXIX авентюры) - "песней о мщении". Предполагают, что эти две эпические песни долгое время бытовали раздельно в устной традиции, а заем были сведены в единое произведение. Этим и следует объяснить, что некоторые из героев, носящие одно и то же имя, в каждой отдельной части поэмы олицетворяют разные эпические типы. (Кримхильда первой части - тип верной и любящей жены; второй - беспощадная мстительница; Хаген - сначала тип коварного вассала; потом - отважный, овеянный высокой героикой воин).
Поэма отличается стройным композиционным единством. Достигается оно не только последовательно проведенной цепью событий, но и единством тона поэмы. Уже ее первые строки пред¬сказывают грядущие беды: радость всегда идет рядом с горем и от начала веков "платится страданиями за счастье человек". Этот заглавный мотив не умолкает в эпическом повествовании, достигая высочайшего напряжения в финальных сценах: катастрофа, изображенная здесь, подобна гибели самого мира!
Первая часть поэмы развивается в русле известной поэтической модели "благородного сватовства". Начинается действие брачной поездкой героя. Доблестный рыцарь Зигфрид, полюбив по слухам сестру бургундских королей Кримхильду, прибывает из Нидерландов в Вормс. Король Гунтер готов отдать в жены Зигфриду свою сестру, но при условии: будущий зять должен помочь самому Гунтеру добыть невесту - исландскую богатыршу Брюнхильду ("задача в ответ на сватовство"). Зигфрид соглашается с условиями Гунтера. Воспользовавшись плащом-невидимкой, Зигфрид под видом Гунтера побеждает Брюнхильду на состязаниях, а затем и укрощает богатыршу на брачном ложе ("брачное состязание, "брачный поединок", "укрощение невесты"). Зигфрид получает в жены Кримхильду, а Брюнхильда становится женой Гунтера. Проходит десять лет. Гунтер приглашает в гости сестру и Зигфрида. В Вормсе королевы ссорятся. Кримхильда, отстаивая первенство Зигфрида перед Гунтером, открывает Брюнхильде тайну ее обманного сватовства. Верный вассал Гунтера Хаген, полагая, что честь его короля запятнана, коварно убивает Зигфрида ("обман при сватовстве и последующая месть").
Центральным героем первой части поэмы является Зигфрид. В героический эпос он пришел из сказочных чудес: это он, Зигфрид, истребил в бою "семь сотен нибелунгов", став владельцем дивного клада; он победил волшебника карлика Альбриха, завладев его плащом-невидимкой; он, наконец, поразил своим мечом страшно¬го дракона, искупался в его крови и стал неуязвим. И лишь одно-единственное место на спине героя, куда упад листок липы, осталось незащищенным. Королевич Зигфрид - обобщенный образ эпического богатыря, воплощающий народные представления о доблестях истинного воина: "Досель еще не видел мир бойца, его сильней".
Сцены, повествующие о предсмертных минутах Зигфрида, - высшие мгновенья его героической судьбы. Но не потому, что именно в это время он совершает невероятные подвиги, как, к примеру, Роланд. Зигфрид - безвинная жертва. Он благородно доверился Хагену, как наивно доверилось последнему Кримхильда, вышив на одежде мужа крестик, который указывал единственное уязвимое место на его теле. Хаген уверял Кримхильду, что будет это место защищать, а коварно поступил наоборот. Негодность Хагена и должна обнажить благородство Зигфрида. Славный герой лишается сил не только от смертельной раны, окрасившей кровью зеленый ковер травы, но и от "тоски и боли". Хаген жестоко попирает святые для народа принципы общежития. Зигфрида он убивает коварно, в спину, нарушая данную ранее Зигфриду же клятву верности. Он убивает гостя, убивает родича своих королей.
В первой части поэмы Кримхильда изображена сначала как любящая жена, затем как вдова, тринадцать лет оплакивающая безвременную смерть мужа. Обиду и кручину в сердце Кримхильда переносит чуть ли не с христианским смирением. И хотя ока и помышляет о мести, но откладывает ее на неопределенный срок. Свое отношение к убийце Хагену м его покровителю Гунтеру Кримхильда выражает как стоическая мученица: "Три с половиной года не сказала Кримхильда ни единого слова Гунтеру, им разу не подняла глаз на Хагена". Во второй части поэмы амплуа Кримхильды заметно меняется. Теперь единственная цель героини - беспощадная месть. Осуществлять свой замысел она начинает издалека. Кримхильда дает согласие стать женой могущественного короля гуннов Этцеля, живет в его владениях долгих тринадцать лет и только затем приглашает бургундов в гости. Страшный кровавый пир, устроенный Кримхильдой, уносит сотни жизней, погибают братья Кримхильды, ее малолетний сын, рожденный от Этцеля, Хаген. Если в архаическом эпосе непомерная жестокость героя не получала моральной оценки, то в героическом эпосе эта оценка присутствует. Старый воин Хильденбрант карает коварную мстительницу. Смерть Кримхильды - это и веление самой судьбы: деяниями своими подписала мстительница себе смертный приговор.
Центральный герой поэмы и Хаген. В первой части повествования - это верный вассал. Однако верное, но бездумное служение Хагена лишено высокой героики. Преследуя единственную цель - во всем служить своему сюзерену, Хаген убежден, что ему позволено все: коварство, обман, предательство. Вассальное служение Хагена - недолжное служение. Во второй части поэмы эту мысль иллюстрирует судьба благородного рыцаря Рюдегера. Вассал Этцеля, он был послан своим королем сватом к Кримхильде. И тогда Рюдегер поклялся безотказно служить будущей королеве. Эта вассальная Клятва становится роковой. Позже, когда Кримхильда осуществляет свой кровавый план мщения, Рюдегер вынужден насмерть сражаться с бургундами, родственниками Жениха своей дочери. И погибает Рюдегер от меча, который некогда в знак дружбы сам подарил бургундам.
Сам же Хаген во второй части Поэмы выступает уже в ином амплуа. Отважный и могучий воин, он предчувствует свою трагическую судьбу, но исполняет он ее с невиданным мужеством и достоинством. Теперь уже Хаген становится жертвой коварства и обмана; погиб он от того же оружия, которое использовал его "двойник" в первой части поэмы.
В немецком героическом эпосе еще нет темы единой родины. А сами герои еще не вышли в своих делах и помыслах за рамки семейных, родовых, племенных интересов. Но это не только не лишает поэму общечеловеческого звучания, а как бы усиливает его.
Мир, изображенный в поэме, грандиозен, величествен и трагичен. Благодарный читатель поэмы немецкий поэт Генрих Гейне писал об этом мире так: «"Песнь о нибелунгах" исполнена громадной, могучей силы... Здесь и там из расселин выглядывают красные цветы, точно капли крови, или длинный плюш спадает вниз, как зеленые слезы. Об исполинских страстях, сталкивающихся в этой поэме, вы, маленькие добронравные людишки, еще меньше можете иметь понятия... Нет такой высокой башни, нет такого твердого камня, как злой Хаген и мстительная Кримхильда» 7 .
Иной по тону является немецкая поэма "Кудруна". Вильгельм Гримм в свое время заметил, что если "Песнь о нибелунгах" может быть названа немецкой "Илиадой", то "Кудруна" - немецкой "Одиссеей". Предполагают, что записана поэма была в первой трети XIII в.; издана впервые в 1820 т.
Основная идея поэмы выражена в мотиве, близком к христианской заповеди: "Никто за зло не должен платить другому злом".
Фабула развивается по типу фольклорного мотива: "Добывание невесты и препятствия на этом пути". В первой части поэмы эта тема раскрыта на примере судьбы будущей матери Кудруны, королевской дочери Хильды, которая проявляет исключительную силу воли, отстаивая свое право стать женой любимого Хегеля. Сама Кудруна будет обручена со славным рыцарем Хервигом. Однако в его отсутствие девушку похищает другой искатель ее руки - Хартмут. Долгих тринадцать лет проводит Кудруна в плену и, несмотря на все тяготы жизни, проявляет стойкость, силу духа, сохраняя че¬ловеческое достоинство. Освобожденная наконец из неволи и соединившая свою жизнь с любимым Хервигом, Кудруна не мстит своим обидчикам. Она не ожесточается, как Кримхильда, а во всем проявляет доброту и милосердие. Поэма завершается благополучно: миром, согласием, достойно завоеванным счастьем: сразу четыре пары вступают в радостный брачный союз. Однако примиряющий финал поэмы свидетельствовал о том, что эпос утрачивал свою высокую героику, приближаясь к обыденному, повседневному уровню. Отчетливо проявилась эта тенденция в испанской поэме "Песнь о моем Сиде".
Испанский героический эпос.
"Песнь о моем Сиде" - крупнейший памятник испанского героического эпоса - была создана в середине XII в., до нашего времени дошла в рукописи XIV в., впервые опубликована в 1779 г. "Песнь" отражает важнейшие тенденции исторической жизни Испании. В 711 г. арабы (мавры) вторглись на Пиренейский полуостров и в течение нескольких лет оккупировали почти всю его территорию, создав на ней государство Кордовский эмират. Коренные жители не мирились с завоевателями, и вскоре начинается обратное отвоевание страны - реконкиста. Продолжалась она - то разгораясь, то утихая - долгие восемь веков. Особенно высокого накала реконкиста достигла в конце XI-XII вв. В это время на территории нынешней Испании уже существовали четыре христианских государства, среди которых выделялась Кастилия, ставшая объединяющим центром освободительной борьбы. Выдвинула реконкиста и ряд способных военачальников, в том числе и крупного феодала из знатного рода Руй Диаса Бивард (1040-1099гг.), прозванного маврами Сид (господин). С этим именем и связан герой поэмы, который изображен, однако, как человек скромного происхождения. В поэме сделан акцент на том, что и славу, и богатство, и признание короля Сид приобретает благодаря своим личным качествам. Сид - человек истиной чести и доблести. Он верный вассал, но не безгласный. Поссорившись с королем, Сид пытается вернуть его расположение, не роняя при этом своего достоинства. Он готов служить, но не согласен поклоняться. Поэма отстаивает идеи равноправного союза вассала и короля.
Эпическому герою противопоставлены его зятья - инфанты де Каррион. Обычно "плохие соотечественники" были наделены эпическим величием, как, к примеру, Гвенелон в "Песне о Роланде". Инфанты же изображены как мелкие и ничтожные людишки. Характерна сцена со львом. Если инфанты смертельно струсили, увидев могучего зверя, то уже в свою очередь лев, увидев Сида, ""устыдился, поник головой, перестал рычать". Недалекие и трусливые, инфанты блекнут рядом с могучим Сидом. Завидуя славе Сида и не смея ему чем-то досадить, они издеваются над своими женами, дочерьми Сида: жестоко избивают их и оставляют на произвол судьбы в глухом лесу. Лишь счастливый случай помогает спастись безвинным жертвам.
Однако есть в образе Сида и такое, что не характерно для эпического героя типа Роланда. Сид - не исключительный богатырь, а воинское дело - не единственный удел его жизни. Сид не только рыцарь, но и отличный семьянин, верный муж и любящий отец. Он заботится не только о своем войске, во и о семье, о близких. Большое место занимает в поэме описание дел и хлопот Сида, связанных с первым браком его дочерей. Сиду важна не только воинская слава, но и добыча. Сид знает цену деньгам. Добывая их, он не прочь и схитрить. Так, к примеру, он закладывает под большой залог ростовщикам ящик с песком, уверяя, что в нем бесценные драгоценности. При этом не забывает попросить у одураченных за эту "услугу" на чулки.
Героический пафос поэмы приглушен не только новыми чертами эпического героя. В поэме нет грандиозных катастроф. В финале Сид не погибает. Герой благополучно достигает поставленной цели, и оружие его - не месть, а справедливый суд, честный поединок. Нетороплива, величественна поступь поэмы; уверенно ведет она к счастливому земному торжеству героя.
Эпос южных славян.
К XIV в. эпическое творчество народов Западной Европы приходит к концу. Единственное исключение из этого правила - эпос южных славян: народов Югославии, болгар. Их эпические песни, возникнув еще в период Раннего средневековья, бытовали в устной традиции до XIX в., а первые записи были сделаны в XVI столетии.
В основе эпического творчества южных славян - центральная проблема их исторической жизни: героическая борьба с турецким игом. Наиболее полное выражение эта тема получила в двух сводах эпических песен: "косовском цикле" и цикле о Марко Королевиче.
Первый цикл поэтически осмысливает одно конкретное, но решающее событие в истории борьбы славян с турками. Речь идет о битве при Косовом поле, состоявшейся 15 июня 1389 г. Битва имела самые трагические последствия для южных славян: разгром армии сербов, при этом погиб предводитель сербов князь Лазарь, турки окончательно утвердили свое господство на Балканском полуострове. В поэтической интерпретации народных певцов битва эта стала символом трагической утраты близких, свободы, Родины. Сам ход этой битвы в песнях подробно не освещается. Гораздо обстоятельнее говорится о том, что предшествовало битве (предчувствия, предсказания, роковые сны), и то, что за ней последовало (оплакивание поражения, скорбь по павшим героям).
Поэтическая история в этом цикле довольно близка к истории реальной. В эпических песнях почти нет фантастических мотивов, заметно приглушена гипербола. Главный герой Милош Обилич - не исключительный воитель. Это крестьянский сын, один из многих представителей сербского народа. Да и главный подвиг Милоша - убийство турецкого султана в его собственном шатре - факт исторически достоверный.
В Эпических песнях "косовского цикла" выведена традиционная фигура "плохого соотечественника". Таким изображен Вук Бранкович. олицетворяющий губительность феодального эгоизма и своеволия. Однако традиционный мотив соперничества хорошего (Милош) и плохого (Вук) героев отсутствует. Песни "косовского цикла" пронизаны глубоким лирическим чувством: трагедия национальная представлена в них в неразрывном единстве с трагедией отдельных судеб.
Характерна в этом отношении песня "Девушка с Косова поля" В песне рассказано, как девушка ищет на поле брани, усеянном окровавленными телами лучших воинов, своего жениха Топлица Милана и сватов Ивана Косанчича и Милоша. Все трое погибли. И причитает, и рыдает по павшим девушка. И знает она, что не видать ей больше счастья. И столь велико ее горе, что даже зеленая ветка засыхает, стоит лишь к ней прикоснуться несчастной.
Свои особенности имеет цикл о Королевиче Марко. Песни здесь не группируются вокруг конкретного события. История борьбы славян с турками представлена здесь в многовековом развороте, а в центре цикла - конкретный герой, правда, прожил он, по эпическим масштабам, "мало, триста лет, не более".
Исторический Марко был владельцем небольшого удела и служил туркам. Предполагают, что во владениях Марко отношение к крестьянам было относительно гуманным. Отсюда и добрая молва о нем в народной памяти. Песен, специально посвященных Марко, сравнительно немного, но зато как участник событий он предстает в более чем двухстах сюжетах. Марко органично сочетает в себе черты, присущие человеку высшей знати и крестьянству. Марко - сын царя Вукашина, но быт, который окружает героя, часто типично крестьянский Марко героичен, справедлив, честен, но он может быть и вероломным, и жестоким. Он отлично знает воинское дело, но может заниматься и крестьянским трудом. Жизнь Марко Королевича прослеживается в песнях со дня его рождения до смертного часа. И представлена эта жизнь в свете и высокой героики, и обычных житейских дел. Так судьба эпического героя отразила в себе судьбы его народа.
Ранний эпос западноевропейской литературы соединил в себе христианские и языческие мотивы. Он формировался в период разложения родового строя и становления феодальных отношений, когда на смену язычеству пришло христианское учение. Принятие христианства не только способствовало процессу централизации стран, но и взаимодействию народностей и культур.
Кельтские сказания легли в основу средневековых рыцарских романов о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, они явились источником, из которого черпали вдохновение и сюжеты своих произведений поэты последующих веков.
В истории развития западноевропейского эпоса выделяются два этапа: эпос периода разложения родового строя, или архаический (англосаксонский - «Беовульф», кельтские саги, древнескандинавские эпические песни - «Старшая Эдда», исландские саги), и эпос периода феодальной эпохи, или героический (французский - «Песнь о Роланде», испанский - «Песнь о Сиде», немецкий - «Песнь о Нибелунгах»).
В архаическом эпосе сохраняется связь с архаическими ритуалами и мифами, культами языческих богов и мифами о тотемических первопредках, богах-демиургах или культурных героях. Герой принадлежит всеобъемлющему единству рода и делает выбор в пользу рода. Для этих эпических памятников характерна краткость, формульность стиля, выражающаяся в варьировании одних художественных тропов. Кроме того, единая эпическая картина возникает путем объединения отдельных саг или песен, сами же эпические памятники сложились в лаконичной форме, их сюжет группируется вокруг одной эпической ситуации, редко объединяя несколько эпизодов. Исключение составляет «Беовульф», имеющий, завершенную двучастную композицию и воссоздающий в одном произведении целостную эпическую картину. Архаический эпос раннего европейского Средневековья сложился как в стихотворной, так в прозаической (исландские саги) и в стихотворно-прозаической формах (кельтский эпос).
Персонажи, восходящие к историческим прототипам (Кухулин, Конхобар, Гуннар, Атли), наделяются фантастическими чертами, почерпнутыми из архаической мифологии. Нередко архаические эпосы представлены отдельными эпическими произведениями (песнями, сагами), не соединенными в единое эпическое полотно. В частности, в Ирландии такие объединения саг создаются уже в период их записи, в начале Зрелого Средневековья. Архаические эпосы в незначительной степени, эпизодически несут на себе печать двоеверия, например, упоминание «сына заблуждения» в «Плавании Брана, сына Фебала». Архаические эпосы отражают идеалы и ценности эпохи родового строя: так, Кухулин, жертвуя своей безопасностью, делает выбор в пользу рода, а прощаясь с жизнью, называет имя столицы Эмайн, а не супруги или сына.
В отличие от архаического эпоса, где воспевался героизм людей, борющихся за интересы своего рода и племени, иногда против ущемления своей чести, в героическом эпосе воспет герой, сражающийся за целость и независимость своего государства. Его противники - как иноземные завоеватели, так и буйствующие феодалы, наносящие своим узким эгоизмом большой ущерб общегосударственному делу. В этом эпосе меньше фантастики, почти отсутствуют мифологические элементы, на место которых становятся элементы христианской религиозности. По форме он имеет характер больших эпических поэм или циклов малых песен, объединенных личностью героя либо важным историческим событием.
Главное в этом эпосе - его народность, которая не сразу осознается, так как в конкретной обстановке расцвета Средневековья герой эпического произведения выступает нередко в облике воина-рыцаря, охваченного религиозным энтузиазмом, или близкого родственника, или помощника короля, а не человека из народа. Изображая в качестве героев эпоса королей, их помощников, рыцарей, народ, по словам Гегеля, делал это "не из предпочтения знатных лиц, а из стремления дать изображение полной свободы в желаниях и действиях, которая оказывается реализованной в представлении о царственности". Также и религиозная восторженность, часто присущая герою, не противоречила его народности, поскольку и народ придавал в то время своей борьбе против феодалов характер религиозного движения. Народность героев в эпосе в период расцвета Средневековья - в их самоотверженной борьбе за общенародное дело, в их необычайном патриотическом воодушевлении при защите родины, с именем которой на устах они иногда погибали, борясь против иноземных поработителей и изменнических действий анархиствующих феодалов.
3. «Старшая Эдда» и «Младшая Эдда». Скандинавские боги и герои.
Песня о богах и героях, условно объединяемые названием "Старшая Эдда" сохранились в рукописи, которая датируется второй половиной XIII века. Неизвестно, была ли эта рукопись первой либо у нее были какие-то предшественники. Существуют, кроме того, некоторые другие записи песен, также причисляемых к эддическим. Неизвестна и история самих песен, и на этот счет выдвигались самые различные точки зрения и противоречащие одна другой теории (Легенда приписывает авторство исландскому ученому Сэмунду Мудрому. Однако нет сомнений в том, что песни возникли намного раньше и в течение столетий передавались в устной традиции ). Диапазон в датировке песен нередко достигает нескольких столетий. Не все песни возникли в Исландии: среди них имеются песни, восходящие к южногерманским прототипам; в "Эдде" встречаются мотивы и персонажи, знакомые по англосаксонскому эпосу; немало было, видимо, принесено из других скандинавских стран. Можно полагать, что, по крайней мере, часть песен возникла намного раньше, еще в бесписьменный период.
Перед нами - эпос, но эпос очень своеобразный. Это своеобразие не может не броситься в глаза при чтении "Старшей Эдды" после "Беовульфа". Вместо пространной, неторопливо текущей эпопеи здесь перед нами - динамичная и сжатая песнь, в немногих словах или строфах излагающая судьбы героев или богов, их речи и поступки.
Эддические песни не составляют связного единства, и ясно, что до нас дошла лишь часть их. Отдельные песни кажутся версиями одного произведения; так, в песнях о Хельги, об Атли, Сигурде и Гудрун один и тот же сюжет трактуется по-разному. "Речи Атли" иногда истолковывают как позднейшую расширенную переработку более древней "Песни об Атли".
В целом же все эддические песни подразделяются на песни о богах и песни о героях. Песни о богах содержат богатейший материал по мифологии, это наш важнейший источник для познания скандинавского язычества (правда, в очень поздней, так сказать, "посмертной" его версии).
Художественное и культурно-историческое значение "Старшей Эдды" огромно. Она занимает одно из почетных мест в мировой литературе. Образы эддических песен наряду с образами саг поддерживали исландцев на всем протяжении их нелегкой истории, в особенности в тот период, когда этот маленький народ, лишенный национальной независимости, был почти обречен на вымирание и в результате чужеземной эксплуатации, и от голода и эпидемий. Память о героическом и легендарном прошлом давала исландцам силы продержаться и не погибнуть.
Младшая Эдда (Сноррова Эдда, Эдда в Прозе или просто Эдда) - произведение средневекового исландского писателя Снорри Стурлусона, написанное в 1222-1225 годах и задуманное как учебник скальдической поэзии. Состоит из четырех частей, содержащих большое количество цитат из древних поэм, основанных на сюжетах из германо-скандинавской мифологии.
Начинается Эдда с эвгемеристического пролога и трех отдельных книг: Gylfaginning (ок. 20000 слов), Skáldskaparmál (ок. 50000 слов) и Háttatal (ок. 20000 слов). Эдда сохранилась в семи различных манускриптах, датируемых от 1300 до 1600 года, с независимым друг от друга текстовым содержанием.
Целью произведения было донести до современных Снорри читателей всю утонченность аллитерационных стихов и уловить значения слов, скрытых под множеством кеннингов.
Изначально Младшая Эдда была известна просто как Эдда, но позже получила свое название, чтобы отличать ее от Старшей Эдды. Со Старшей Эддой Младшую связывает множество стихов, цитируемых обеими.
Скандинавская мифология:
Создание мира: изначально существовало две бездны - льда и огня. По какой-то причине они смешались, и из получившегося инея возникло первое существо - Имир, великан. После появляется Один с братьями, убивают Имира и создают из его останков мир.
По мнению древних скандинавов мир - ясень Иггдрасиль. Его ветви - мир Асгард, где живут боги, ствол - мир Мидгард, где живут люди, корни - мир Утгард, царство нечисти и мертвых, погибших неправильной смертью.
В Асгарде живут боги (не всесильны, смертны). В этот мир могут попасть только души героически погибших людей.
В Утгарде живет хозяйка царства мертвых - Хель.
Появление людей: боги нашли на берегу два куска дерева - ясеня и ольхи и вдохнули в них жизнь. Так появились первые мужчина и женщина - Аск и Элебла.
Падение мира: боги знают, что мир ждет конец, но не знают, когда это произойдет, ибо миром правит Судьба. В "пророчестве Вольвы" Один приходит к прорицательнице Вольве и она ему рассказывает прошлое и будущее. В будущем она предрекает день падения мира - Рагнарек. В этот день мировой волк Фенрир убьет Одина, а змей Ермунгард нападет на людей. Хель поведет великанов, мертвецов на богов и людей. После мир сгорит, его останки смоет вода и начнется новый жизненный цикл.
Боги Асгарда делятся на Асов и Ванов. (Асы - основная группа богов во главе с Одином, которые любили, сражались и умирали, поскольку, подобно людям, не обладали бессмертием. Эти боги противопоставляются ванам (богам плодородия), великанам (етунам), карликам (цвергам), а также женским божествам - дисам, норнам и валькириям. Ваны - группа богов плодородия. Жили они в Ванахейме, далеко от Асгарда, обители богов-асов. Ваны обладали даром предвидения, пророчества, а также владели искусством колдовства. Им приписывались кровосмесительные связи между братьями и сестрами. К ванам относили Ньерда и его потомство - Фрейра и Фрейю.)
Один - Первый среди асов, Один бог поэзии, мудрости, войны и смерти.
Тор - Тор бог грома и один из самых мощных богов. Тор был также покровителем земледелия. Следовательно, он был самым любимым и уважаемым из богов. Тор представитель порядка, закона и стабильности.
Фригг - Как жена Одина, Фригг является первой среди богинь Асгарда. Она является покровительнецей брака и материнства, к ней взывают женщины во время родов.
Локи - Бог огня, создатель троллей. Он непредсказуем, и представляет собой противоположность фиксированному порядку. Он умен и хитер, также может менять обличия.
Герои:
Гюльви, Гюльфи - легендарный шведский конунг, услышавший рассказы Гифеон об асах и отправившийся на их поиски; после долгих странствий в награду за своё рвение получил возможность поговорить с тремя асами (Высоким, Равновысоким и Третьим), ответившими на его вопросы о происхождении, устройстве и судьбах мироздания. Ганглери - имя, которым назвался конунг Гюльфи, принятый для беседы асами.
Гроа - волшебница, жена знаменитого героя Аурвандиля, лечила Тора после поединка с Грунгниром.
Виолектрина - явилась Тору перед его побегом.
Вольсунг - сын короля франов Рерира, данный ему асами.
Кримхильда - супруга Зигфрида.
Манн - первый человек, прародитель германских племён.
Нибелунги - потомки цверга, собравшего неисчислимые сокровища, и все владельцы этого клада, несущего на себе проклятье.
Зигфрид (Сигурд)
Хаддинг - герой-воин и волшебник, пользовавшийся особым покровительством Одина.
Хёгни (Хаген) - герой - убийца Зигфрида (Сигурда), затопивший в Рейне клад Нибелунгов.
Хельги - герой, совершивший множество подвигов.
Аск - первый на земле мужчина, которого асы сделали из ясеня.
Эмбла - первая на земле женщина, сделанная асами из ивы (по другим данным - из ольхи).
4. Немецкий героический эпос. «Песнь о нибелунгах».
«Песнь о Нибелунгах» написанная около 1200 года – крупнейший и древнейший памятник немецкого народного героического эпоса. Сохранилось 33 рукописи, представляющие текст в трех редакциях.
В основе «Песни о Нибелунгах» лежат древние немецкие сказания, восходящие к событиям периода варварских нашествий. Исторические факты, к которым восходит поэма – это события 5 века, в том числе гибель Бургундского царства, разрушенного в 437 году гуннами. Эти события так же упоминаются в Старшей Эдде.
Текст “Песни” состоит из 2400 строф, в каждой из которых содержится по четыре парно рифмующихся строки (т.н. “нибелунгова строфа”), и разбит на 20 песен.
По содержанию поэма распадается на две части. В первой из них (1 - 10 песни) описывается история германского героя Зигфрида, его женитьба на Кримхильде и вероломное убийство Зигфрида. В песнях с 10 по 20 речь идет о мести Кримхильды за убитого супруга и о гибели Бургундского царства.
Одним из персонажей наиболее привлекающих исследователей является Кримхильда. Она вступает в действие нежной юной девушкой, не проявляющей особой жизненной инициативы. Она хороша собой, но её красота, этот прекрасный атрибут, не представляет собой ничего из рядя вон выходящего. Однако в более зрелом возрасте она добивается смерти братьев и собственноручно обезглавливает родного дядю. Сошла ли она с ума или изначально была жестокой? Была ли это месть за мужа или жажда получения сокровища? В «Эдде» Кримхильде соответствует Гудрун, и её жестокости тоже можно поразиться – она приготавливает трапезу из мяса собственных детей. В исследованиях образа Кримхильды центральную роль часто играет тема сокровища. Вновь и вновь обсуждается вопрос о том, что побуждало Кримхильду к действию, желание завладеть сокровищем или стремление отомстить за Зигфрида, и какой из двух мотивов древнее. В. Шредер подчиняет тему сокровища идее мести, усматривая важность «золота Рейна» не в богатстве, а в его символической ценности для Кримхильды и мотив сокровища неотделим от мотива мести. Кримхильда - никудышная мать, алчная, дьяволица, не женщина, даже не человек. Но она также - трагическая героиня, утратившая мужа и честь, примерная мстительница.
Зигфрид - идеальный герой «Песни о Нибелунгах». Королевич с Нижнего Рейна, сын нидерландского короля Зигмунда и королевы Зиглинды, победитель нибелунгов, овладевший их кладом - золотом Рейна, наделен всеми рыцарскими достоинствами. Он благороден, храбр, учтив. Долг и честь для него превыше всего. Авторы «Песни о Нибелунгах» подчеркивают его необыкновенную привлекательность и физическую мощь. Само его имя, состоящее ив двух частей (Sieg - победа, Fried - мир), - выражает национальное немецкое самосознание в пору средневековых распрей. Несмотря на свой юный возраст, он побывал во многих странах, стяжав славу отвагою и мощью. Зигфрид наделен могучей волей к жизни, крепкой верой в себя и вместе с тем он живет страстями, которые пробуждаются в нем властью туманных видений и смутных мечтаний. В образе Зигфрида сочетаются архаические черты героя мифов и сказок с манерами поведения рыцаря-феодала, честолюбивого и задиристого. Обиженный поначалу недостаточно дружеским приемом, он дерзит и грозит королю бургундов, посягая на его жизнь и трон. Вскоре смиряется, вспомнив о цели своего приезда. Характерно, что королевич беспрекословно служит королю Гунтеру, не стыдясь стать его вассалом. В этом сказывается не только желание заполучить в супруги Кримхильду, но и пафос верного служения сюзерену, неизменно присущий средневековому героическому эпосу.
Все герои «Песни о Нибелунгах глубоко трагичны. Трагична судьба Кримхильды, счастье которой разрушают Гунтер, Брюнхильда и Хаген. Трагична судьба бургундских королей, погибающих на чужбине, а также ряда других персонажей поэмы.
В «Песни о Нибелунгах» мы находим правдивую картину злодеяний феодального мира, предстающего перед читателем как некое мрачное разрушительное начало, а также осуждение этих столь обычных для феодализма злодеяний. И в этом прежде всего проявляется народность немецкой поэмы, тесно связанной с традициями немецкого былевого эпоса.
5. Французский героический эпос. "Песнь о Роланде"
Из всех национальных эпосов феодального средневековья наиболее цветущим и разнообразным является эпос французский. Он дошел до нас в виде поэм (общим числом около 90), из которых древнейшие сохранились в записях XII века, а наиболее поздние относятся к XIV веку Поэмы эти именуются "жестами" (от французского "chansons de geste", что буквально значит "песни о деяниях" или "песни о подвигах"). Они имеют различный объем - от 1000 до 2000 стихов - и состоят из неравной длины (от 5 до 40 стихов) строф или "тирад", называемых также "лэссами" (laisses). Строки связаны между собой ассонансами, которые позднее, начиная с XIII века, сменяются точными рифмами. Поэмы эти предназначались для пения (или, точнее, декламации нараспев). Исполнителями этих поэм, а нередко и составителями их были жонглеры - странствующие певцы и музыканты.
Три темы составляют основное содержание французского эпоса:
1) оборона родины от внешних врагов - мавров (или сарацин), норманнов, саксов и т. д.;
2) верная служба королю, охрана его прав и искоренение изменников;
3) кровавые феодальные распри.
Из всего французского эпоса вообще самой замечательной является «Песнь о Роланде», поэма, имевшая европейский резонанс и представляющая собой одну из вершин средневековой поэзии.
Поэма повествует о героической гибели графа Роланда, племянника Карла Великого, во время битвы с маврами в Ронсевальском ущелье, о предательстве отчима Роланда, Ганелона, которое явилось причиной этой катастрофы, и о мести Карла Великого за гибель Роланда и двенадцати пэров.
«Песнь о Роланде» возникла около 1100 г., незадолго до первого крестового похода. Неизвестный автор был не лишен некоторой образованности (в объеме, доступном многим жонглерам того времени) и, без сомнения, вложил в переработку старых песен на ту же тему, как в сюжетном, так и в стилистическом отношении, немало своего; но главная его заслуга состоит не в этих добавлениях, а именно в том, что он сохранил глубокий смысл и выразительность старинного героического предания и, связав его мысли с живой современностью, нашел для их выражения блестящую художественную форму.
Идейный замысел сказания о Роланде выясняется из сопоставления «Песни о Роланде» с теми историческими фактами, которые лежат в основе этого предания. В 778 г. Карл Великий вмешался во внутренние раздоры испанских мавров, согласившись помочь одному из мусульманских царей против другого. Перейдя Пиренеи, Карл взял несколько городов и осадил Сарагосу, но, простояв под ее стенами несколько недель, должен был ни с чем вернуться во Францию. Когда он возвращался назад через Пиренеи, баски, раздраженные прохождением через их поля и села чужих войск, устроили в Ронсевальском ущелье засаду и, напав на арьергард французов, перебили многих из них; по словам историографа Карла Великого Эгинхарда, в числе других знатных лиц погиб «Хруотланд, маркграф Бретани». После этого, добавляет Эгинхард, баски разбежались, и покарать их не удалось.
Непродолжительная и безрезультатная экспедиция в северную Испанию, не имевшая никакого отношения к религиозной борьбе и закончившаяся не особенно значительной, но все же досадной военной неудачей, была превращена певцами-сказителями в картину семилетней войны, завершившейся завоеванием всей Испании, далее - ужасной катастрофы при отступлении французской армии, причем и здесь врагами оказались не христиане-баски, а все те же мавры, и, наконец, картину мести со стороны Карла в форме грандиозной, поистине «мировой» битвы французов с соединенными силами всего мусульманского мира.
Эпическая песня на данной ступени развития, расширяясь в картину устоявшегося общественного уклада, превратилась в эпопею. Наряду с этим, однако, в ней сохранились многие общие черты и приемы устной народной поэзии, как, например, постоянные эпитеты, готовые формулы для «типических» положений, прямое выражение оценок и чувств певца по поводу изображаемого, простота языка, особенно синтаксиса, совпадение конца стиха с концом предложения и т. п.
Главные действующие лица поэмы – Роланд и Ганелон.
Роланд в поэме - могучий и блестящий рыцарь, безупречный в выполнении вассального долга, сформулированного поэтом так:
Вассал сеньору служит своему, Он терпит зимний холод и жару, Кровь за него не жаль пролить ему.
Он в полном смысле слова - образец рыцарской доблести и благородства. Но глубокая связь поэмы с народно-песенным творчеством и народным пониманием героизма сказалась в том, что все рыцарские черты Роланда даны поэтом в очеловеченном, освобожденном от сословной ограниченности виде. Роланду чужды эгоизм, жестокость, алчность, анархическое своеволие феодалов. В нем чувствуется избыток юных сил, радостная вера в правоту своего дела и в свою удачу, страстная жажда бескорыстного подвига. Полный гордого самосознания, но вместе с тем чуждый какой-либо спеси или своекорыстия, он целиком отдает свои силы служению королю, народу, родине.
Ганелон не просто изменник, но выражение некоего мощного злого начала, враждебного всякому общенародному делу, олицетворение феодального, анархического эгоизма. Это начало в поэме показано во всей его силе, с большой художественной объективностью. Ганелон изображен отнюдь не каким-нибудь физическим и нравственным уродом. Это величавый и смелый боец. Когда Роланд предлагает отправить его послом к Марсилию, Ганелон не пугается этого поручения, хотя и знает, насколько оно опасно. Но, приписывая и другим те же побуждения, которые являются основными для него самого, он предполагает, что Роланд имел намерение погубить его.
Содержание «Песни о Роланде» одушевляется ее национально-религиозной идеей. Но эта проблема не является единственной, также с огромной силой отразились социально-политические противоречия, характерные для интенсивно развивающегося в X-XI вв. феодализма. Эта вторая проблема вводится в поэму эпизодом предательства Ганелона. Поводом для включения этого эпизода в сказание могло явиться желание певцов-сказителей объяснить внешней роковой причиной поражение «непобедимой» армии Карла Великого. В «Песни о Роланде» не столько раскрывается чернота поступка отдельного предателя - Ганелона, сколько разоблачается гибельность для родной страны того феодального, анархического эгоизма, представителем которого, в некоторых отношениях блестящим, является Ганелон.
6. Испанский героический эпос. "Песнь о моем Сиде".
В испанском эпосе нашла отражение специфика истории Испании раннего средневековья. В 711 г. произошло вторжение в Испанию мавров, которые в течение нескольких лет овладели почти всем полуостровом. Испанцам удалось удержаться лишь на крайнем севере, в горах Кантабрии, где образовалось королевство Астурия. Однако сразу же вслед за этим началась «реконкиста», т. е. отвоевание страны испанцами.
Королевства – Астурия, Кастилия и леон, Наварра и др. – иногда дробясь, а иногда и объединяясь, воевали то с маврами,то друг с другом, в последнем случае вступая иногда в союз с маврами против своих соотечественников. Решительные успехи в реконкисте Испания сделала в 11-12 веках в основном благодаря энтузиазму народных масс. Хотя реконкистой руководила высшая знать, получавшая наибольшую часть отвоеванных у мавров земель, ее главной движущей силой были крестьянство, горожане и близкие к ним мелкие дворяне. В X в. развернулась борьба между старым, аристократическим королевством Леон и подвластной ему Кастилией, в результате которой Кастилия добилась полной политическтй независимости. Подчинение леонским судьям, применявшим старинные, крайне реакционные законы, тяготило вольнолюбивое кастильское рыцарство, но теперь у него появились новые законы. По этим законам звание и права рыцарей были распространены на всех, кто ходил в поход против мавров на коне, хотя бы он был совсем низкого происхождения. Однако в конце XI в. кастильские свободы сильно пострадали, когда на престол взошел Альфонс VI, который в молодости был королем Леона и теперь окружил себя старой леонской знатью. Антидемократические тенденции при этом короле еще более усилились вследствие притока в Кастилию французских рыцарей и духовенства. Первые стремились туда под предлогом оказания помощи испанцам в их борьбе с маврами, вторые - якобы для организации церкви в отвоеванных у мавров землях. Но в результате этого французские рыцари захватывали лучшие наделы, а монахи - самые богатые приходы. Те и другие, прибыв из страны, где феодализм имел гораздо более развитую форму, насаждали в Испании феодально-аристократические навыки и понятия. Все это делало их ненавистными местному населению, которое они жестоко эксплуатировали, вызвало ряд восстаний и на долгое время внушило испанскому народу недоверие и враждебность к французам.
Эти политические события и отношения широко отразились в испанском героическом эпосе, тремя основными темами которого являются:
1) борьба с маврами, имеющая целью отвоевание родной земли;
2) раздоры между феодалами, изображаемые как величайшее зло для всей страны, как оскорбление нравственной правды и измена родине;
3) борьба за свободу Кастилии, а затем за ее политическое первенство, которое рассматривается как залог окончательного разгрома мавров и как база национально-политического объединения всей Испании.
Во многих поэмах эти темы даны не обособленно, а в тесной связи между собой.
Испанский героический эпос развивался аналогично эпосу французскому. Его основу также составили краткие эпизодические песни лирико-эпического характера и устные неоформленные предания, возникшие в дружинной среде и вскоре сделавшиеся общим достоянием народа; и точно так же, примерно в X в., когда начал складываться испанский феодализм и впервые наметилось чувство единства испанской нации, этот материал, попав в руки жонглеров-хугларов, путем глубокой стилистической переработки оформился в виде больших эпических поэм. Расцвет этих поэм, в течение долгого времени являвшихся «поэтической историей» Испании и выражавших самосознание испанского народа, приходится на XI-XIII вв., но после этого еще два столетия они продолжают интенсивную жизнь и замирают лишь в XV в., уступая место новой форме народного эпического предания - романсам.
Испанские героические поэмы по форме и по способу исполнения подобны французским. Они стоят из серии строф неравной длины, связанных ассонансами. Однако метрика их иная: они написаны народным, так называемым неправильным, размером - стихами с неопределенным количеством слогов - от 8 до 16.
В отношении стиля испанский эпос тоже сходен с французским. Однако он отличается более сухим и деловым способом изложения, обилием бытовых черт, почти полным отсутствием гиперболизма и элемента сверхъестественного - как сказочного, так и христианского.
Вершину испанского народного эпоса образуют сказания о Сиде.
Руй Диас, прозванный Сидом, является историческим лицом. Он родился между 1025 и 1043 г. Его прозвище - слово арабского происхождения, означающее «господин» («сеид»); это титулование нередко давалось испанским сеньорам, имевшим в числе своих подданных также и мавров: Руй -сокращенная форма имени Родриго. Сид принадлежал к высшей кастильской знати, был начальником всех войск короля Кастилии Санчо II и ближайшим его помощником в войнах, которые король вел как с маврами, так и со своими братьями и сестрами. Когда Санчо погиб во время осады Саморы и на престол вошел его брат Альфонс VI, проведший молодые годы в Леоне, между новым королем, благоволившим к леонской знати, и этим последним установились враждебные отношения, и Альфонс, воспользовавшись ничтожным предлогом, в 1081 г. изгнал Сида из Кастилии.
Некоторое время Сид служил со своей дружиной наемником у разных христианских и мусульманских государей, но затем благодаря чрезвычайной своей ловкости и мужеству стал самостоятельным властителем и отвоевал у мавров княжество Валенсию. После этого он помирился с королем Альфонсом и стал действовать в союзе с ним против мавров.
Несомненно, что еще при жизни Сида начали слагаться песни и сказания о его подвигах. Эти песни и рассказы, распространившись в народе, вскоре стали достоянием хугларов, один из которых около 1140 г. сложил о нем поэму.
Содержание:
«Песнь о Сиде», содержащая 3735 стихов, распадается на три части. В первой (называемой исследователями «Песнью об изгнании») изображаются первые подвиги Сида на чужбине. Сначала он добывает деньги для похода, заложив евреям-ростовщикам под видом фамильных драгоценностей сундуки, наполненные песком. Затем, собрав отряд в шестьдесят воинов, он заезжает в монастырь Сан-Педро де Карденья, чтобы проститься с находящимися там женой и дочерьми. После этого он едет в мавританскую землю. Прослышав о его изгнании, люди стекаются под его знамена. Сид одерживает ряд побед над маврами и после каждой из них отсылает часть добычи королю Альфонсу.
Во второй части («Песнь о свадьбе») изображается завоевание Сидом Валенсии. Видя его могущество и тронутый его дарами, Альфонс мирится с Сидом и разрешает его жене и детям перебраться к нему в Валенсию. Затем происходит свидание Сила с самим королем, который выступает сватом, предлагая Сиду в зятья знатных инфантов де Каррион. Сил, хотя и неохотно, соглашается на это. Он дарит зятьям два своих боевых меча и дает за дочерьми богатое приданое. Следует описание пышных свадебных торжеств.
В третьей части («Песнь о Корпес») рассказывается следующее. Зятья Сида оказались ничтожными трусами. Не стерпев насмешек Сида и его вассалов, они решили выместить обиду на его дочерях. Под предлогом показать жен своей родне они снарядились в путь. Доехав до дубовой рощи Корпес, зятья сошли с коней, жестоко избили своих жен и оставили их привязанными к деревьям. Несчастные погибли бы, если бы не племянник Сида Фелес Муньос, который разыскал и привез их домой. Сид требует мщения. Король созывает кортесы, чтобы судить виновных. Сид является туда, завязав свою бороду, чтобы кто-нибудь не оскорбил его, дернув за бороду. Дело решается судебным поединком («божий суд»). Бойцы Сида побеждают ответчиков, и Сид торжествует. Он развязывает свою бороду, и все дивятся его величавому виду. К дочерям Сида сватаются новые женихи - принцы Наварры и Арагона. Поэма кончается славословием Сиду.
В общем поэма более точна в историческом отношении, чем какой-либо другой из известных нам западноевропейских эпосов.
Этой точности соответствует общий правдивый тон повествования, обычный для испанских поэм. Описания и характеристики свободны от всякой приподнятости. Лица, предметы, события изображаются просто, конкретно, с деловитой сдержанностью, хотя этим не исключается иногда большая внутренняя теплота. Почти совсем нет поэтических сравнений, метафор. Совершенно отсутствует христианская фантастика, если не считать явления Сиду во сне, накануне его отъезда, архангела Михаила. Совсем нет также гиперболизма в изображении боевых моментов. Изображения единоборств очень редки и носят менее жестокий характер, чем во французском эпосе; преобладают массовые схватки, причем знатные лица иногда погибают от руки безыменных воинов.
В поэме отсутствует исключительность рыцарских чувств. Певец откровенно подчеркивает важность для бойца добычи, наживы, денежной базы всякого военного предприятия. Примером может служить тот способ, каким в начале поэмы Сид раздобыл деньги, необходимые для похода. Певец никогда не забывает упомянуть о размере военной добыче, о доле, доставшейся каждому бойцу, о части, отосланной Сидом королю. В сцене тяжбы с инфантами де Каррион Сид прежде всего требует возвращения мечей и приданого, а затем уже поднимает вопрос об оскорблении чести. Он все время ведет себя как расчетливый, разумный хозяин.
В соответствии с бытовыми мотивами подобного рода видную роль играет семейная тематика. Дело не только в том, какое место занимают в поэме история первого замужества дочерей Сида и яркая концовка картины второго, счастливого брака их, но и в том, что семейные, родственные чувства со всей их задушевной интимностью постепенно выступают в поэме на первый план.
Образ Сида:
Сид представлен, вопреки истории, только «инфансоном», т. е. рыцарем, имеющим вассалов, но не принадлежащим к высшей знати. Он изображен исполненным самосознания и достоинства, но вместе с тем добродушия и простоты в обращении со всеми, чужд всякой аристократической спеси. Нормы рыцарской практики неизбежным образом определяют основные линии деятельности Сида, но не его личный характер: сам он, максимально свободный от рыцарских замашек, выступает в поэме как подлинно народный герой. И так же не аристократичны, а народны все ближайшие помощники Сида -Альвар Фаньес, Фелес Муньос, Перо Бермудес и др.
Эта демократизация образа Сида и глубоко демократический народный тон поэмы о нем имеют своим основанием отмеченный выше народный характер реконкисты.
Тема 3.
АРХАИЧЕСКИЙ ЭПОС РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
(КЕЛЬТСКИЕ САГИ, ПЕСНИ «СТАРШЕЙ ЭДДЫ»)
Нисходят в душу лики чуждых сил
II говорят послушными устами.
Так вещими зашелестит листами
Вселенской жизни древо Игдразил...
Вяч. Иванов
ПЛАН
1. Два этапа в истории западноевропейского эпоса. Общие черты архаических форм эпоса.
Раздел 1. Кельтские саги:
2. Исторические условия возникновения кельтского эпоса.
3. Циклы кельтского эпоса:
а) мифологический эпос;
б) героический эпос:
Уладский цикл;
- цикл Финна;
в) фантастический эпос.
Раздел 2. Песни «Старшей Эдды»
4. Песни «Старшей Эдды» как памятник архаического эпоса:
а) история находки сборника песен;
б) споры о происхождении эддических песен;
в) жанры и стиль эддической поэзии;
г) основные циклы песен «Старшей Эдды».
5. Жанровая типология мифологического цикла:
а) повествовательные песни (песни);
б) дидактические песни (речи);
в) диалогический тип песен (речей);
г) эсхатологические песни-прорицания;
д) драматическо-ритуальные песни-перебранки.
6. Особенности героического цикла песен:
а) вопрос о происхождении героического эпоса;
б) герои песен «Старшей Эдды»;
в) рост лирического начала и появление жанра героической элегии.
7. Значение архаических эпосов в истории мировой литературы.
МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ПОДГОТОВКИ
1. В истории развития западноевропейского эпоса выделяются два этапа: эпос периода разложения родового строя, или архаический (англосаксонский - «Беовульф», кельтские саги, древнескандинавские эпические песни - «Старшая Эдда», исландские саги) и эпос периода феодальной эпохи, или героический (французский - «Песнь о Роланде», испанский - «Песнь о Сиде», средне- и верхненемецкий - «Песнь о Нибелунгах», древнерусский эпический памятник «Слово о полку Игореве»). В эпосе периода разложения родового строя сохраняется связь с архаическими ритуалами и мифами, культами языческих богов и мифами о тотемических первопредках, богах-демиургах или культурных героях. Герой принадлежит всеобъемлющему единству рода и делает выбор в пользу рода. Для этих эпических памятников характерна краткость, формульность стиля, выражающаяся в варьировании одних художественных тропов. Кроме того, единая эпическая картина обретается путем объединения отдельных саг или песен, сами же эпические памятники сложились в лаконичной форме, их сюжет группируется вокруг одной эпической ситуации, редко объединяя несколько эпизодов. Исключение составляет «Беовульф», имеющий завершенную двучастную композицию и воссоздающий в одном произведении целостную эпическую картину. 19 Архаический эпос раннего европейского Средневековья сложился как в стихотворной («Старшая Эдда»), так и в прозаической (исландские саги) и в стихотворно-прозаической формах (кельтский эпос).
Архаические эпосы формируются на основе мифа, персонажи, восходящие к историческим прототипам (Кухулин, Конхобар, Гуннар, Атли) наделяются фантастическими чертами, почерпнутыми из архаической мифологии (преображение Кухулина во время боя, его тотемическое родство с псом). Нередко архаические эпосы представлены отдельными эпическими произведениями (песнями, сагами), не соединенными в единое эпическое полотно. В частности, в Ирландии, такие объединения саг создаются уже в период их записи, в начале Зрелого Средневековья («Угон быка из Куалнге»). Кельтский и германо-скандинавский архаические эпосы репрезентируют и космогонические («Прорицание Вельвы») и героические мифы, причем, в героической части эпоса сохраняется взаимодействие с миром богов или божественных существ (Острова Блаженства, мир Сид в кельтском эпосе). Архаические эпосы в незначительной степени, эпизодически несут на себе печать двоеверия, например, упоминание «сына заблуждения» в «Плавании Брана, сына Фебала», или изображение картины возрождения мира после Рагнарека в «Прорицании вельвы», куда первыми входят Бальдр и его невольный убийца слепой бог Хед. Архаические эпосы отражают идеалы и ценности эпохи родового строя, так, Кухулин, жертвуя своей безопасностью, делает выбор в пользу рода, а прощаясь с жизнью, называет имя столицыуладов Эмайн («О, Эмайн-Маха, Эмайн-Маха, великое, величайшее сокровище!»), а не супруги или сына.
КЕЛЬТСКИЕ САГИ
1. Очагом кельтской культуры, начиная с I в. н. э., стала Ирландия. Кельты, вытесненные римскими легионами из Европы, большую часть которой завоевали в III-IYвв. д. н. э., вынуждены были искать новую родину и направили свои корабли к берегам Ирландии. В Европе очагом кельтской культуры была Галлия, здесь сложилась наиболее архаическая часть кельтского эпоса, существовавшая вплоть до YIII-X вв. в устной форме. Записи кельтских саг осуществлялись, начиная с IX в., хотя иногда есть возможность обратиться к более ранним редакциям. Причиной записи кельтских саг было желание островных монахов, долго сохранявших двоеверие 20 , сберечь от разорительных набегов викингов не только свою материальную, но и духовную культуру.
В генезисе кельтского эпоса определенную роль сыграли этимологические мифы, направленные на объяснение значения и происхождения того или иного топонима. Сага «Недуг уладов» объясняет происхождение названия столицы уладов Эмайн-Маха и того магического недуга, которому все улады подвержены раз в году из-за проклятия сиды Махи: раз в году все улады в течение девяти дней лежат пораженные магической болезнью, и земля уладов становится легкой добычей для враждебного племени коннахтов. По этой-то причине в саге «Угон быка из Куалнге» Кухулин, не подверженный недугу как сын бога света Луга, занимает позицию у брода, чтобы вызывать пртивников на бой поодиночке. Усталого сына на день подменяет у брода его божественный отец, принявший человеческое обличие. Этимологичческий и этиологические причины, формирующие содержание кельтской саги нашли отражение во вступительных формулах «Отчего прозван Арт одиноким? - Нетрудно сказать», или - «Как произошло изгнание сыновей Уснеха? - Нетрудно сказать».
2 . В сложении саг принимали участие филиды - хранители светской учености и законоведы. Лирическая поэзия разрабатывалась бардами, а магические заклинательные формулы принадлежали жрецам-друидам. Именно эта часть эпоса сохранилась особенно плохо, во-первых, в силу ее сакральности, во-вторых, по причине ее антагонистичности по отношению к новой религии - христианству. Хотя предпринимаются попытки реконструкции календаря друидов. М. М. Бахтин расшифровывает принятую у друидов этиологию «любовного пятнышка» (родимого пятна) - открытия тайного знака судьбы для того, чтобы обречь человека на вечную любовь. 21 Безусловно, открытие любовного пятнышка - только часть приворотной магии, фрагментарно сохранившейся в более поздних источниках.
3 . Ирландские саги - прозаический эпос со стихотворными вставками, приходящимися на моменты психологической кульминации. Первоначально саги «имели прозаическую форму, вследствие чего их часто называют сагами (по аналогии с прозаическими повестями скандинавских народов). Но очень рано филиды стали вставлять в них стихотворные отрывки, передавая стихами исключительно речь действующих лиц в тех местах, где рассказ достигает значительного драматического напряжения» 22 . В стихах передается речь героев, например, плач Дейдре по умершему возлюбленному или прорицание друида Катбада перед рождением Дейдре. Фантастические сюжеты кельтских саг; действующие в них мифологические персонажи (фоморы, сиды) и чудесные предметы (рогатое копье Кухулина, неистощимый котел Дагда, чудесное копье бога света Луга, камень Фалл, определяющий истинного короля, меч Нуаду) вкупе с фрагментами стихотворной речи определяют жанровое своеобразие кельтской саги, ее отличия от классической исландской саги, прозаичной по содержанию и по форме, минимально стилизованной, скупой на выразительные средства. Поэтому сами ирландцы предпочитают называть свои эпические произведения скелами. Ирландская скела лаконична в описаниях, а стихотворные вставки богаты параллелизмами, повторами, метафорами, эпитетами. Кельтские имена выбираются для героев по принципу звукоподражания или этимологии. Так, имя Дейрдре подобно вздрогу и трепету, чтобы напоминать о мрачном предсказании, сопровождавшем ее рождение («Изгнание сыновей Уснеха»), а имя сиды Син передает, как говорит она сама, «Вздох, Свист, Бурю, Резкий Ветер, Зимнюю ночь Крик, Рыданье, Стон» 23 («Смерть Муйхертаха, сына Эрк»).
4 . Мифологический эпос в форме аллегории изображает захват кельтами (племенами богини Дану) Ирландии, их битву с коренным населением (демонами-фоморами). Наиболее распространенные сюжеты героических саг: военные походы, вражда между ирландскими племенами (уладами и коннахтами, например), угон скота, героическое сватовство. Фантастические саги повествуют о любви смертного и сиды, плавании в Страну Блаженства. В героических сагах немало образов, мифологических по происхождению. Архаическая черта - активность женщины в кельтских сагах, ее наделенность магическими знаниями и силой (женщины способны накладывать на мужчин запреты-гейсы (например, Грайне усыпляет на свадебном пиру всех гостей и своего жениха Финна, чтобы сбежать с Диармайдом, «Преследование Диармайда и Грайне»), они населяют Острова Блаженства, именно им принадлежит тайна вечной жизни - плоды яблони из истинной Эмайн, которые приносят бессмертие, описанные, например, в саге «Плавание Брана, сына Фебала».
5 . Героический цикл кельтского эпоса сложился преимущественно в Уладе, одной из пяти пятин Ирландии, выделенной племени уладов на камне Деления (камне Уснеха). Эпический король в сагах уладского цикла - Конхобар, эпический герой - его племянник Кухулин. Конхобар постепенно вытесняется из эпоса активным, действующим героем. Героика образа Кухулина выражает своеобразие ирландского эпоса. По одной из версий, Кухулин - сын бога света Луга, должен был получить имя Сетанта по велению своего божественного отца, но убив пса кузнеца Кулана, служил тому семь лет вместо пса и получил новое имя Кухулин (Пес Кузнеца), по другой - Кухулин - сын бога, воспитанный королем Конхобаром - подкидыш, кукушонок, выросший в чужом гнезде, а в основе его имени лежит звукоподражание - Кукулайн - иная транскрипция имени героя. Черты первобытного демонизма узнаются в портрете Кухулина, в его магическом преображении во время боя, чудесном оружии. Характер Кухулина наделен значительным трагическим потенциалом: герой опутан противоречивыми запретами и делает выбор в пользу рода, тем самым обрекая себя на смерть в саге «Смерть Кухулина». На основании сюжетов саг о Кухулине можно составить его эпическую биографию: чудесное рождение, воспитание кузнецом в лесу, обучение боевому искусству у богатырши Скатах в потустороннем мире, эквивалентном состоянию временной смерти героя во время обряда инициации и возрождению в новом более совершенном качестве и новом статусе, юношеские подвиги, героическое сватовство к Эмер, далее - обращение к неправильному поведению: любовь к сиде Фанд, убийство на поединке побратима Фердиада, трагическая вина за измену и смерть и как следствие - гибель героя. Кухулин лишен озорства и своеволия, присущих архаическим героям, перед гибелью он делает выбор в пользу благополучия и процветания рода, а прощаясь с родичами, произносит название великой столицы уладов - «Эмайн-Махи». Как указывается в выводах к разделу «Кельтский эпос» в учебнике «История зарубежной литературы. Средние века и Возрождение» /М. П. Алексеев, В. М. Жирмунский, С. С. Мокульский, А. А. Смирнов. (М., 1987), несмотря на присущие Кухулину мифические черты: «…в образе Кухулина древняя Ирландия воплотила свой идеал доблести и нравственного совершенства. Он великодушен к врагам, отзывчив ко всякому горю, вежлив со всеми, всегда - защитник слабых и угнетенных» 24 .
6 . Во второй части героического эпоса кельтов - цикле Финна героическое начало еще отчетливее сочетается с фантастическим и любовно-романтическим. Если у Кухулина и Конхобора еще устанавливаются реальные исторические прототипы, то волшебник и провидец Финн - целиком вымышленный персонаж, восходящий, скорей всего к субъектам друидической магии. В саге «Преследование Диармайда и Грайне» ярко выражены как пережитки матриархата, так и причастность к языческим культам, в частности, взаимобратимости жизни человека и его тотемического побратима (кабана и Диармайда), культа священных деревьев (яблони, скрываясь в кроне которой Диармайд следит за шахматной игрой), пророческого начала, заключенного в существах иной стихии (в лолосе, съев которого Финн стал провидцем) или источника, приносящего мудрость, знание будущего и поэтическое вдохновение. Цикл Финна разрабатывался сначала в форме саг, а затем в форме баллад.
ПЕСНИ «СТАРШЕЙ ЭДДЫ»
1 . Германо-скандинавская архаическая традиция наиболее полно сохранилась не на континенте, а в Исландии, где сложились наиболее благоприятные условия для сохранения архаической народно-поэтической традиции, причем, в формах не только героического, но и собственно мифологического эпоса. Песни, возникшие в глубокой древности, были записаны в ХII-ХIII вв., когда в Исландии получила распространение письменность. Наиболее архаические произведения древнескандинавского эпоса дошли до нас в рукописном сборнике, получившем название «Королевского кодекса» и найденном в 1643 году исландским епископом Бриньольвом Свейнсоном. Как указывают авторы учебника «История зарубежной литературы. Средние века и Возрождение» (М., 1987): «большинство героических песен «Эдды» восходит по своим сюжетам к эпической поэзии континентальных германцев, тогда как мифологические песни не имеют параллелей у немцев и англосаксов, может быть потому, что эти народы подверглись более ранней и глубокой христианизации» 25 .
2 . Свейнсон найденные им записи древних мифов о богах и героях идентифицировал с книгой исландского скальда Снорри Стурлусона «Эдда» (позже названной «Младшая Эдда») и назвал сборник древних песен «Старшая Эдда» (или стихотворная, поскольку «Эдда» Снорри была прозаической). «Эдда» Снорри содержит четыре основных раздела, в одном из которых («Видение Гюльгви») собственно приводятся в прозаическом пересказе древние германо-скандинавские мифы о богах и героях. Идентифицируя имена богов и героев, Свейнсон и провел аналогию между своей находкой и «Эддой» Снорри. «Старшей Эдде» и «Эдде» Снорри было свойственно и единство художественных средств выражения содержания и системы стихотворных тропов. В разделе «Язык поэзии», завершающем «Эдду», Снорри приводит основные стилистические приемы и тропы скандинавской поэзии: хейти (поэтический синоним) и кеннинги (двучленная метафора), например, хейти солнца - круг, сияние, кеннинг корабля - конь моря, кенниг моря - дом угрей.
3 . В начале XIX века на фоне общего интереса романтиков к архаической культуре и мифологии появляются первые объяснения происхождения архаического эпоса. Романтическая наука рассматривает эддические песни как плод спонтанного народного творчества, выражение народного духа. Английский мифолог М. Мюллер разрабатывает концепцию «болезни языка», считая, что мифы возникли как комментарии к значениям слов, постепенно утратившим свое первоначальное значение, поскольку в номинации предмета или явления уже заключалась его история, т. е. миф. Мюллер указывает, что имена богов потом стали прилагательными и эта трансформация потребовала объяснения (М. Мюллер. Сравнительная мифология. - М., 1863, англ. изд. -1856). 26 Любопытно, что сторонник структуралистского подхода к мифу К. Леви-Стросс, исследуя язык мифов первобытных народов, приходит к выводу, что наиболее архаические мифы должны были состоять из одного слова - мифемы - «слова слов» 27 . Позитивистская школа настаивает на концепции индивидуального авторства песен, считая эддическую поэзию «искусственной», а не народной, возникшей не позднее эпохи викингов, т. е. в IX - XII вв.., а имена архаических богов при этом расцениваются как позднейшее романтическое добавление или украшение. Позиция современных исследователей (М. И. Стеблина-Каменского, Е. М. Мелетинского. В. В. Иванова, В. Н. Топорова) синкретична по отношению к двум приведенным концепциям: эддические песни происходят из фольклора, но подвергаются авторской стилистической обработке и отражают, таким образом, переход от фольклора к литературе.
4. «Старшая Эдда» включает 10 мифологических и 19 героических песен. Как повествования, в виде мифологической баллады мифы представлены в «Песни о Трюме» и в «Песни о Хюмире». Песни дидактического типа называются в «Старшей Эдде» «речами». В песни «Речи Высокого» свод дидактических правил, мудрость и знание заклинаний и рун (древней магии и сакральной письменности) Один в виде поучений и афоризмов передает слушателю, а через него - людям. Ведущие художественные приемы в песни - повтор и параллелизм. Диалогические песни тоже называются «речами» и выступают способом систематизации мифов в форме вопросов и ответов, в первую очередь, таким образом, репрезентируются космогонические мифы. По форме диалогические песни-речи представляют собой состязания в мудрости между богами и великанами («Речи Вафтруднира») или спор за невесту («Речи Альвиса»). Систематизация мифов осуществляется и песнях-прорицаниях: так, в первой части «Прорицания вельвы» (самой знаменитой песни «Старшей Эдды», открывающей сборник) пересказываются космогонические, а во второй - эсхатологические мифы. «Наиболее полную картину скандинавской мифологии дает «Волупса» («Прорицание вельвы»), песня о происхождении и грядущей гибели мира, которой открывается «Эдда»» 28 . Назначение песен-перебранок («Перебранка Локи», «Песнь о Харбарде») состояло в том, чтобы смешить, а не осмеивать. На протяжении песен этого типа сохраняется одна и та же эпическая ситуация, а основу песни составляет диалог. В «Перебранке Локи» Локи является на пир богов и всячески порицает и вясмеивает асов, обвиняя богов в «женовидности», а богинь в разврате. Разгневааные боги придумывают Локи срашное наказание, которое будет продорлжаться, пока не настанет Рагнарек, тогда Локи лсвободиться от цепей и сам поведет из потустроннего мира Хель корабль мертвецов. Песни-перебранки можно определить как эпико-драматические произведения, протокомедии. 29
5 . Героические песни «Старшей Эдцы» не менее архаичны, чем мифологические. Проблема соотношения мифа и эпоса в героических песнях находит в науке разное разрешение. Натурфилософская концепция идентифицирует героев эпоса в качестве символов и аллегорий природных явлений (луны, солнца или грозы). Сторонники позивистской школы демифологизируют эпос, считая, что его герои имеют исторические прототипы, а фигуры богов представляют собою позднейшие романтические добавления. Неомифологическая школа ищет истоки эпических сюжетов и происхождения героев эпоса в сфере мифа, но не природного, а ритуального, базируясь на концепции архетипов К. -Г. Юнга. Если обратиться к основным выделенным Юнгом архетипам (тени, дитяти-матери, анима-анимус, персоны-самости, мудрого старика-старухи), то можно вслед за Е. М. Мелетинским идентифицировать их как этапы становления личности или, по Юнгу, индивидуации. 30 Тень, анти-я архетипически выражает дочеловеческое начало в человеке. В «Саге о Вельсунгах» в процессе воинских посвящений Синфьетли отец и сын надевают волчьи шкуры и становятся волками, а затем вновь обретают человеческий облик. 31 Брюнхильд выступает непобедимой девой-богатыршей, тем самым показывая выявленность архетипа анима-анимус: бессознательно присутствующего начала противоположного пола в человеке. Становясь перед необходимостью выбора между личной безопасностью и целостностью рода, герой архаического делает выбор в пользу рода, реализуя тем самым двойственный архетип персоны (ориентированное вовне, социально адаптированное начало) и самости (внутреннее, индивидуальное начало).
В «Младшей Эдде» Один в виде мудрого старика является на краю ямы, вырытой Сигурдом перед поединком с драконом, и советует вырыть две ямы, чтобы в одну стекал яд дракона, а другую бы герой спрятался сам, чтобы не причинить себе вреда. Собственно преодоление расщепленности личности, переход с одной архетипической ступени на другую: от зверя к человеку, от дитяти к воину в ходе инициации, через свадебные испытания к обретению половой идентичности, путем социальной адаптации к равновесию между общественным и индивидуальным и наконец, к обретению истинной мудрости - путь становления, развития и формирования личности, соответствующей ранее приведенной концепции «биографии» героя архаического эпоса, предлагающей идентификацию архетипов через конкретные эпические события, типические для архаического эпоса.
6 . Героические песни «Старшей Эдды» отличаются тщательной разработкой образов героев (Сигурда, Гуннара, Гудрун, Брюнхильд). Особенно показателен образ Брюнхильд, показанный как разрываемый противоречиями, во всей сложности душевных переживаний («Краткая песнь о смерти Сигурда», «Поездка Брюнхильд в Хель»). Рефлексии подвержен и Гуннар («Краткая песнь о смерти Сигурда»), показана и глубина переживаний Гудрун («Первая песнь о Гудрун», «Вторая песнь о Гудрун»). Тенденция к показу душевного состояния персонажа способствует росту лирического элемента, а это приводит к появлению жанра героической элегии («Поездка Брюнхильд в Хель», «Первая песнь о Гудрун»), на протяжении которой сохраняется одна и та же эпическая ситуация, выступающая фоном к диалогу или лирическим излияниям героини, а эпические события проходят перед читателем в форме ретроспекции, воспоминания лирического субъекта о прошлом. В новом жанре героической элегии, как указывают авторы учебника «История зарубежной литературы. Средние века и Возрождение» (М., 1987), «традиционный эпический сюжет … служит материалом для лирико-драматической обработки» 32 .
Песням о героях присущи накал страстей, экспрессивность. Их оригинальность определяется сочетанием эпического и лирического начал.
ЗНАЧЕНИЕ АРХАИЧЕСКИХ ЭПОСОВ В ИСТОРИИ
МИРОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Ирландский архаический эпос с его высокой и трагической героикой, изображением губительной и неодолимой силы любовной страсти сыграл ведущую роль в генезисе рыцарского романа, будучи воспринят, в первую очередь через легенду о Тристане и Изольде, обработанную Марией Французской (лэ «О жимолости»), Кретьеном де Труа («Клижес»), Беруля и Тома. Из кельтской традиции пришли в рыцарский роман образы чудесных волшебных помощников (феи Морганы (архаической Морриган)), спасающей на острове Аввалон (острове Яблок) раненого короля Артура, волшебника Мерлина, меча в скале, любовного напитка, магического любовного пятнышка). А затем, на рубеже XYIII - XIX веков «Песни Оссиана» (1763) Дж. Макферсона (1736-1796), выданные им за сборник старинных баллад цикла Финна, оказали значительное влияние на становление романтизма, в том числе и русского. С ними связано появление в романтической литературе специфических «оссиановских мотивов» (северных, суровых пейзажей, диких скал, холодного бурного моря, грозных и мрачноватых героев-воителей, а также культа любви, преодолевающей смерть, губительной власти любовных чар и посмертной мести).
Интерес к германо-скандинавской эпической поэзии пробуждается в мировой литературе в эпоху предромантизма и романтизма и не иссякает по сей день. Колоссальное творение Рихарда Вагнера(1813-1883) - оперная тетралогия «Кольцо Нибелунга» (причем, Вагнер сам выступал и автором либретто и композитором) (1848-1874), включающее четыре оперы («Золото Рейна», «Валькирия», «Зигфрид», «Гибель богов»), представляет собой романтическую интерпретацию не только героического эпоса «Песни о Нибелунгах», но и архаических песен «Старшей Эдды». Творческий путь норвежского драматурга Генрика Ибсена (1828-1906) начался с обращения к германо-скандинавской мифологии, что нашло выражение в пьесе «Воители в Хельгеланде» (1857). Причем, драматург усиливает трагическую разобщенность мифологических персонажей Сигурда и Брюнхильд, продлевая ее за пределы земного мира: Брюнхильд в «Старшей Эдде», взойдя на погребальный костер Сигурда, отправляется за ним в царство мертвых Хель («Поездка Брюнхильд в Хель»), чтобы соединиться с возлюбленным навсегда, в пьесе Ибсена Сигурд успел стать христианином и его ждет совсем иная загробная жизнь, чем язычницу Йордис (так Ибсен называет Брюнхильд), которую видят после смерти во главе поезда мертвых,везущего павших воинов в Вальгаллу.
Постоянный интерес к архаическим эпосам проявлял В. Набоков (1899-1977), в подтекст «Лолиты»(1955) наравне с прочими источниками включены и кельтские саги, а германо-скандинавская эпическая традиция проактуализирована в поздних англоязычных романах Набокова «Бледное пламя» (1962), «Ада» (1969). Особый интерес вызывает роман американского писателя Дж. Гарднера (1933-1982) «Грендель» (1971), в основе которого лежит модернистский прием фокализации. События архаического эпоса «Беовульф» показаны и проинтерпретированы с точки зрения Гренделя, что сообщает происходящему необычный и в высшей степени полемичный ракурс. Из интерпретаций германо-скандинавского эпоса хотелось бы отметить новеллу аргентинского писателя, поэта, эссеиста и философа Х. -Л. Борхеса (1899-1986) «Ульрика» (1975), построенную на игре противоречий между «Старшей Эддой» и «Песнью и Нибелунгах». Оригинальным образом мотивы из кельтской мифологии включены в подтекст романа современных американских писателей: Дж. Апдайка (1932-2009) «Бразилия» (версия легенды о Тристане и Изольде) и Ч. Паланика «Невидимые монстры» (1999, другой вариант перевода - «Невидимки»).
Стиль фэнтэзи, приобретающий особую популярность после выхода в печать трилогии Дж. Р. Толкиена (1892-1973) «Властелин Колец» (1954-1955, первый русский перевод первого тома под названием «Хранители» - 1983), а также после ее успешной экранизации, стимулирует появление самого широкого интереса к архаическим эпосам и их разнообразным, но, к сожалению, не всегда серьезным и конгениальным первоисточникам интерпретациям.
ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКИЙ АППАРАТ
К РАЗДЕЛУ «КЕЛЬТСКИЕ САГИ»:
ФОРМУЛА ЭПИЧЕСКОГО СТИЛЯ - устойчивый стилистический прием, повторяющийся с вариациями в героическом эпосе.
САГА (от древнеисландского segga - сказать, рассказать) - прозаическое, т. е. рассказанное повествование. В форме саг сложился эпос Исландии. Сага повествует о прошлом. Она предельно объективна и прозаична, ее стилизация минимальна, а повествование отличается сжатостью и реалистичностью.
СКЕЛА - ирландское название отдельного произведения архаического эпоса, подчеркивающее его жанровое своеобразие, сравнительно с исландской сагой.
ЭТИОЛОГИЯ - объяснение причины, ЭТИОЛОГИЧЕСКИЕ МИФЫ - мифы, объясняющие причину того или иного явления, а ЭТИМОЛОГИЧЕСКИЕ - его происхождение.
ТОПОНИМИЧЕСКИЕ МИФЫ - мифы, объясняющие происхождение названия того или иного места.
КОРОЛЬ-ГЕРОЙ - центральная оппозиция в героическом и, отчасти, в архаическом эпосах, связанная с распределением активности между королем (в архаическом эпосе племенным вождем) и героем и особенностями тех взаимоотношений, которые складываются между ними.
БОГ-ДЕМИУРГ - творец мира, отделяющий хаос от космоса или преобразующий хаос в космос.
ТОТЕМИЧЕСКИЙ ПЕРВОПРЕДОК - родоначальник племени, освоивший для него определенную «свою» территорию в определенных границах. Наделяется чертами человека и животного, реже растения, которое покровительствует племени.
КУЛЬТУРНЫЙ ГЕРОЙ - мифологический персонаж, обучающий людей земледелию, ремеслам и искусствам.
ВЕРХНИЙ, НИЖНИЙ и СРЕДНИЙ МИРЫ - вертикальная организация пространства. Верхний мир принадлежит богам, средний населен людьми, нижний - предками и хтоническими чудовищами. Как правило, находит внешнее пространственное выражение в образе мирового древа.
ГОРИЗОНТАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ПРОСТРАНСТВА - деление пространства в архаических моделях мира на священные центры и прфанную периферию; центр мира священен, населен богами и людьми, его окраины, особенно север, принадлежат демонам, силам, враждебным человеку. В кельтском эпосе ледяным демонам - фоморам.
САКРАЛЬНЫЙ - священный.
ПРОФАННЫЙ - мирской, светский, не посвященный в некие тайны. В период Раннего Средневековья профаном назывался монах, не владеющий грамотой.
ГЕНЕЗИС - происхождение, возникновение какого-либо явления, в истории литературы, например, генезис жанра романа, восходящий к античности и Зрелому Средневековью.
К РАЗДЕЛУ «ПЕСНИ «СТАРШЕЙ ЭДДЫ»»:
АРХЕТИП - ключевое понятие в учении К. -Г. Юнга о коллективном бессознательном. Первосхема, предпосылка образа. Реализуется в разновидностях: архетипа тени («анти - я»), соответствующего дочеловеческому, звериному началу; анима-анимус, выражающем бессознательное начало противоположного пола в человеке; самости-персоны, где самость - внутреннее «я» человека, персона - внешнее, социально ориентированное начало человеческой личности, мудрого старика (старухи) как воплощения знаний о мире, истинного смысла, скрытого за суетой повседневной жизни.
МИФ - в последнее время определяется не терминологически, а по набору критериев, из которых идентифицирующими выступают два:
а) циклическая концепция времени;
б) предперсональность (распыленность) личности героя.
РИТУАЛ - словесные и игровые действия, рассчитанные на преобразование внешнего мира. Космогонический ритуал воспроизводит полностью или частично акт сотворения мира.
КОСМОГОНИЧЕСКИЕ МИФЫ - мифы о сотворении мира.
РЕФЛЕКСИЯ - момент противоречивого состояния души героя, необходимости предпочтения и совершения выбора.
ГЕРОИЧЕСКАЯ ЭЛЕГИЯ - выражение в лирике печали о смерти героя и возвеличивание подвигов, совершенных им при жизни.
АНТИТЕЗА - композиционный прием, основанный на противопоставлении частей произведения, реализуется через контраст образов, ситуаций, пейзажей.
ПАРАЛЛЕЛИЗМ - идентичное, но не исключающее вариации построение строф в лирике, сюжетных эпизодов в эпосе.
ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ:
К разделу «Кельтские саги»:
1. Из рассказов о древнеисландском колдовстве и Сокрытом народе. - М., 2003.
2. Ирландские саги. - M. - Л., 1961.
3. Исландские саги. Ирландский эпос. - М., 1973.
4. Лики Ирландии. Книга сказаний. - М. - СПб., 2001.
5. Похищение быка из Куалънге. - М., 1985.
5. Поэзия Ирландии. - М., 1988.
6. Предания и мифы средневековой Ирландии. - М., 1991.
1. Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. - М., 1975.
2. Поэзия скальдов. - Л., 1979.
3. Скандинавская баллада. - Л., 1978.
4. Старшая Эдда. -СПб., 2001.
5. Мировое древо Иггдрасиль. Сага о Велсунгах. - М, 2002.
6. Снорри Стурлусон. Младшая Эдда. - Л., 1956.
УЧЕБНАЯ ЛИТЕРАТУРА:
К разделу «Кельтские саги»:
Основная:
1. Бахтин М. М. Лекции по истории зарубежной литературы. Античность. Средние века. - Саранск, 1999.
2. Бондаренко Г. В. Мифология пространства средневековой Ирландии. - М., 2003.
3. Гюйонварх К. -Ж., Леру Ф. Кельтская цивилизация. СПб. -М., 2001.
4. Иванов В. В. Происхождение имени Кухулина. // Проблемы сравнительной филологии, М. - Л., 1964, с. 451—461.
5. Смирнов А. А. Кельтские литературы.//Смирнов А. А. Из истории западноевропейской литературы, М.: Л., 1965.
6. Стеблин-Каменский М. И. Мир саги. Становление литературы. - Л., 1984.
Дополнительная:
1. Кендрик Т. Д. Друиды. - СПб., 2007.
2. Кельтская мифология. Энциклопедия. Мифы. Верования. Легенды. Божества. Герои. - М.,2003.
3. Мифология Британских островов. Энциклопедия. Мифы. Верования. Легенды. Божества. Герои. - М.,2003.
4. Левин Ю. Д. Оссиан в русской литературе. - Л., 1980.
5. Леру Ф. Друиды. - СПб., 2001.
6. Стеблин-Каменский М. И. Культура Исландии. - Л., 1967.
7. Типология и взаимосвязи литератур древнего мира. - М., 1971.
К разделу «Песни «Старшей Эдды»»:
Основная:
1. Гринцер П. А. Эпос древнего мира // Типология и взаимосвязи литератур древнего мира. - М., 1971.
2. Гуревич А. Я. «Эдда» и сага. - М, 1979.
3. Мелетинский Е. М. «Эдда» и ранние формы эпоса. - М., 1968.
4. Стеблин-Каменский М. И. Древнескандинавская литература. - М.,1979.
Дополнительная:
1. Аверинцев С. С. Аналитическая психология К. -Г. Юнга и закономерности творческой фантазии // О современной буржуазной эстетике. - М., 1972. - Вып. 3.
2. Жирмунский В. М. Народный героический эпос: Сравнительно-исторические очерки. - М. -Л., 1962.
3. Скандинавская мифология. Энциклопедия. Мифы. Верования. Легенды. Божества. Герои. - М.,2004.
4. Юнг К. -Г. Проблемы души нашего времени. - М., 1993.
5. Юнг К. -Г. Архетипы коллективного бессознательного // История зарубежной психологии 30-60-ые гг. XX века. Тексты. - М., 1986.
РАБОТА С ИСТОЧНИКАМИ:
К разделу «Кельтские саги»
Задание 1.
Прочитайте фрагмент саги «Сватовство к Эмер» и ответьте на вопросы:
1. Почему облик Кухулина отличается от облика обычного человека?
2. В чем смысл вставной конструкции «пока не овладевал им боевой пыл»? Почему боевой пыл несовместим с даром мудрости?
Всех превосходил Кухулин в подвигах быстротою и ловкостью. Женщины Улада весьма любили Кухулина за ловкость в подвигах, за проворство в прыжках, за превосходство ума его, за сладость речи, за красоту лица, за прелесть взора его. Семь зрачков было в королевских глазах его, четыре в одном глазу и три в другом. По семи пальцев было на каждой руке его, по семи на каждой ноге. Многими дарами обладал он: прежде всего - даром мудрости (пока не овладевал им боевой пыл), далее - даром подвигов, даром игры в разные игры на доске, даром счета, даром пророчества, даром проницательности.
Сватовство к Эмер // Исландские саги. Ирландский эпос. - М., 1973. С. 587.
Задание 2.
Прочитайте фрагмент из статьи Е. М. Мелетинского «Кельтский эпос» и ответьте на вопросы:
1. Почему сагу «Угон быка из Куалнге» называют «Ирландской Илиадой»?
2. В чем состоят героика и трагизм образа Кухулина?
3. Почему Кухулин не торжествует победу, оплакивая Фердиада? Почему, оплакивая Фердиада, Кухулин предчувствует и собственную кончину?
Главным богатырем уладов и главным героем ирландского эпоса является Кухулин (правильнее — Кукулайн), живший, согласно хронике, в I в. н. э. До получения настоящего имени, носящего тотемический характер (Кукулайн — «Пес Кулана»), он назывался Сетанта. Сетанции — одно из кельтских племен древней Британии. В имени его тестя (Форгал Манах), возможно, содержится воспоминание о племени менакиев, переселившихся в Ирландию из Галлии. Чудесное оружие Кухулина — gae bolga — заставляет вспомнить галльское племя белгов. Таким образом, некоторые древние элементы сказаний о Кухулине, видимо, ведут еще к доирландским общекельтским истокам. Однако, если непрерывная эпическая традиция и восходит к началу нашей эры, основное ядро уладского цикла сложилось, вероятно, между III—VIII вв. (до скандинавского нашествия), а его разработка в книжной форме (включая интерполяцию христианских мотивов) продолжалась в IX—XI вв. Цикл жил и после этого. Некоторые баллады на сюжеты сказаний об уладах относятся даже к XV в.
Тема войны между уладами и коннахтами наиболее полно развернута в самой обширной из саг этого цикла — «Угон быка из Куалнге», которую иногда называют «ирландской «Илиадой»». Поводом к войне здесь является похищение по повелению Медб прекрасного коричневого быка божественного происхождения, принадлежащего одному из уладов. Обладая этим быком, Медб надеялась превзойти богатством своего мужа Айлиля, владевшего прекрасным белорогим быком. Медб начала войну в то время, когда все улады, за исключением Кухулина, были поражены магической болезненной слабостью. Кухулин занял позицию у одного брода и вынудил вражеских воинов по одному вступать с ним в бой. Эта ситуация является своеобразным приемом выделения главного героя, она составляет раму повествования и определяет композиционную структуру саги, в принципе противоположную гомеровской «Илиаде». В «Илиаде» уход Ахилла от боя дает возможность, не нарушая непрерывности эпического повествования и цельности эпопеи, показать подвиги других героев и включить множество сюжетов. В «Угоне быка из Куалнге» значительная часть эпического материала вводится в форме вставок, интерполяций, рассказов действующих лиц и т. п. Отсюда — известная компилятивность «ирландской «Илиады»», не достигающей уровня органически единой большой эпической формы.
Итак, композиционный стержень здесь — серия поединков Кухулина с вражескими богатырями. Лишь учителю Кухулина — Фергусу (перешедшему на службу к Медб) удалось избежать такого боя. Он уговорил Кухулина добровольно пуститься от него в бегство с тем, что в другой раз он, в свою очередь, побежит от Кухулина и увлечет за собой все войско.
Только на три дня изможденного героя заменяет у брода бог Луг в виде юного воина. Свою помощь Кухулину предлагает и воинственная фея Морриган, а когда Кухулин ее отвергает, она, превратившись в корову, сама нападает на него. Таким образом, мифологические существа вмешиваются в борьбу, но исход ее целиком определяется героизмом Кухулина.
Сражаться с Кухулином приходится и его побратиму Фердиаду (они когда-то вместе проходили воинское обучение у колдуньи Скатах), могучему богатырю, имеющему роговую кожу, подобно Зигфриду немецких сказаний. Медб вынудила его выступить против Кухулина силой колдовских друидических заклятий.
Во время ночного отдыха после сражений богатыри дружески обмениваются едой и целебными зельями, их возницы лежат рядом, их кони пасутся вместе. Но на третий день Кухулин применяет ему одному известный боевой прием «рогатого копья» (упоминавшийся выше gae bolga) и убивает Фердиада. После смерти друга он, однако, впадает в отчаяние:
К чему теперь мне вся твердость духа?
Тоска и безумье мной овладели
Перед этой смертью, что причинил я,
Над этим телом, что я сразил.
(Перевод А. Смирнова)
Поединок с Фердиадом составляет кульминационный пункт повествования. Вскоре проходит срок магической болезни уладов, и они вступают в бой. Фергус, выполняя свое обещание, бежит с поля боя, увлекая за собой войска коннахтов. Коричневый бык из Куалнге убивает белорогого быка и мчится по земле коннахтов, неся ужас и опустошение, пока не разбивается о холм. Война, таким образом, становится бесцельной, и враждующие стороны заключают мир: улады захватывают большую добычу.
В «Угоне быка из Куалнге» много стихотворных вставок и есть ряд эпизодов, не связанных непосредственно с основным действием. В числе этих эпизодов — рассказ Фергуса о героическом детстве Кухулина: пятилетним он мог сражаться против пятидесяти других детей, а в шесть лет убил страшного пса, принадлежавшего кузнецу Кулану, и должен был «отслужить» у него определенный срок вместо пса, за что и получил имя Пес Кулана. Героика первого подвига и наречение имени, по-видимому, отражает древний обычай посвятительных испытаний (инициации) воинов.
В других сагах («Рождение Кухулина», «Сватовство к Эмер», «Болезнь Кухулина», «Смерть Кухулина» и др.) также содержатся различные архаические мотивы богатырской сказки, прикрепленные к Кухулину и как бы составляющие в своей совокупности его поэтическую биографию. Кухулин оказывается либо сыном бога Луга, от которого Дехтире зачала, проглотив насекомое с глотком воды; либо сыном Дехтире от ненамеренной кровосмесительной связи ее с братом — королем Конхобаром (мотив кровосмешения брата и сестры характерен для мифологического эпоса о «родоначальниках», первых царях и т. п.).
Кухулина воспитывает кузнец (так же, как германского Зигфрида; герои нартского эпоса кавказских народов получают даже «закалку» на кузнечном горне). У колдуньи Скатах Кухулин, как уже указывалось, вместе с другими богатырями проходит военное обучение. В этот период Кухулин вступает в связь с богатырской девой Айфе. Впоследствии их сын Конлоах ищет отца и, не зная его, вступает с ним в бой и погибает от его руки. Тема боя отца с сыном является международным эпическим сюжетом, известным греческому, немецкому, русскому, персидскому, армянскому и другим эпосам. Героическое сватовство составляет такой же обязательный момент поэтической биографии богатыря, как чудесное рождение и первый подвиг. Чтоб добиться руки Эмер, Кухулин выполняет ряд трудных задач, поставленных ему ее отцом. Уже будучи женатым на Эмер, Кухулин вступает в любовную связь с сидой (феей) Фанд. Этот мотив характерен для ирландского эпоса, но известен также и другим (ср. ниже древнескандинавские песни о Хельги). Сиды не столько покровительствуют герою, сколько сами нуждаются в его защите; и Кухулин отправляется в иной мир, чтобы сразить их врагов.
Одна из самых прекрасных саг о Кухулине — сага о его смерти. Кухулин падает жертвой собственного благородства и коварства своих врагов. Не смея нарушить зарок ни в чем не отказывать женщинам, Кухулин съедает предложенное ему ведьмами собачье мясо и тем самым нарушает тотемическое табу — запрет есть своего животного «родича». Кухулин не может допустить, чтоб коннахтские друиды спели «злую песню», т. е. колдовское заклинание, направленное против его рода и племени, и потому трижды бросает древком вперед копье, от которого, согласно предсказанию, он должен погибнуть. Копье убивает сначала его возницу и коня, а затем самого героя. После его смерти другой уладский богатырь — Конал Победоносный мстит за убийство друга. А женщины уладов видят дух Кухулина, парящий в воздухе со словами: «О, Эмайн-Маха! О, Эмайн-Маха — Великое, величайшее сокровище!»
Героика образа Кухулина, в принципе типичного эпического богатыря, выражает своеобразие ирландского эпоса. Это своеобразие выявляется при сравнении его с богатырями в других эпосах, например в гомеровском. Кухулин лишен пластичности Ахилла. В его облике есть черты архаического демонизма, выражающего магическую основу его мощи. Он иногда описывается как маленький черненький человек (хотя у древних кельтов образцом красоты считались белокурые), у него по семь пальцев, по нескольку зрачков; фантастически и гиперболически изображается его преображение в момент боевой ярости (как у скандинавских воинов — барсерков или богатырей якутского эпоса). Он побеждает с помощью чудесного оружия. Однако героика Кухулина глубоко человечна. В нем обнажены трагические возможности, вытекающие из героического характера. Это весьма отчетливо выступает в саге о его смерти. Как человек еще во многом первобытного общества, он опутан противоречивыми запретами и магическими предписаниями, как героическая личность, он делает выбор между ними в пользу рода-племени, обрекая тем самым себя на смерть.
Е. М. Мелетинский. Кельтский эпос. //История всемирной литературы: В 8 томах / АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1983—1994. Т. 2. — 1984. — С. 460—467.
Задание 3.
Прочитайте фрагмент из критической статьи Владимира Соловьева «Лермонтов» и ответьте на вопросы:
1. Каким кельтским представлениям о барде соответствуют способности и судьба Томаса Лермонта?
2. Найдите старинную шотландскую балладу «Томас Рифмач» и установите соответствие между ею содержанием и тем пересказом легенды о Томасе Лермонте, который предлагает Вл. Соловьев?
3. Что в творчестве и судьбе М. Ю. Лермонтова соотносимо со способностями и загадочной судьбой его далекого шотландского предка? (Для ответа на вопрос вспомните стихотворения М. Ю. Лермонтова «Желание» и «Пророк»).
В пограничном с Англиею краю Шотландии, вблизи монастырского города Мельроза, стоял в XIII веке замок Эрсильдон, где жил знаменитый в свое время и еще более прославившийся впоследствии рыцарь Томас Лермонт. Славился он как ведун и прозорливец, смолоду находившийся в каких-то загадочных отношениях к царству фей и потом собиравший любопытных людей вокруг огромного старого дерева на холме Эрсильдон, где он прорицательствовал и между прочим предсказал шотландскому королю Альфреду III его неожиданную и случайную смерть. Вместе с тем эрсильдонский владелец был знаменит как поэт, и за ним осталось прозвище стихотворца, или, по-тогдашнему, рифмача - Thomas the Rhymer; конец его был загадочен: он пропал без вести, уйдя вслед за двумя белыми оленями, присланными за ним, как говорили, из царства фей. Через несколько веков одного из прямых потомков этого фантастического героя, певца и прорицателя, исчезнувшего в поэтическом царстве фей, судьба занесла в прозаическое царство московское. Около 1620 года «пришел с Литвы в город Белый из Шкотской земли выходец именитый человек Юрий Андреевич Лермонт и просился на службу великого государя, и в Москве своею охотою крещен из кальвинской веры в благочестивую. И пожаловал его государь царь Михаил Федорович восемью деревнями и пустошами Галицкого уезда, Заблоцкой волости. И по указу великого государя договаривался с ним боярин князь И. Б. Черкасский, и приставлен он, Юрий, обучать рейтарскому строю новокрещеных немцев старого и нового выезда, равно и татар». От этого ротмистра Лермонта в восьмом поколении происходит наш поэт, связанный и с рейтарским строем, подобно этому своему предку XVII в., но гораздо более близкий по духу к древнему своему предку, вещему и демоническому Фоме Рифмачу, с его любовными песнями, мрачными предсказаниями, загадочным двойственным существованием и роковым концом.»
Вл. Соловьев. Лермонтов // http://rodon.org/svs/l.htm. См. также бумажный
Литература на латинском языке послужила мостиком между Античностью и Средними веками. Но основу того нового, что появилось в европейской культуре и определило ее принципиальное отличие от культуры Античности, составляет не ученая литература, а фольклор народов, появившихся на арене истории в результате переселения народов и гибели античной цивилизации.
Переходя к этой теме, необходимо остановиться специально на такой теоретической проблеме, как принципиальное различие между литературой и фольклором.
Литература и фольклор . Существует принципиальное отличие фольклорного эпоса от эпоса литературного, прежде всего романа. М.М.Бахтин выделяет три основных отличия эпопеи от романа: «...предметом эпопеи служит национальное эпическое прошлое , «абсолютное прошлое», по терминологии Гёте и Шиллера, источником эпопеи служит национальное предание (а не личный опыт и вырастающий на его основе свободный вымысел ), эпический мир отделен от современности, т.е. от времени певца (автора и его слушателей),абсолютной эпической дистанцией » (Бахтин М.М. Эпос и роман //Бахтин М.М. Вопросы литературы г« эстетики. - М., 1975. - С. 456 (термином «эпопея» автор обозначает героический эпос)). Идея в литературном произведении выражает авторское отношение к изображаемому. Она индивидуальна. В героическом эпосе, где нет индивидуального автора, может быть выражена только общая героическая идея, которая является, таким образом, идеей жанра (в крайнем случае, цикла или сюжета), а не отдельного произведения. Назовем такую идею жанра эпической идеей.
Рапсод не дает личной оценки изображаемому и по объективным причинам («абсолютная эпическая дистанция» не позволяет ему обсуждать «первых и высших», «отцов», «родоначальников»), и по субъективным (рапсод - не автор, не сочинитель, а хранитель сказания). Не случайно ряд оценок вложен в уста героев эпоса. Следовательно, героизация персонажей или их разоблачение, даже любовь или ненависть принадлежат всему народу - творцу героического эпоса.
Однако было бы ошибкой на основании приведенных соображений делать вывод о нетворческом характере деятельности рапсода. Сказителю не разрешалась вольность (т.е. авторское начало), но зато от него не требовалась точность. Фольклор не заучивается наизусть, поэтому отступление от услышанного воспринимается не как ошибка (так было бы при передаче литературного произведения), а как импровизация. Импровизация - обязательное начало в героическом эпосе. Выяснение этой его особенности приводит к выводу о том, что в эпосе иная система художественных средств, чем в литературе, она определяется принципом импровизации и первоначально выступает не как художественная, а как мнемоническая система, позволяющая удерживать в памяти огромные тексты и, следовательно, строящаяся на повторах, постоянных мотивах, параллелизме, схожих образах, схожих действиях и т.д. Позже выявляется и художественное значение этой системы, ибо постепенная универсализация музыкального мотива (речитатива) приводит к перестройке прозаической речи в стихотворную, систематизация ассонансов и аллитераций порождает сначала ассонансное созвучие или аллитеративный стих, а потом и рифму, повтор начинает играть большую роль в выделении важнейших моментов повествования и т.д.
К мысли о различии фольклорной и литературной систем художественных средств (правда, не через понятие импровизации) пришел еще в 1946 г. В.Я. Пропп. В статье «Специфика фольклора» он писал: «...Фольклор обладает специфическими для него средствами (параллелизмы, повторения и т.д.)... обычные средства поэтического языка (сравнения, метафоры, эпитеты) наполняются совершенно иным содержанием, чем в литературе» (Пропп В.Я. Фольклор и действительность. - М., 1976. - С. 20.). Итак, эпические произведения фольклора (героический эпос) и литературы (например, роман) строятся на совершенно разных законах и должны по-разному читаться и изучаться.
Две группы памятников европейского героического эпоса Средневековья. Памятники героического эпоса Средневековья, дошедшие до нас в записях ученых клириков начиная с X в., принято разделять на две группы: эпос раннего Средневековья (ирландский эпос, исландский эпос, английский эпический памятник «Беовульф» и др.) и эпос эпохи развитого феодализма (французский героический эпос «Песнь о Роланде», наиболее ранняя запись - т.н. Оксфордский список, ок. 1170; немецкий героический эпос «Песнь о Нибелунгах», запись ок. 1200; испанский героический эпос «Песнь о моем Сиде», запись ок. 1140, - воз можно, авторское произведение, но на основе древних германских сказаний; и др.). Каждый из памятников отличается своими особенностями как по содержанию (например, сохранившиеся только в исландском эпосе космогонические представления северных народов Европы), так и по форме (например, сочетание стихов и прозы в ирландском эпосе). Но выделение двух групп памятников связано с более общим признаком - способом отражения в них действительности . В героическом эпосе раннего Средневековья отражается не конкретное историческое событие, а целая эпоха (хотя отдельные события и даже персонажи имели историческую первооснову), в то время как в памятниках развитого феодализма отражается пусть преобразованное по законам фольклора, но конкретное историческое событие .
Мифология северных народов Европы в исландском эпосе . Системные представления древних северных народов о происхождении мира сохранились только в исландском эпосе . Древнейшая из дошедших записей этого эпоса получила название «Старшая Эдда» по аналогии с «Эддой» - своего рода учебником для поэтов , написанном исландским скальдом (поэтом) Снорри Стурлусоно (1178-1241) в 1222-1225 гг. и ныне именуемым «Младшей Эддой» . В 10 мифологических и 19 героических песнях «Старшей Эдды», а также в пересказах Снорри Стурлусона (1-я часть «Младшей Эдды») содержится богатейший материал по скандинавской космогонии .
«В начале времен // не было в мире // ни песка, ни моря, // ни вод холодных, // земли еще не было // и небосвода, // бездна зияла, трава не росла», - повествуется в песне «Прорицание вёльвы» (т.е. пророчицы, колдуньи). Заполнивший бездну иней из Нифльгейма («темного мира») под влиянием искр из Муспелльсгейма («огненного мира») начал таять, и из него возник ётун (великан) Имир, а затем и корова Аудумла, которая выкормила его своим молоком. Из соленых камней, которые лизала Аудумла, возник Бури, отец Бора, который, в свою очередь, стал отцом богов Одина (верховного божества древних германцев), Вили и Ве. В «Речах Гримнира» сообщается, что эти боги впоследствии убили Имира, и из его плоти возникла земля, из крови - море, из костей - горы, из черепа - небо, из волос - лес, из ресниц - степь Мидгарда (букв, «среднее огороженное пространство», т.е. срединный мир, местообиталище человека). В центре Мидгарда растет мировое дерево Иггдрасиль, соединяющее землю с Асгардом - местопребыванием асов (богов). Асы создают мужчину из ясеня, а женщину - из ольхи. Воины, погибающие в бою с честью, уносятся дочерьми Одина валькириями на небо, в вальхаллу - дворец Одина, где идет непрерывный пир. Благодаря хитрости злокозненного бога Локи - олицетворения изменчивого огня - погибает юный бог Бальдр (своего рода скандинавский Аполлон), между богами начинается распря, горит Иггдрасиль, падает небо, которое поддерживалось его кроной, гибель богов приводит к возвращению мира в хаос.
Христианской вставкой нередко считается повествование о возрождении жизни на земле, но, возможно, это отражение первоначального представления германцев о цикличности развития Вселенной.
Ирландский эпос. Это эпос кельтских народов, наиболее древний из сохранившихся сказаний народов Северной Европы. В Уладском цикле около 100 песен. Судя по некоторым деталям, например, по тому, что доброму королю Улада Конхобару противопоставлена злая волшебница королева Коннахта Медб, насылающая на уладских воинов болезнь с целью беспрепятственно захватить пасущегося в Уладе быка, приносящего благоденствие, а также по тому, что главный герой Улада Кухулин и посланный по приказу Медб для сражения с ним его побратим Фердиад учились воинскому искусству у воительницы Скатах, можно заключить, что в уладском цикле отражается не конкретное историческое событие (хотя война между Уладом - нынешним Ольстером - и Коннахтом действительно шла со II в. до н. э. по II в. н. э.), а целая историческая эпоха - переход от матриархата к патриархату в его попечительной стадии, когда власть женщин связывается или с прошлыми временами, или со злым началом.
Французский эпос. «Песнь о Роланде». Среди нескольких сот памятников французского средневекового героического эпоса выделяется «Песнь о Роланде». Записанная впервые около 1170 г. (т. н. Оксфордский список ), она относится к эпосу развитого феодализма . В ее основе - реальное историческое событие. В 778 г . молодой Карл Великий , недавно задумавший воссоздать Римскую империю, ввел войска в Испанию, с 711 г. захваченную маврами (арабами). Поход был неудачен: за два месяца военных действий удалось только осадить город Сарагосу , но у его защитников были неограниченные запасы воды в крепости, поэтому взять их измором оказалось нереальным, и Карл, сняв осаду, отвел войска из Испании. При прохождении ими Ронсевальского ущелья в Пиренеях на арьергард войск напали местные племена басков . В бою погибли трое знатных франков, из них третьим летопись называет префекта Бретонской марки Хруотланда - будущего эпического Роланда. Нападавшие рассеялись по горам, и Карлу не удалось им отомстить. С этим он и вернулся в свою столицу Аахен .
Это событие в «Песни о Роланде» в результате фольклорной трансформации выглядит совсем иначе: император Карл, которому за двести лет , ведет в Испании семилетнюю победоносную войну . Не сдался только город Сарагоса. Чтобы не проливать лишней крови, Карл посылает к предводителю мавров Марсилию знатного рыцаря Ганелона. Тот, в смертельной обиде на Роланда, подавшего этот совет Карлу, проводит переговоры, но затем изменяет Карлу. По совету Ганелона во главе арьергарда отходящих войск Карл ставит Роланда. На арьергард нападают договорившиеся с Ганелоном мавры («нехристи», а не баски - христиане) и уничтожают всех воинов. Последним погибает (не от ран, а от перенапряжения) Роланд . Карл возвращается с войсками и уничтожает мавров и всех «язычников », присоединившихся к ним, а затем в Аахене устраивает божий суд над Ганелоном. Боец Ганелона проигрывает поединок бойцу Карла, значит, Бог не на стороне предателя, и его жестоко казнят: привязывают за руки и за ноги к четырем лошадям, пускают их вскачь - и лошади разрывают тело Ганелона на куски.
Проблема авторства . Текст «Песни о Роланде» был опубликован в 1823 г. и сразу привлек к себе внимание своей эстетической значимостью. В конце XIX в. выдающийся французский медиевист Жозеф Бедье решил выяснить автора поэмы, опираясь на последнюю, 4002-ю строку текста: «Здесь прерваны Турольдовы сказанья». Он нашел не одного, а 12 Турольдов, которым можно было приписать произведение. Однако еще до Бедье Гастон Парис предположил, что это фольклорное произведение, а после исследований Бедье испанский медиевист Рамон Менендес Пидаль убедительно показал, что «Песнь о Роланде» относится к «традиционным» текстам, не имеющим индивидуального автора.
Логическая инверсия. Подход к «Песни о Роланде» как к произведению фольклора позволяет разъяснить противоречия, бросающиеся в глаза современному читателю. Одни из них можно объяснить самой импровизационной техникой , другие - напластованием слоев, принадлежащих разным эпохам . Некоторые из противоречий объясняются неопределенно-личным характером функций героев (поведение Ганелона, Марсилия, особенно Карла, во второй части приобретающего функцию Роланда, а в третьей теряющего эту функцию). Но ряд поступков Карла не объясняется принципом соединения или смены функций героев. Неясно, почему Карл посылает Роланда в арьергард, считая совет Ганелона дьявольским, почему он скорбит о Роланде еще до битвы в ущелье и называет Ганелона предателем. Стотысячная рать плачет вместе с Карлом, подозревая Ганелона в измене. Или такое место: «Великий Карл терзается и плачет, // Но помощь им, увы! подать не властен».
Психологические несоответствия должны объясняться с двух сторон . Во-первых, в эпосе законы психологизма, требующие достоверности в изображении мотивов и психологических реакций, еще не используются и для средневекового слушателя противоречия не были заметны. Во-вторых, само их появление связано с особенностями эпического времени . В известной мере основу эпического идеала составляют мечты народа, но они перенесены в прошлое . Эпическое время, таким образом, выступает как «будущее в прошлом» . Этот тип времени оказывает огромное влияние не только на структуру, но и на саму логику эпоса. Причинно-следственные связи играют в ней незначительную роль . Главным принципом эпической логики является «логика конца» , которую мы обозначим термином «логическая инверсия ». Согласно логической инверсии, Роланд погиб не потому, что его предал Ганелон, а наоборот, Ганелон предал Роланда потому, что тот должен погибнуть и тем навеки обессмертить свое героическое имя. Карл посылает Роланда в арьергард, потому что герой должен погибнуть, и плачет, потому что наделен знанием конца .
Знание конца, будущих событий рассказчиком, слушателями и самими героями - одно из проявлений логической инверсии. События предваряются многократно, в частности, в качестве форм предварения выступают вещие сны, предзнаменования. Логическая инверсия свойственна и эпизоду гибели Роланда. Его смерть на холме изображается в тираде 168, а мотивы восхождения на холм и других предсмертных действий сообщаются много позже, и тираде 203.
Итак, в «Песни о Роланде» обнаруживается целая система выражения логической инверсии. Нужно особо отметить, что логическая инверсия полностью снимает тему рока . Не роковое стечение обстоятельств, не власть рока над человеком, а строгая закономерность испытания персонажа и возведения его на героический пьедестал или изображение его бесславной гибели - таков типический способ изображения действительности в «Песни о Роланде» .
.Литература западного раннего средневековья создавались новыми народами, населяющими западную часть Европы кельтами (бритты, галлы, белги, гельветы) и древними германцами, живущими между Дунаем и Рейном, у Северного моря и на юге Скандинавии (свевы, готы, бургунды, херуски, англы, саксы и др.).
Эти народы сначала поклонялись языческим племенным богам, а позже приняли христианство и уверовали, но, в конце концов, германские племена покорили кельтов и заняли территорию нынешней Франции, Англии и Скандинавии. Литература этих народов представлена следующими произведениями:
1. Рассказы о жизни святых - агиографии. «Жития святых», видения и заклинания;
2. Энциклопедические, научные и историографические труды.
Исидор севильский (ок.560-636) - «этимологии, или начала»; Беда Достопочтенный (ок.637-735) - «о природе вещей» и «церковная история народа англов», Иордан - «о происхождении деяний готов»; Алкуин (ок.732-804) - трактаты по риторике, грамматике, диалектике; Эйнхард (ок.770-840) «Жизнеописания Карла Великого»;
3. Мифология и героико-эпические поэмы, саги и песни кельтских и германских племен. Исландские саги, ирландский эпос, «Старшая Эдда», Младшая Эдда», «Беовульф», карело-финский эпос «Калевала».
1.1. Героический эпос - один из наиболее характерных и популярных жанров европейского средневековья. Во Франции он существовал в виде поэм, называвшихся жестами, т.е. песнями о деяниях, подвигах. Тематическую основу жест составляют реальные исторические события, большинство из которых относится к 8 - 10 вв. Вероятно, сразу же после этих событий возникли предания и легенды о них. Возможно также, что предания эти первоначально существовали в виде кратких эпизодических песен или прозаических рассказов, сложившихся в дорыцарской дружинной среде. Однако очень рано эпизодические сказания вышли за рамки этой среды, распространились в народных массах и превратились в достояние всего общества: им с одинаковым восторгом внимало не только воинское сословие, но и духовенство, купечество, ремесленники, крестьяне.
Особенности героического эпоса:
1. Эпос создавался в условиях развития феодальных отношений;
2. Эпическая картина мира воспроизводит феодальные отношения, идеализирует сильное феодальное государство и отражает христианские верования, хр. идеалы;
3. В отношении истории, историческая основа просматривается четко, но при этом она идеализируется, гиперболизируется;
4. Богатыри - защитники государства, короля, независимости страны и христианской веры. Всё это трактуется в эпопеи как общенародное дело;
5. Эпопея связана с фольклорной сказкой, с историческими хрониками, иногда с рыцарским романом;
6. Эпопея сохранилась в странах континентальной Европы (Германии, Франции).
На героический эпос большое влияние оказала кельтская и германо-скандинавская мифология. Часто эпос и мифы настолько связаны и переплетаются между собой, что провести границу между ними довольно трудно. Эта связь отражена в особой форме эпических сказаний - сагах - древнеисландских прозаических повествованиях (исландское слово «сага» происходит от глагола «сказать»). Складывали саги скандинавские поэты 9-12 вв. - скальды. Древнеисландские саги очень разнообразны: саги о королях, сага об исландцах, саги о древних временах («Сага о Вельсунгах»).
Собрание этих саг дошло до нас в виде двух Эдд: «Старшей Эдды» и «Младшей Эдды». Младшая Эдда - это прозаический пересказ древнегерманских мифов и сказаний, выполненный исландским историком и поэтом Снорри Сьурлусоном в 1222-1223 гг. Старшая Эдда - это сборник двенадцати стихотворных песен о богах и героях. Сжатые и динамичные песни «Старшей Эдды», восходящие к 5 веку и записанные, видимо, в 10-11 вв., делятся на две группы: сказания о богах и сказания о героях. Главный из богов - одноглазый Один, который первоначально был богом войны. Второй по значению после Одина - бог грозы и плодородия Тор. Третий - зловредный бог Локки. А самый значительный герой - богатырь Сигурд. В основе героических песен «Старшей Эдды» лежат общегерманские эпические сказания о золоте нибелунгов, на котором лежит проклятие и которое всем приносит несчастье.
Саги получили распространение и в Ирландии - самом крупном очаге кельтской культуры в средние века. Это была единственная стран» Западной Европы, куда не ступала нога римского легионера. Ирландские сказания создавали и передавали потомкам друиды (жрецы), барды (певцы-поэты) и фелиды (предсказатели). Четкий и сжатый ирландский эпос сложился не в стихах, а в прозе. Его можно разделить на саги героические и саги фантастические. Главным героем героических саг был благородный, справедливый и смелый Кухулин. Его мать - сестра короля, а отец - бог света. Три недостатка было у Кухулина: он был слишком молод, слишком смел и слишком прекрасен. В образе Кухулина древняя Ирландия воплотила свой идеал доблести и нравственного совершенства.
В эпических произведениях часто переплетаются реальные исторические события и сказочная фантастика. Так, «Песнь о Хильденбранде» создана на исторической основе - борьбе остготского короля Теодориха с Одоакром. Этот древнегерманский эпос эпохи переселения народов возник еще в языческую эпоху и был найден в рукописи 9 века. Это единственный памятник немецкого эпоса, дошедший до нас в песенной форме.
В поэме «Беовульф» - героическом эпосе англосаксов, дошедшем до нас в рукописи начала 10 века, фантастические приключения героев также происходят на фоне исторических событий. Мир «Беовульфа» - это мир королей и дружинников, мир пиров, битв и поединков. Герой поэмы - храбрый и великодушный воин из народа гаутов Беовульф, который совершает подвиги и всегда готов прийти на помощь людям. Беовульф щедр, милостив, верен вождю и жаден до славы и наград, он совершил много подвигов, выступил против чудовища и уничтожил его; победил в подводном жилище другое чудовище - мать Гренделя; вступил в бой с огнедышащим драконом, который был разгневан покушением на охраняемый им древний клад и опустошал страну. Ценой собственной жизни Беовульфу удалось победить дракона. Завершается песнь сценой торжественного сожжения на погребальном костре тела героя и сооружения кургана над его прахом. Так в поэме появляется знакомая тема золота, приносящего несчастья. Эта тема будет использоваться позже и в рыцарской литературе.
Бессмертным памятником народного творчества является «Калевала» - карело-финский эпос о подвигах и приключениях героев сказочной страны Калева. «Калевала» составлена из народных песен (рун), которые собрал и записал выходец из финской крестьянской семьи Элиас Леннрот, и опубликована в 1835 и 1849 гг. руны - это вырезанные на дереве или камне буквы алфавита, применявшегося скандинавскими и другими германскими народами для культовых и памятных надписей. Вся «Калевала» - это неустанное восхваление человеческого труда, в ней нет и намека на «придворную» поэзию.
Во французской эпической поэме «Песнь о Роланде», дошедшей до нас в рукописи 12 века, повествуется об испанском походе Карла Великого в 778г., а у главного героя поэмы Роланда есть свой исторический прототип. Правда, поход против басков превратился в поэме в семилетнюю войну с «неверными», а сам Карл - из 36-летнего человека в седого старца. Центральный эпизод поэмы - ронсевальская битва, прославляет мужество людей, верных долгу и «милой Франции».
Идейный замысел сказания выясняется из сопоставления «Песни о Роланде» с теми историческими фактами, которые лежат в основе этого предания. В 778 г. Карл Великий вмешался во внутренние раздоры испанских мавров, согласившись помочь одному из мусульманских царей против другого. Перейдя Пиренеи, Карл взял несколько городов и осадил Сарагосу, но, простояв под её стенами несколько недель, должен был ни с чем вернуться во Францию. Когда он возвращался назад через Пиренеи, баски, раздражённые прохождением через их поля и сёла чужих войск, устроили в Ронсевальском ущелье засаду и, напав на арьергард французов, перебили многих из них. Непродолжительная и безрезультатная экспедиция в северную Испанию, не имевшая никакого отношения к религиозной борьбе и окончившаяся не особенно значительной, но всё же досадной военной неудачей, была превращена певцами-сказителями в картину семилетней войны, завершившейся завоеванием всей Испании, далее - ужасной катастрофы при отступлении французской армии, причем и здесь врагами оказались не христиане-баски, а всё те же мавры, и, наконец, картину мести со стороны Карла в форме грандиозной, поистине «мировой» битвы французов с соединительными силами всего мусульманского мира.
Помимо типичной для всего народного эпоса гиперболизации, сказавшейся не только в масштабе изображаемых событий, но и в картинах сверхчеловеческой силы и ловкости отдельных персонажей, а также в идеализации главных героев (Роланд, Карл, Турпин), характерно насыщение всего рассказа идеей религиозной борьбы с мусульманством и особой миссии Франции в этой борьбе. Эта идея нашла свое яркое выражение в многочисленных молитвах, небесных знамениях, религиозных призывах, наполняющих поэму, в очернении «язычников» - мавров, в неоднократном подчёркивании особого покровительства, оказываемого Карлу Богом, в изображении Роланда рыцарем-вассалом Карла и вассалом Господа, которому он перед смертью протягивает, как сюзерену, свою перчатку, наконец, в образе архиепископа Турпина, который одной рукой благословляет на бой французских рыцарей и отпускает грехи умирающим, а другой сам поражает врагов, олицетворяя единение меча и креста в борьбе с «неверными».
Однако «Песнь о Роланде» далеко не исчерпывается её национально-религиозной идеей. В ней с огромной силой отразились социально-политические противоречия, характерные для интенсивно развивающегося в 10 - 11 вв. феодализма. Эта проблема вводится в поэму эпизодом предательства Ганелона. Поводом для включения этого эпизода в сказание могло явиться желание певцов-сказителей объяснить внешней роковой причиной поражение «непобедимой» армии Карла Великого. Но Ганелон не просто изменник, но выражение некоего злого начала, враждебного всякому общенародному делу, олицетворение феодального, анархического эгоизма. Это начало в поэме показано во всей его силе, с большой художественной объективностью. Ганелон изображён отнюдь не каким-нибудь физическим и нравственным уродом. Это величавый и смелый боец. В «Песне о Роланде» не столько раскрывается чернота отдельного предателя - Ганелона, сколько разоблачается гибельность для родной страны того феодального, анархического эгоизма, представителем которого, в некоторых отношениях блестящим, является Ганелон.
Наряду с этим противопоставлением Роланда и Ганелона через всю поэму проходит другое противопоставление, менее острое, но столь же принципиальное - Роланда и его любимого друга, нареченного брата Оливье. Здесь сталкиваются не две враждебные силы, а два варианта одного и того же положительного начала.
Роланд в поэме - могучий и блестящий рыцарь, безупречный в исполнении вассального долга. Он - образец рыцарской доблести и благородства. Но глубокая связь поэмы с народно-песенным творчеством и народным пониманием героизма сказалась в том, что все рыцарские черты Роланда даны поэтом в очеловеченном, освобождённом от сословной ограниченности виде. Роланду чужды героизм, жестокость, алчность, анархическое своеволие феодалов. В нём чувствуется избыток юных сил, радостная вера в правоту своего дела и в свою удачу, страстная жажда бескорыстного подвига. Полный гордого самосознания, но вместе с тем чуждый какой-либо спеси или своекорыстия, он целиком отдаёт свои силы служению королю, народу, родине. Тяжело раненный, потеряв в бою всех соратников, Роланд поднимается на высокий холм, ложится на землю, кладет рядом свой верный меч и рог Олифан и поворачивается лицом в сторону Испании, чтобы император узнал, что он «погиб, но победил в бою». Для Роланда нет более нежного и священного слова, чем «милая Франция»; с мыслью о ней он умирает. Все это делало Роланда, несмотря на его рыцарское обличье, подлинным народным героем, понятным и близким каждому.
Оливье - друг и побратим, «лихой собрат» Роланда, доблестный рыцарь, предпочитающий смерть бесчестию отступления. В поэме Оливье характеризует эпитет «разумный». Три раза Оливье пытается убедить Роланда протрубить в рог Олифана, чтобы позвать на помощь войско Карла Великого, но трижды отказывается это сделать Роланд. Оливье погибает вместе с другом, молясь перед смертью «за милый край родной».
Император Карл Великий - дядя Роланда. Его образ в поэме - несколько гиперболизованное изображение старого мудрого вождя. В поэме Карлу 200 лет, хотя на самом деле ко времени реальных событий в Испании ему было не более 36-ти. Могущество его империи в поэме также сильно преувеличено. Автор включает в нее как действительно принадлежавшие ей страны, так и те, что в неё не входили. Император сравним разве что с Богом: чтобы до заката солнца успеть покарать сарацин, он способен остановить солнце. Накануне гибели Роланда и его войска Карл Великий видит вещий сон, однако предотвратить предательство уже не может, а только льёт «потоки слез». Образ Карла Великого напоминает образ Иисуса Христа - перед читателем предстают его двенадцать пэров (ср. с 12-ю апостолами) и предатель Ганелон.
Ганелон - вассал Карла Великого, отчим главного героя поэмы Роланда. Император по совету Роланда посылает Ганелона на переговоры к сарацинскому королю Марсилию. Это очень опасная миссия, и Ганелон решает отомстить пасынку. Он вступает в предательский сговор с Марсилием и, вернувшись к императору, убеждает его оставить Испанию. По наущению Ганелона в Ронсевальском ущелье в Пиренеях на возглавляемый Роландом арьергард войска Карла Великого нападают превосходящие числом сарацины. Роланд, его друзья и все его войска гибнут, ни на шаг не отступив от Ронсеваля. Ганелон олицетворяет в поэме феодальный эгоизм и кичливость, граничащие с предательством и бесчестием. Внешне Ганелон красив и доблестен («он свеж лицом, на вид и смел и горд. Вот был удалец, будь честен он»). Пренебрегая воинской честью и следуя только желанию отомстить Роланду, Ганелон становится предателем. Из-за него погибают лучшие воины Франции, поэтому финал поэмы - сцена суда и казни Ганелона - является закономерным. Архиепископ Турпен - воин-священник, отважно сражающийся с «неверными» и благословляющий на бой франков. С его образом связана идея особой миссии Франции в национально-религиозной борьбе с сарацинами. Турпен гордится своим народом, который в своём бесстрашии не сравним ни с каким другим.
В испанском героическом эпосе «Песнь о Сиде» отразились события реконкисты - отвоевания испанцами у арабов своей страны. Главный герой поэмы - известный деятель реконкисты Родриго Диас де Бивар (1040 - 1099), которого арабы прозвали Сидом (господином).
История Сида послужила материалом для множества готапсего и хроник.
Основными поэтическими сказаниями о Сиде, дошедшими до нас, являются:
1) цикл поэм о короле Санчо 2-м и об осаде Самары 13 - 14 веков, по словам историка испанской литературы Ф. Келъина, «служащим своеобразным прологом к «Песне о Моем Сиде»;
2) сама «Песнь о Моем Сиде», созданная около 1140 года, вероятно, одним из дружинников Сида, и сохранившаяся в единственном экземпляре 14 века с сильными потерями;
3) и поэма, или рифмованная хроника, «Родриго» в 1125 стихах и примыкающие к ней романсы о Сиде.
В германском эпосе «Песнь о нибелунгах», который окончательно сложился из отдельных песен в эпическое сказание в 12-13 вв., есть и историческая основа, и сказка-вымысел. В эпосе отражены события Великого переселения народов 4-5 вв. есть и реальное историческое лицо -грозный вождь Атилла, который превратился в доброго, безвольного Этцеля. Поэма состоит из 39 песен - «авентюр». Действие поэмы переносит нас в мир придворных празднеств, рыцарских турниров и прекрасных дам. Главный герой поэмы - нидерландский королевич Зигфрид, юный рыцарь, который совершил множество чудесных подвигов. Он смел и отважен, молод и пригож, дерзок и самонадеян. Но трагично сложилась судьба Зигфрида и его будущей жены Кримхильды, для которых роковым стал клад с золотом Нибелунгов.
Рыцарская литература
Главными темами светской рыцарской, или куртуазной литературы, которая возникла при дворах феодалов, были любовь к прекрасной даме, прославление подвигов и отражение ритуалов рыцарской чести. Под словами «куртуазная литература» понимается изысканная светская литература, соответствующая общим понятиям рыцарской верности, доблести, щедрости и учтивости. Куртуазная литература, которая создавалась не на латыни, а на национальных языках, представлена лирикой трубадуров и труверов во Франции, миннезингеров в Германии и рыцарскими романами.
В 11 - 12 вв. сложился морально-этический образ рыцаря, отличавшегося светским характером, чуждым аскетизму. Рыцарь должен молиться, избегать греха, высокомерия и низких поступков, он должен защищать церковь, вдов и сирот, а также заботиться о подданных. Он должен быть храбрым, верным и не лишать никого его собственности; воевать он обязан лишь за правое дело. Он должен быть заядлым путешественником, сражающимся на турнирах в честь дамы сердца, повсюду искать отличия, сторонясь всего недостойного; любить своего сюзерена и оберегать его достояние; быть щедрым и справедливым; искать общества храбрых и учиться у них свершению великих деяний по примеру Александра Македонского. Этот образ получил отражение в рыцарской литературе.
Рыцарская поэзия возникла на юге Франции, где сложился очаг светской культуры в средневековой Западной Европе. В Лангедоке получила широкое распространение лирическая поэзия трубадуров на провансальском языке. При дворах феодальных сеньоров появилась куртуазная поэзия, прославлявшая интимные чувства и культ служения «прекрасной даме». Этот культ занимал центральное место в творчестве трубадуров - провансальских поэтов, среди которых были рыцари, крупные феодалы, короли, простые люди. Поэзия трубадуров имела много самых разнообразных жанров: любовные песни (одним из ярких певцов был Бернард де Вентадорн), лирические песни, политические песни (наиболее яркие песни у Бертрана де Борна), песни, выражавшие скорбь поэта по поводу смерти какого-либо сеньора или близкого поэту человека, песни-диспуты на любовные, философские, поэтические темы, плясовые песни, связанные с весенними обрядами.
Особое место в рыцарской литературе принадлежит стихотворной повести на любовно-приключенческий сюжет, заимствованный из кельтских преданий и легенд. Главная из них - история короля бриттов Артура и его рыцарей, живших в 5 - 6 вв. и собиравшихся за круглым столом. Из этих легенд составился цикл романов, так называемый бретонский цикл о короле Артуре и святом Граале.
Рыцарь 12 века - эпохи высокого Средневековья - был уже не только воином, но и человеком с богатой и сложной внутренней жизнью. На первом плане в его переживаниях все более и более выступала самоотверженная любовь к Прекрасной Даме, которой он готов был бескорыстно и радостно служить. В этом служении первые европейские лирики находили неиссякаемый источник вдохновения, так что слова «влюбленный» и «поэт» в куртуазной среде, в сфере феодального двора стали синонимами. С тех самых пор и существует представление, что поэт - это влюбленный, а влюбленный - это человек, сочиняющий стихи. Особым предметом любви и служения являлась Дева Мария.
Считалось, что предметом поклонения обязательно должна быть замужняя дама, причем более знатная, чем сам поэт. Чтобы приблизиться к Даме и стать «узаконенным» певцом ее достоинств, поэту требовалось пройти несколько этапов посвящения, сначала ему следовало умаивать свою любовь, затем, открывшись, ждать со стороны Дамы сигнала о том, что он принят его в услужение (таким знаком могло быть дарение кольца). Но и после этого поэт не должен был искать близости. Идеальная любовь, согласно куртуазному кодексу, - любовь безответная. Она порождает страдание, которое в творчестве переплавляется в совершенное слово; красота его возвращает свет и радость в душу влюбленного. Потому печаль и уныние в глазах куртуазной этики - величайший грех. Любовь могла быть и безрассудочная, грубая, низкая.
1.3. Характерной чертой куртуазной поэзии , бросившей вызов средневековому аскетизму, можно считать возросший интерес к миру человека, который способен не только молиться и воевать, но и нежно любить, восхищаться красотой природы. Лирическая поэзия трубадуров возникла на юге Франции в провансе и подразделялась на следующие формы: Альба - поэтический рассказ о расставании влюбленных утром после тайного ночного свидания; пастурель - лирическая песнь о встрече рыцаря с пастушкой; кансона - наиболее сложное по строению поэтическое произведение, соединяющее разные стихотворные размеры, сирвента - стихотворение на моральную и политическую тему, и тенсона - стихотворные диспуты. Мастером пастурели был Бертран де Борн. В жанре кантоны писали Бернарт де Вентадорн и Джауфре Рюдель, а в жанре Альбы - «магистр поэтов» Гираут де Борнейль.
Трубадуры относились к сочинению стихов как к сознательной, крепостной работе, как к ремеслу, которому нужно научиться, но в тоже время они понимали, что это мера, идущая по определенным правилам. Поэты проявляли индивидуальность, пытались изобрести новые формы, размеры стиха.
В конце 12 века примеру трубадуров последовали французские придворные поэты-певцы труверы и немецкие певцы любви миннезингеры. Теперь уже поэтов занимали больше не лирические стихи, а полные всяких авантюр стихотворные поэмы - рыцарские романы. Для многих из них материалом послужили легенды бретонского цикла, в которых действуют рыцари Круглого стола при дворе короля Артура. Рыцарских романов было очень много. Это «Парцифаль» Вольфрама фон Эшенбаха, «Смерть Артура» Томаса Мэлори, «Ланселот, или Рыцарь телеги» Кретьена де Труа.
Но самым популярным был роман о трагической любви - «Тристан и Изольда». Роман о Тристане, дошедший до нас во вторичном варианте, имеет много версий (Жозеф Бедье, Беруль, Готфрид Страсбургский), и каждый автор вносил в роман свои детали.
10. Литература эпохи Возрождения: проблематика, авторы, произведения (на примере прочитанного)
Писатели Возрождения, подобно художникам той же эпохи, переключают религиозные сюжеты в земной план, овладевают искусством портрета, психологической характеристики героев.
Литература Возрождения отлична появлением не только новой тематики, но и обновлением всех средств поэтической выразительности, созданием новой поэтики. Эта поэтика характеризуется отчетливым поворотом писателей к реализму, который связан с постепенным отходом от присущего средневековой культуре аллегоризма. Но старые символические приемы далеко не сразу преодолеваются писателями раннего Ренессанса. Они играют еще весьма существенную роль в основных художественных произведениях Данте, в частности в его «Божественной комедии», хотя Данте был в некотором роде первым поэтом нового времени (эпохи Возрожденияя). Также у первых гуманистов - Петрарки и Бокаччо - мы находим немало отзвуков дантовской символики; однако эти моменты не занимают уже ведущего места в творчестве ранних гуманистов; их творчества была реалистической.
Стремление к передаче типичных черт и характерных деталей окружающей реальной действительности было специфической чертой творчества этих писателей. Для большинства писателей Возрождения характерна также восприимчивость к материальной, чувственной стороне, неизменно сочетающейся с любовью к чувственной красоте и заботой о изяществе формы (особенно у писателей итальянского Возрождения Данте Алигьери, Ф. Петрарка, Джованни Бокаччо).
Широкий реалистический подход к действительности, присущий поэзии Ренессанса, соответствует появлению в живописи ракурса и перспективы, которые положили конец плоскостному изображению людей и вещей, отличавшему средневековые миниатюры. Поэтические образы тоже лишаются прежней абстрактности.
Проблематика и жанровое своеобразие ренессансного реализма в поэзии: Основным предметом изображения в литературе становится человек во всей его подвижности и изменчивости. Широта показа жизни и смелое воспроизведение ее противоречий при одновременном, лаконичном охвате действительности. Новым предметом в литературе Ренессанса является также изображение природы. Писатели Ренессанса стремятся изобразить пейзаж во всей чувственной наглядности и пластической выразительности. Реализм Ренессанса нередко вводит в изображение действительности элемента фантастического «домысла». Такой фантастический элемент в поэзии и в прозе Ренессанса имеет народное, фольклорное происхождение. Народная лирика и народная сказка широко оплодотворяли творчество крупнейших ренессанских писателей. Оптимизм, порождаемый верой писателей в силу человека и силу народа, является одной их характерных черт ренессаского реализма.
Данте Алигьери (1265-1321)-поэт и писатель переходного времени, стоящий на рубеже 2 великих ист-х эпох-Средн-я и Возр-я. В раннем творч-ве Данте освоил черты «сладостного нового стиля» (провансальская рыцарская поэзия, усложненная сицилийской традицией и философией; в центре поэзии- образ «Мадонны»- воплощения абстрактной красоты). Автобиогр-я повесть в стихах и прозе «Новая жизнь» (1293) расказывает нам о любви Данте к Беатриче. Из своей юношеской лирики Данте отобрал для «Новой жизни» 25 сонетов, 3 канцоны, 1 баллату и 2 стихотворных фрагмента. Стихотворения «Новой жизни» симметрично сгруппированы вокруг второй канцоны «Младая донна в блеске состраданья», образующей композиционный центр книги. Кроме того, стихотворения делятся на четыре группы, представляющие четыре разные манеры тосканской лирики. «Новая жизнь» - произведение композиционно продуманное и внутренне чрезвычайно целостное.
В нем есть четкий план, «сюжет» и даже движение «сюжета». Построение книги определенным образом связано с числом 9, которое будет играть большую организующую роль также в «Божественной Комедии». Вознесение Беатриче преображает поэта. В «Новой жизни» любовь к земной женщине перерастает в своего рода религиозное чувство, обожествляющее человека. Произведение это завершается беспримерной молитвой поэта даровать ему силу воздвигнуть возлюбленной памятник, подобного которому не было ни у одного человека.
Франческо Петрарка (1304-1374)-1 выдающийся гуманист. Он был поэтом, мыслителем, ученым. Лучшей часью его наследия яв-ся лирич-е произ-я, из кот-х он составил сборник «Канцоньере» и разделил его на 2 части: «При жизни Мадонны Лауры» и «При смерти Мадонны Лауры».
Под именем Лауры он воспевал молод-ю женщину, кот-ю увидел в соборе и кот-я стала музой его лирич-х произ-й. В «Канцоньере» вошли произ-я разных жанров: сонеты (Петрарка счит-ся отцом сонета), канцоны, баллады, мадригалы. Поэт усвоил опыт любов-й лирики предшествующего времени- трубадуров, поэтов «сладостного нового стиля», он создал поэзию нового типа, в кот-й приблизился к реальной земной и человеку. По-новому нарисован в «Канцоньере» женский образ и любовь. Лаура-живая женщина, и хотя для поэта она- богиня, больше всего его воображение волнует ее внешний облик.
Он воспевает ее глаза, золотые кудри, ее слезы, описывает ее движения. Историческое значение лирики П. Заключается в том, что он освободил ит-ю поэзию от мистики, аллегоризма и отвлеченности. Впервые у П. Люб-я лирика стала служить прославлению реальной земной страсти. В этом и закл-ся гуманистич-й реализм П., кот-й оказал сущ-е влияние на развитие рен-й лирики в странах Европы. Жанр сонета у П. Приобрел высокое совершенство и стал образцом для поэтов европейского Воз-я.В.
Эразм Роттердамский (1466-1536)-крупнейший ученый-гуманист начала 16 века, голландец. Провел большую часть жизни за пределами своей родины, путешествуя по Европе, поддерживая дружеские отношения с представителями гуманистич-й мысли Италии, Англии и Франции. Особенно значительно было его влияние на ученое направление гуманизма, сложившееся в Германии. Рано оставшись сиротой, Эразм вынужден был поступить в монастырь, где он занимался изучением лат и греч классиков.
Далее он продолжил образование в Париже, долго жил в Италии, Англии, Франции. Ученые сочинения Эразма, написанные на латыни, создали ему славу наиболее авторитетного знатока классич. древности. Наиболее значительными считаются такие произведения Эразма как «Похвала глупости» (1509) и «Домашние беседы» (1518). «Домашние беседы» представляют собрание, серию живых разговоров и сценок, в кот. Эразм дает сатир обозрение разл ст соврем-й частной и обществ жизни.
Гораздо более глубокую и обобщенную сатиру на современное ему общество представляет «Похвала глупости». Пороки соврем-го общества представлены у Эразма. Поклонниками Глупости Эразм изобразил представителей различных сословий и профессий средневекового общества: врачи-шарлатаны, представители закона, умеющие приумножить свое благосостояние, тщеславные поэты, философы, «уважаемые за длинную бороду и широкий плащ».
С особой ненавистью Эразм изображает купцов. Не оставил без внимания Эразм и феодальное общество, обличая их невежество, развращенность и лень. Эразм восстает против торговли индульгенциями, которыми церковь обманывает верующих, обещая им за деньги прощение самых тяжелых грехов. Он изображает монахов как невежественных, распутных и полных самомнения; вывод - в лит-ре появляется образ неразумного мира, увиденного глазами разума. Таким обр., автор показывает, что человек, чаще всего, проявляет себя в глупости, «глазами глупости видим мир». Др. произведения: - трактаты: «О способе обучения», «О написании писем»; - худ-е произв-я: «Супружество», «Заезжие дворы», посвященные бытовой проблематике феодального общества.
